— Здравствуйте. Я слышала, что в ваш магазин недавно поступила очень красивая и ценная коллекция. Полагаю, вьетнамская?

— Мисс…

— Грейнджер.

— Как вы узнали об этой коллекции? — слова звучали на безупречном английском, но по движению губ было ясно, что мужчина говорил по-русски.

Гермиона ожидала этот вопрос. Она обдумывала возможность сослаться на английский магазин, но это бы лишь подтвердило её личность, если с этим человеком уже связывались оттуда.

— От моего арт-дилера, Правока. И решила прийти сюда сама, чтобы…

Высокий худой парень выскочил у неё из-за спины, смотря куда угодно, только не в чёрные озёра глаз напротив. Он что-то быстро пробормотал — череда высоких и низких звуков для уха Гермионы — но тот, к кому он обращался, не отрывался от лица «покупательницы». Какая-то девушка обогнула угол, поставила на прилавок два бокала с шампанским и наложила на бутылку охлаждающие чары. В магазин ворвался порыв ветра, и глаза всех присутствующих устремились к двери — два человека смотрели с ожиданием, один — с непроницаемым выражением, а один — растерянно.

Между двух больших витрин появился Драко Малфой, и желудок Гермионы рухнул вниз. Она надеялась, что нежелание английского антиквара откровенничать стало для Малфоя непреодолимой задачей. Или он не смог заполучить вазу, или хотя бы запутался в справочниках и именах. Малфой застыл, как тогда в библиотеке, и замешкался, стягивая перчатки с длинных пальцев. Он был удивлён, но широко распахнутые глаза быстро сузились, и Гермиона различила в них отблески гнева так же хорошо, как разглядела и самого Малфоя. Он выглядел дорого: безукоризненная тёмная одежда, однозначно сшитая на заказ. Пуговицы, рельефная «М», выполняющая функцию броши на мантии для путешествий, и ботинки, сияющие ярче, чем его безупречно расчёсанные волосы. Это было отвратительно. Гермиона невольно обратила внимание на свои своенравные кудри, стоптанные кроссовки и ещё пристальнее уставилась на бывшего однокашника.

— Драко Малфой. По предварительной договоренности, — представила девушка.

— Мистер Малфой, в расписании возникла ошибка, — проговорил стоящий за стойкой мужчина, и Гермиона, развернувшись, уставилась ему на лоб. — Мисс Грейнджер, я не знаю ничего о коллекции, которую вы разыскиваете. А сейчас магазин закрывается.

— Я договаривался о частной встрече, — протянул за её спиной Малфой, и она уловила в его голосе злость.

— Мы пошлём вам совой уведомление о новой дате, — мужчина взмахнул палочкой, прекращая действие заклинания и заканчивая беседу, и что-то быстро проговорил по-русски остальным сотрудникам.

— Будьте так добры, — начал второй мужчина, жестом указывая в сторону двери и выстукивая ботинками по полу. — Сейчас магазин должен закрыться. У Олега сегодня день рождения. Будьте так любезны.

— Я не буду любезен. Моё время стоит дорого, — отрезал Малфой, и Гермиона фыркнула. Он зыркнул на неё так, словно отчаянно жалел о невозможности спалить её своим взглядом. В ответ она посмотрела так, будто собиралась умертвить его прежде, чем он предпримет свою попытку.

— Мистер Малфой, в назначении встречи с вами закралась ошибка. Это всё моя вина, мне очень жаль. Магазин закрывается.

Человек за стойкой пропал, девушка, казалось, собиралась осушить шампанское, едва только посетители скроются из вида. В облике парня сквозили раздражение и отчаяние, а Гермиона оглядывалась кругом в поисках чего-то, кажущегося новым. Либо владелец магазина в Англии послал сюда весточку, либо их выдал факт появления двух иностранцев, ищущих одно и то же. В этом Гермиона винила Малфоя. Не объявись он тут, она бы наверняка выпытала информацию, что совершенно точно скрывал тот человек. Она старалась выполнить свою работу, а если растение существует на самом деле, то планировала помочь многим людям. То, как с растением хотел обойтись Малфой, явно не сулило ничего хорошего.

