Малфой поднял на нее взгляд, но выражение его лица не изменилось, губы приоткрылись, но из них не донеслось ни звука. И ей пришлось приложить все усилия, чтобы оставаться стоять спокойно.

— Ты только что сбежал из Азкабана и напал на человека, чтобы отнять у того палочку. Ты должен выглядеть так, как будто вывалялся в грязи.

— Я не буду валяться в грязи.

— Ты работаешь на нас и будешь делать то, что я тебе скажу.

Он посмотрел на нее, и его желваки дважды дернулись.

— Если я не выполню твое указание и нарушу правила, то вернусь в Азкабан. Утверждать свою власть бессмысленно, так что ты либо не понимаешь, что делаешь, либо хочешь, чтобы со мной обращались как с животным. — Глаза Малфоя сузились, и сердце Гермионы глухо забилось, пока ее пальцы кружили по кобуре с палочкой. — Ты…

— Мне не доставляет никакого удовольствия, когда с кем-либо обращаются как с животным, — важно было дать ему понять, кто здесь главный, и что ее авторитет не должен ставиться под вопрос. Но если бы он счел ее поведение оскорбительным, то мог отказаться от сделки. — Важно, чтобы ты был грязным, и это должно выглядеть убедительно. Я не могу просто облить тебя грязью — это будет смотреться неестественно. — Она подумала, что против этого варианта Малфой будет возражать еще сильнее, и на этом фоне первое предложение покажется ему предпочтительнее.

Он посмотрел на входную дверь, а затем на ее плечо, когда она тихо вздохнула. Дьявол крылся в деталях. Малфой был наблюдателен и быстро соображал — одна из причин, по которой они остановились на его кандидатуре — но, каким бы он ни был, если все будет выглядеть неубедительно, то их ждет провал.

— Я дам тебе минуту на улице, и я не буду смотреть. Просто сделай это качественно. И надень сначала мантию.

Одна из последних вещей, которую ей хотелось сделать, это позволить ему выйти за дверь и остаться без присмотра. Но в любом случае это был вопрос лишь нескольких минут до того, как Малфой отправится в одиночку в другую часть страны. Было очень сложно вынужденно доверять кому-то, не чувствуя этого.

Очевидно, Малфой, также как и она, не горел желанием делать что-либо под взглядом другого человека, потому что смотрел на нее так, словно уже поймал ее на подглядывании. Но это был единственный компромисс, на который Гермиона могла пойти, она даже сложила бы руки на груди для убедительности, если бы не боялась оторвать их от кобуры для палочки.

Выражение лица Малфоя не изменилось, когда он, натягивая мантию, направился к двери медленными размеренными шагами, словно вспоминая, как ходить без кандалов. Она наблюдала за его движением краем глаза. Дверь ударилась о косяк, но не захлопнулась. Гермиона встала к ней боком и сняла с одного из покореженных обеденных стульев небольшую коробку.

Когда она откинула крышку, воздух наполнился запахом влажной земли, а затем стала различима горечь крови животных, которую они залили внутрь. Снаружи не долетало ни звука, и Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы подойти к окну и заглянуть в щель, оставшуюся в дверном проеме, или вытащить карты, которые всегда должны были определять его местонахождение.

Она запустила руку в карман мантии, чтобы проверить наличие кольца, которое должна была отдать Малфою, и в этот момент уловила движение двери, как раз перед тем, как раздался громкий скрип и полотно прошелестело по опавшим листьям на крыльце. И хотя Гермиона ожидала увидеть Малфоя в проеме, она все равно не смогла удержаться от желания сделать шаг назад. Все было идеально: изодранная, испачканная одежда, взлохмаченные волосы, лицо в брызгах грязи, глаза, затуманенные недосыпом — каждая деталь в его облике соответствовала истории.

Гермиона протянула ему пару ботинок, в одну из которых были засунуты носки, и коротко кивнула, подтверждая, что все в порядке. Малфой взял обувь, поставил перед собой и вытащил носки. Его руки были покрыты грязью, как будто он собирал ее, чтобы втереть в себя, вместо того чтобы кататься по земле. Ей очень хотелось спросить у него об этом, но сейчас это не имело никакого значения.

