Гермиона бросила взгляд на его перекошенные плечи, высвободила свои руки из плена его рубашки и одернула юбку.

— Твое… — Она прочистила горло и покраснела, услышав, как хрипло звучит ее голос. — Дай мне взглянуть на твое плечо.

Пряжка ремня зазвенела, когда Малфой подтянул брюки, затем он схватился за низ рубашки, все еще наполовину задранной кверху, и стянул ее с себя. При виде розово-красной кожи Гермиона вмиг забыла о своей неловкости — ожог выглядел натертым и воспаленным.

— Ты придурок! Это твое «нормально»?! Я должна была сразу нанести на него лекарство! Вот, просто… — она наложила быстрое Охлаждающее заклинание, и на этот раз он даже не вздрогнул. — Иди, приведи себя в порядок, а потом нанеси на него мазь. Из зеленой банки. И толстым слоем! Возьми ее с собой, потому что она тебе еще понадобится до вечера. Хочешь принять душ? У нас есть время, но… Что?

Его ошеломленное выражение лица теперь сменилось ухмылкой, и Гермиона не знала, как на это реагировать. Особенно, когда его плечо выглядело вот так, а ее накрывало чувство вины при воспоминании, сколько раз за последние двадцать минут она хваталась за него.

— Я принесу, — пробормотала она, пробираясь между ним и стеной.

Малфой схватил ее за руку и потянул на себя:

— Хочешь принять душ? — Гермиона снова бросила взгляд на часы, и он высвободил ее руку, проходя мимо. — Я выйду через пять минут. В последнем ящике шкафа есть свежая одежда, которую ты можешь уменьшить.

— Хорошо.

Она, не мигая, смотрела ему в след, пока дверь ванной не хлопнула. Он не закрыл ее до конца, оставляя небольшую щель. Гермиона видела, как движется его тень, и боялась пошевелиться на случай, если бы Малфой тоже наблюдал за ней. Она чувствовала, что ее переполняет огромное количество эмоций, и ей требовалось время, чтобы в них разобраться.

Ладно. Хорошо. Гермиона сделала глубокий вдох, толчками выталкивая воздух на выдохе. Лад-но.

05:32

Динь, динь… динь…

Они отставали от привычного графика, но так как зимним утром заря занималась позже, единственной проблемой могла стать смена караула. И в этом смысле пока все было в порядке.

Несмотря на мороз Гермиона чувствовала, как вспыхивает ее лицо каждый раз, когда она бросала взгляд на Малфоя. А при мысли о том, что он мог ее видеть даже в этой темноте, к алеющим щекам присоединились горящие уши. Это было нелепо. В конце концов, им еще предстояла стандартная процедура допроса для отчетности, и если ее разум продолжит раз за разом возвращаться к произошедшему, то ничего конструктивного из этого не выйдет.

Но Гермиона никогда не оказывалась в подобной ситуации, она не знала, как нужно реагировать, что сказать или что сделать. Поэтому она приняла решение вернуться в зону комфорта, туда, где она чувствовала себя более уверенно.

— У тебя завтра встреча?

Задание, да. Гермиона отчаянно надеялась, что не совершила огромную ошибку, подрывающую операцию или ее авторитет и…

— Ужин с одним из аристократов, Вайетом.

Она тут же выпрямилась.

— Ужин?

— Поздний. В одиннадцать.

—О, — на мгновение ей показалось, что она уже все испортила, — ты знаешь, о чем пойдет речь?

— Нет.

Нет, коротко и резко. Но Малфой всегда давал подобные ответы. Это было нормально. Да… нормально.

9 декабря, 02:22

Малфой всегда выглядел мрачно при сборе воспоминаний. Конечно, он не утрачивал их безвозвратно, но, судя по всему, именно так себя и ощущал. Может быть, он просто не любил делиться чем-либо, принадлежавшем ему, или у него вызывал неприязнь тот факт, что Гермиона просматривала и отслеживала его действия. Или все вместе.

— Подвала не было? — уточнила она, глядя на начерченный им план и переходя на следующий лист, на котором был изображен третий этаж.

— Если и был, он не взял меня туда на экскурсию.

— То есть это возможно.

Малфой пожал плечами, закупорил еще один флакон и протянул ей.

— Допросы рекрутов на прошлой неделе.