Гермиона стояла у прилавка, не шевелясь, пока Малфой наконец не повернулся к двери. На ходу натягивая перчатки, он шёл так прямо, будто бы проглотил кол. Бормоча извинения и обещания отправить сову с новой датой, парень распахнул дверь. Малфой окинул его таким сердитым взглядом, что тот отшатнулся шага на два.

Гермиона сверлила глазами белобрысый затылок; за её спиной с шумом закрылась дверь, и на ней тут же возникли защитные чары. Малфой помедлил, сделал пару шагов, снова замер и повернулся. Гермиона скрестила руки, незаметно доставая палочку из рукава мантии.

— Преследуешь меня, Грейнджер, — его губы растянулись в усмешке. Гермиона заметила лёгкое движение его кисти — без сомнения, в ладонь ему скользнула палочка. — Слежка теперь легализована Министерством?

— Малфой, я пришла в магазин первой. Вряд ли разумно говорить о том, что это я преследую тебя. Но полагаю, у тебя всегда имелись проблемы с разумностью.

— И это заявляет человек, который всё испортил?

— Я? Уверена, он бы с радостью продал мне тот журнальный столик, если бы ты своим ядовитым присутствием не загрязнял воздух в том магазине, — Гермиона пыталась сохранить своё прикрытие, но не сомневалась, что Малфой знал, чем она там занималась. Сначала она пялилась на ту книгу в библиотеке, а потом объявилась в случайном антикварном салоне в России… Сделать вывод можно было даже с малфоевскими мозгами.

Малфой фыркнул, и его бровь взлетела так высоко, что Гермиона удивилась, почему его физиономия не похожа на лицо жертвы инсульта.

— Грейнджер, я чистокровный. И не являюсь источником загрязнения. Я почувствовал твою грязную кровь, как только зашёл в помещение.

— Да. А я чувствую твою чушь…

— К тому же игра закончена, Грейнджер. Прекрати притворяться, будто мы оба понятия не имеем, почему ты здесь оказалась. Покупка журнального столика — это лучшая идея, которая пришла тебе в голову? Будь ты… Ты что, продала свою душу?

— Малфой, — Гермиона рассмеялась смехом, что был холоднее дующего на них февральского ветра. — Мы оба знаем, что продажа души — твоя прерогатива.

Его лицо исказилось, словно порыв урагана обнажил свирепую резкость его черт. Он сжал палочку так, что побелели костяшки; между губ сверкнули зубы. Она и забыла, насколько сильно могут гореть ненавистью его глаза, и насмешливо ухмыльнулась.

— Я…

— Я знаю, почему ты здесь, Малфой. Если оно тут, ты не найдешь его раньше меня.

— Не в моих правилах просить, но знай, я был бы очень рад, если бы на это ты поставила свою жизнь.

— Не знаю, чего ты заслуживаешь, но уж точно не радости.

Он усмехнулся, они оба сделали шаг вперёд. Гермионе показалось, что Малфой не затормозит, но, крутнувшись, и он, и она аппарировали.

24 февраля; 2:29

Гермиона на несколько дней закопалась в книги. Она с жадностью прочитала всё, что только смогла найти об этом растении, под каким угодно названием. Разыскала каждое расплывчатое упоминание, опросила авторов и исследователей. Она даже обнаружила предка человека, упоминавшегося в связи с этим растением около восьмисот лет назад. И всякий раз это была одна и та же информация, единственное, что менялось — градус пылкости и воодушевления, варьирующийся от небрежности до предельной увлечённости. Анабель всё больше убеждалась, что их исследование, выходящее за рамки подробного отчета, — это пустая трата времени, а Гермиона всё сильнее преисполнялась решимости. Она напоминала себе о вазе, о малфоевской усмешке и слухах, что это растение может исцелять людей.

Её не очень заботили другие области применения этого растения. Вообще-то, эти возможности были как минимум опасны, если они станут доступны не тем людям. Но будь правдой то, что сочетание растения с правильными заклинаниями или ингредиентами позволит вернуть тело в момент, предшествующий появлению болезни — по сути, исцелить от недуга — то людям, которые смогут получить помощь, не будет числа. Гермиона представляла себе мир, свободный от болезней, ей даже снились миллионы спасенных жизней и то, как были бы счастливы Люпин или её тетя. Это станет величайшим открытием. Оно стольких спасёт. Гермиона жаждала этого так сильно, как ничего до этого.