Малфой с усилием натянул носки на покрытые коркой грязи ноги, а может, дело было в том, что он уже несколько лет их не носил. Сначала он пошатнулся, затем замер, прижав лодыжку к ноге выше колена, затем дернул, потряс, дернул вверх и назад, вниз и назад, пока носок не был надет полностью. Она пыталась решить, будет ли это беспокоить только что сбежавшего заключенного, но высказывать мнение по данному вопросу — не его работа.

— Где найдут человека? — спросил он, и его голос прозвучал чуть более напряженно, чем она когда-либо слышала.

— У заброшенного магазина в четырех милях от тюрьмы.

— Это в деревне?

— Нет.

Судя по всему, ботинки были ему малы, но пока у них не было других вариантов. Ему пришлось с усилием вдавить ногу внутрь, и его лоб на секунду наморщился, прежде чем он проделал то же самое с другой ногой. Пальцы неуклюже обращались со шнурками, поэтому они были слабо затянуты.

Малфой изучающе посмотрел на клочок зеленой ткани, который протягивала ему Гермиона, прежде чем перевести на нее вопросительный взгляд.

— Вытри руки.

Он взял тряпку, не отводя взгляд. Ей тоже хотелось пристально уставиться на Малфоя, но Гермиона не собиралась торчать здесь всю ночь, играя в гляделки. Вместо этого она подняла коробку со стула и протянула ему.

— Достаточно. Засунь сюда руки, а затем встряхни их. — Она представила, как комки содержимого летят ей в лицо и падают на пол. — Над коробкой.

— Что в ней?

— Грязь и кровь животных. Ничего магического. — Просто делай, как я говорю.

Каждое совершаемое им действие было растянуто по времени, и Гермионе казалось, что она наблюдает за медленно стекающей каплей воды. Она понимала, что Малфой ей не доверял, и что любое подобие доверия, которое им понадобится для выполнения Задания, должно было быть создано, а не взяться из ниоткуда, но и Малфой должен был приложить усилие. Она почти ожидала, что он будет давить на коробку со всей силы, пока ее руки не задрожат от усталости, но тот, все еще преисполненный нерешительности, едва погрузил ладони.

Вытаскивая, он встряхнул ими два раза, а когда Гермиона наклонила голову, еще два.

— Хорошо, — констатировала она, разглядывая коричневые и красные полосы, и грязь, застрявшую под его ногтями. Гермиона отступила назад, чтобы дать себе больше пространства для маневра, и поставила коробку обратно. — Ты помнишь, где находится магазин Ландарга?

— Да.

— Аппарируешь туда, затем зайдешь с черного входа. После того, как добудешь оборотное, направишься к Линчу и купишь какой-нибудь одежды, расплатившись этим кольцом. — Она уронила украшение на его покрытую грязью ладонь и, подняв глаза, встретилась с холодным серым взглядом. — Линч — важное звено в цепи. Мы полагаем, что на базе его магазина, этажом выше, работает группа — небольшая и не слишком важная, но это может открыть тебе доступ в Возрождение.

— А если ко мне подойдут?

— Еще слишком рано. Однако, — продолжила говорить Гермиона, заметив раздражение, промелькнувшее на его лице, — если это случится, то просто уходи. Ты только что сбежал и собираешься убить человека. Ты никому не доверяешь и хочешь покончить с этим мужчиной, прежде чем предпримешь что-нибудь еще.

Гермиона протянула ему палочку левой рукой, держа правую у кобуры. В груди что-то сжалось. Она не будет бояться его. Она сильнее, быстрее, и ее палочка лучше слушается. Это только опасение. Это незнание.

Вопреки ее ожиданиям, Малфой не стал вырывать палочку у нее из рук, он взял ее так аккуратно, как берут свиток чистого пергамента или чашку горячего чая. И только когда она полностью оказалась в его руке, выражение лица изменилось, глаза расширились, а брови дернулись. Малфой сжал палочку до побелевших костяшек, и Гермиона знала, что в этот момент он снова почувствовал гул своей магии, которую не ощущал уже несколько лет. Мантия натянулась на его груди, как если бы он сделал глубокий вдох, и его кадык дернулся.