— Хорошо. — Гермиона сняла колпачок с маркера и пролистала папку, чтобы найти нужную этикетку.

Она не знала, чего ожидать сегодня. Часть ее была готова к тому, что по возвращении он снова прижмет ее к стене, но бóльшая ее часть настраивалась на всепоглощающую неловкость. Тем не менее странное напряжение длилось только, пока они плыли на лодке и первые десять минут в доме, а затем Гермиона осознала, что в их взаимодействии не было ничего необычного. Вернувшись с Задания, Малфой снял мантию, вручил ей палочку и сел с небрежностью, которая ее почти раздражала.

Означало ли это для него конец чего бы то ни было между ними и должно ли было послужить сигналом для нее? Для Гермионы случившееся стало скорее признанием неизбежного, чем финальной точкой. И куда бы это ни привело, к плохому или к хорошему, пока это не будет негативно влиять на Задание, она готова была пойти дальше. Потому что если бы она не была готова, то она бы никогда…

Ее блуждающий взгляд замер на стене рядом с кухней, и флакон с воспоминаниями звякнул о другие. Гермиона посмотрела на Малфоя, ожидая, что он просто поднимет голову на звук, но тот уже изучал ее взглядом человека, который точно знал, на что были направлены ее мысли и ее глаза.

Она вернулась к планам этажей.

21:24

— Я бы очень удивилась, если бы у Возрождения не было какого-то плана по захвату маггловского мира, — сказала Гермиона, всматриваясь в темноту омывающих лодку вод, — пусть пока и в виде наброска. Они обязательно попытаются заявить на него права.

— Безусловно, но они не слишком озабочены этим прямо сейчас. Волшебный мир — вот что занимает все их мысли. У магглов есть свои способы защиты, но без предателей крови и грязнокровок, бегущих им на помощь, с ними будет не так уж сложно справиться. Потенциально сложно, но не невозможно.

Что-то зазвенело у нее в ушах, и ее разум воспроизвел его голос на повторе: предателей крови и грязнокровок, предателей крови и грязнокровок, бегущих на помощь… грязнокровок.

Она посмотрела на Малфоя, очертания которого были хорошо видны сегодня — луна ярко светила, а туман был неплотным и стелился низко к воде. Его глаза оставались в тени капюшона, но Гермиона увидела, как его рот приоткрылся, прежде чем он закрыл его обратно и сжал губы. Значит, до него дошло.

— Ты говоришь так же, как они, — сказала она тихо, но с отчетливым обвинением в голосе, — они промыли тебе мозги, заставив думать, как…

— Я…

— Разве они недостаточно контролировали тебя? Теперь…

— Да пошла ты!

Ее голова непроизвольно откинулась назад словно от пощечины, гнев вспыхнул ярче. Она была очень зла. Несколько месяцев назад Гермиона подумала бы, что он в худшем случае собирается перейти на другую сторону. Теперь сказанное им задело ее за живое. Ее накрыла волна ярости от того, с какой небрежностью Малфой произнес эти слова, и эта ярость была намного более ослепляющей, чем все, что она когда-либо испытывала по этому поводу в Хогвартсе. Потому что это было личное, хоть и не должно было быть, но было.

— Что такое? Ты начинаешь с ними соглашаться или…

— Ты, блять, из ума выжила? — рявкнул он.

— Ты сказал это так легко, как будто говоришь о погоде! Как будто я одна из…

— Разве ты не ожидала, что это станет привычкой? Причем полезной. Ты бы предпочла, чтобы я употреблял слово «магглорожденный» перед Пожирателями Смерти, которые должны абсолютно и полностью быть уверены в моей приверженности убийству людей с маггловской кровью? Если ты думаешь, что я перехожу на другую сторону, то это твоя гребаная проблема.

— Проблема в том, что ты произнес это слово абсолютно непринужденно! Если ты вынужден каждый раз контролировать свою речь в их обществе, то я не вижу причин употреблять его в моем присутствии.

— Это произошло, потому что я говорю об этом часами, каждый день, в течение семи месяцев! Если бы эти слова не вылетали из моего рта на автомате, я бы никогда не продвинулся так далеко. Это не значит, что я верю в то, что говорю, потому что, если бы это было правдой, меня бы здесь не было. Я бы давным-давно придумал, как избавиться от портключа и замести следы.