— Марсиане. Всегда вспоминаю марсиан. Знаешь, такие с огромными головами, выпуклыми венами… — Грейнджер покосилась на его вскинутую бровь, руками изображая вокруг головы те самые вены. Она бывала до крайности странной, в том чудном стиле, который можно было бы счесть очаровательным, не будь он таким своеобразным. Грейнджер откашлялась. — Ты не смотришь ни телевизор, ни фильмы, ни… Хотя книжки с картинками как раз твоего уровня, что магические, что маг…
— А твоего, полагаю, все практические руководства. Руководство по взаимодействию в обществе, руководство по нормальному поведению…
— Да будто ты…
— …думаешь о величайшем восстании гоблинов, руководство по привлечению внимания, руководство по укрощению чудовищных волос — это тебе еще предстоит дочитать до конца…
— …разговор без глупых оскорблений, руководство по эмоциональному диапазону: жизнь за пределами ухмылок, усмешек, угроз! А как насчет…
— Мы как два ребенка.
— Я в курсе, — рявкнула она. — У тебя привычка опускать меня до своего уровня.
— Судя по тому, как быстро ты опустилась, об уровне выше тебе только мечта… Что?
Грейнджер махнула рукой, плечи тряслись от беззвучного смеха.
— Я… — успела выдавить она и расхохоталась. — Картинка в голове. Из-за нее. Перед глазами стоит и стоит. Вот это у тебя было лицо.
Драко с тревогой наблюдал за ней и за ее подпрыгивающими кудряшками.
— Вспоминаешь, как спихнула меня с…
— Я не… — новый приступ смеха. Он скрестил руки и нахмурился, — спихивала, нет. Ты был весь такой «Я всегда буду выше тебя, Грейнджер», а потом…
— Мужской голос у тебя выходит что надо. Чем таким ты занимаешься по выходным? — но сбить ее с мысли не получилось, замечание пролетело мимо ушей: Грейнджер вовсю смеялась над одним из его не самых блестящих моментов. — Ты, кажется, пыталась угробить стену.
— Гробить твое самомнение всегда веселее.
========== Глава 3 ==========
А.
Она его ударила. Его в жизни никто не бил. Только позже — Панси, а на седьмом курсе — безликая девчонка. Но лучше всего он запомнил Грейнджер: от выражения лица до хлопка ладони. Они всегда проявляли друг к другу агрессию. На физическом уровне или чтобы уколоть словами, задеть, обидеть.
— …других, потому что гораздо лучше них, да? Лучше, выше, достойнее…
— Завидуешь? — прошипел Драко, звонко хлопнув ее по руке, но Грейнджер снова ее подняла, ткнув пальцем ему в грудь.
— …отвратительнейший человек, которого мне приходилось терпе…
— Потому что терпения у тебя — капля! Ты слепо…
— …в твоей раздутой голове! Может, тебя и воспитывали, как будто ты какой-то особенный и важный…
— …никак не успокоишься, пока не докажешь, что чего-то стоишь без прошлого, без Гарри Поттера и Рона…
— Ты представления не имеешь, о чем говоришь! И это я что-то доказываю? — Грейнджер холодно и притворно рассмеялась. — Ты…
— Да! Тебя всего-то знают как «ту маглорож…», — Драко замолк под фонтаном ее слов. — Не перечисляй, что я сделал, без тебя знаю!
— Ага, помню, в суде все прегрешения зачитали…
— Как только ты их расслышала за бесконечными пересказами вашего похода и…
— Не умаляй того, через что мы прошли! Ты…
— Тогда не умаляй того, через что прошел я!
— Ты заслужил!
— А у тебя был выбор!
Они стояли, тяжело дыша и испепеляя друг друга взглядами. Драко отбил ее руку, противясь желанию потереть горящую щеку. Грейнджер подушечкой большого пальца потерла указательный и с дрожью вдохнула. Впервые затронув эту тему в споре, они орали друг на друга, пока не охрипли. Тогда он схватил ее за руку… нет, за запястье. Схватил за запястье, когда она только ткнула его в плечо, и сжал так сильно, что ее лицо исказилось от боли, и Грейнджер пнула его в колено.
— Я не могу сама себе набрать воды, Малфой. Ты об этом позаботился. Я не собираюсь получать назначенную порцию в неделю, следить, чтобы вода не кончалась раньше, и разбираться сама, если кончится. Я не животное, что бы ты ни думал…
— Не начинай, — твердо, уверенно, требовательно. Этот спор у них тоже был.
Грейнджер фыркнула:
— Я не понимаю, почему ты ходишь к колодцу, а не просто взмахнешь палочкой. Боишься, я отберу?
— Я не боюсь тебя, Грейнджер.
— Так почему не…
Драко отвернулся, устав избегать ответа. Бессмысленно, раздражающе, безрезультатно.
— Прекрати разбазаривать воду. Я не домовик. Да ты к эльфам относишься лучше, чем…
— Они хотя бы заслуживают уважения, — с жаром возразила она, и Драко обернулся.
— Только из-за…
— О, да, Малфой. Расскажи, за что тебя уважать, ты же запер меня в доме. Пожалуйста. Просвети. Обойдись только без угроз, меня от них уже тошнит.
Хмурясь, он сделал к ней три шага.
— Если ты…
— Ты похож на розовую змею.
Драко некоторое время стоял с открытым ртом, затем, клацнув зубами, захлопнул, пялясь на Грейнджер, будто ей сорвало крышу.
— Что?
— Да! Как розовая змея. Скользишь в траве, скользкий, мерзкий — не прикидывайся оскорбленным, это правда, сам знаешь — и подлый. Твое присутствие едва терпят и чаще разбегаются, едва завидев. Змеи жуткие, злые, постоянно шипят и…
— Почему я розовый? — этот вопрос был не в пример важнее.
Грейнджер фыркнула:
— Потому что люди видят змею-симп… змею-альбиноса и вопреки здравому смыслу разглядывают… Что?
— …Ты назвала меня змеей-симпатягой?
— Нет. Девчонки — не я, а которые не дружат с головой — сказали бы, что розовые змеи хорошенькие…
— Хорошенькие?
— И вот когда видят розовую змею, то отвлекаются на ее цвет, на то, что она отличается от остальных. И забывают на секунду, что змея остается змеей.
Драко рассматривал Грейнджер, задумчиво водя языком по кромке зубов.
— То есть ты назвала меня хорошенькой розовой змеей?
Ее румянец налился краснотой, перебрался с щек на шею, и она повернулась к нему спиной. Взвившись, сбежала, бормоча что-то о змеях и сравнениях получше.
Четырнадцать
Он не запомнил, что было до, а что после: воспоминание вставало перед глазами фотографией. Компания друзей, промокших до нитки, по щиколотку в грязи — они тогда возвращались в поместье, кто в купальниках, кто в плавках. С Крэбба те в который раз спали, отчего Милисента закричала. Панси наконец-то прекратила пересказывать сплетни из Хогвартса и огляделась с досадой на изящном личике. Гойл прикрыл глаза, Тео оперся локтем на плечо Драко, а по округе разнесся редкий смех Блейза.
Из всех воспоминаний детства это было любимым. Что бы он ни делал, ничто не могло сравниться с ощущением дружеской поддержки, радости, свободы и бессмертия, которые сопровождали то лето. Ничто. Тот момент — уникален.
Драко устроился в самом темном углу кабинета: между стеной и стеллажом с зельями. Из-за света голова ныла сильнее, а на занавески Драко не тратился. Он потер виски, прогоняя боль, и глубоко вздохнул, пережидая вспышку.
У него был список заклинаний, которые могли помочь вытащить воспоминания о той ночи, раз у самого не получалось. Драко надеялся прояснить ситуацию, отыскать события, что послужили всему причиной. Держа в руках флакон, он не представлял, что там увидит. При процедуре в памяти ничего не всплыло — только добавилось боли.
Он чуть не вырубился, добираясь до угла. Агония терзала так долго, что казалось, вовсе не стихнет. Разве что после прыжка со скалы. Любая попытка подумать оборачивалась чувством, что в мозг втыкают кинжалы, а перед глазами все плыло как в тумане.
Драко не знал, сколько еще выдержит. Становилось лишь хуже, и он боялся, что от следующей попытки колдовать уже не оправится.
И.
Впервые в жизни Драко довелось дотронуться до девчачьей груди через месяц после тринадцатого дня рождения. К этому времени он уже не раз целовался — и только однажды это случилось не в игре на поцелуи, — но еще никогда не общупывал девчонок. Первый раз вышел случайно. Тем летом они развлекались на озере, и Драко обхватил Милисенту. Потянул ее назад, ладонь прижалась к груди, и пришло осознание. Милисента только покраснела, а его захлестнуло то лихорадочное возбуждение, свойственное лишь детям на пороге половой зрелости.
