Это стало последней каплей. Шое не знала, что именно сейчас учудит, но стоять в стороне, слушая такие оскорбления, она больше не собиралась. Всю боль, что она испытала — от унижения, растоптанных чувств и от поражения — она собиралась вымести на нем. Не зная как, но это было единственным верным решением.

Однако ей не удалось этого сделать, потому что…

— Ублюдок!

Стоило ей только шагнуть вперед, она услышала глухой удар, потом еще и еще и… голос Кагеямы. Одно единственное, тихое, едва слышное. Он бил Ойкаву со всей силы, тот поначалу не сопротивлялся, так как не ожидал, но чуть погодя стал отвечать. Иваидзуми, обычно сразу же усмиряя драки между вспылившими, стоял истуканом, не зная, что делать. С одной стороны, придурок Ойкава был его другом, поэтому нужно было оттащить Кагеяму, но с другой… черт возьми, будь он сам на месте Кагеямы, сделал бы то же самое.

На шум бьющихся о железные шкафчики тел и опрокидывающихся скамеек сбежались другие члены команд, тренеры, а также проходившие мимо зеваки, в том числе глупые фанатеющие девочки. Тренер Укай тут же оттащил своего ученика, а ученики Аобы Дзесай помогли Ойкаве встать.

— Черт возьми!.. — Укай был неимоверно зол. — Ты что устроил?! Тебе пять лет, что ли?! Держи себя в руках, идиот!

— Как низко, — сказал тренер Сейдзе. — Кагеяме нужно научиться проигрывать с достоинством.

— В-верно, — стыдливо-злобно ответил Укай и обратился к виновнику. — Извинись перед Ойкавой.

Тобио сжал кулаки, поднял голову и встретился взглядом с Хинатой. Она растерянно смотрела на него, не понимая, что чувствует. В голове — бардак, в сердце… и того хуже.

— Пусть он извиняется, — тихо процедил сквозь зубы Кагеяма.

— Черт!.. — Укай еще больше обозлился и уже хотел было сам врезать непутевому ученику.

— Все нормально… — подал голос Ойкава. — Я… виноват…

Позади послышались раздражающе тупые возгласы умиления и восхищения «добрым и благородным Ойкавой-саном». Хотелось плюнуть в лицо каждой из них.

— Простите! — с зажмуренными глазами поклонился Укай. — Мы уходим. Хината! Не стой истуканом! Пошли.

Шое готова была поклясться, что Ойкава напрягся, поняв, что она стоит позади него. Он медленно повернул голову через плечо, в его взгляде промелькнул отголосок страха — слышала ли она?..

Хината смотрела на него и видела… жалкого, отвратительного человека. Она сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу ладони. Ее растерянный взгляд сменился ненавистным.

Это был конец.

========== Глава 17. Я не гений ==========

— Мда-а, — протянула зашедшая на кухню молодая женщина. Она поставила пакеты с продуктами на стол и, выгнув бровь, оглядела сидящего там подростка. — Только бутылки алкоголя не хватает для картины «Кажется, кто-то неудачник».

— Иди к черту, Шина!

— Ты как с сестрой разговариваешь, Ойкава Тоору?

— Ты мне даже не сестра… — Меньше всего ему хотелось сейчас ее внимания. И чего они с Такеру вернулись так рано?

— Я жена твоего брата, значит, твоя сестра.

На это ответить было нечего, да и не хотелось. Ойкава, поморщившись, убрал лед от щеки и поглядел в зеркало. Да уж, Тобио-чан на славу постарался. Кто там говорил, что шрамы красят мужчин? Огромная гематома почти на половину лица совсем не шла Ойкаве.

— Все точно в порядке? — осторожно спросила Шина, присаживаясь рядом. Ее голос приобрел заботливые нотки. Может, они и не были кровными родственниками, Шина всегда переживала за Тоору как за родного брата.

— Да-да… — Ему не хотелось так грубо отмахиваться, но показывать свои слабости и переживания хотелось еще меньше.

Шина больше не стала допытываться, хотя в ее взгляде все еще читалось беспокойство с желанием понять, что творится у него в душе. На какое-то время возникла неловкая тишина. Тоору уже собирался было идти в свою комнату, чтобы побыть в одиночестве, как Шина вновь подала голос.

— Завтра игра с Ушивакой… — Это должно было прозвучать как вопрос, но вышло скорее как констатация факта. — Ты справишься. Я верю в тебя.

Удивительно, вроде это совсем простые слова. Такие же он ежедневно слышит от своих визжащих фанаток, подобные говорит своей команде перед каждой игрой. Они на слух должны восприниматься уже как заезженная пластинка. Но искренность, с которой говорила Шина, придавала особое значение этим простым словам. Они обретали странную силу.

Шина в волейболе толком-то не разбиралась, никогда не интересуясь этой игрой, как и вообще каким бы то ни было спортом. Однако только она почему-то знала, как важно это для Тоору, а ее поддержка была по-особому ценна. На каждой игре свора болельщиков Аобы Дзесай буквально срывала голоса, а Ойкаве хватало двух тихих слов одной маленькой женщины.

Первый раз увидев ее, Тоору лишь разочарованно сжал губы. «Неужели брат всерьез выбрал эту серую мышь?» — подумал он тогда. В ней не было ничего особенного, ничего выдающегося — обычная девушка, каких миллионы вокруг. Казалось, только сейчас до него вдруг дошло, почему Шина заслуживала любви его брата. У нее был редкий, выдающийся талант — умение сочувствовать и сопереживать.

— Спасибо, — сказал Тоору. Шина мягко улыбнулась.

В следующий момент на кухню зашел Такеру, мальчик лет пяти-шести. Он взял из холодильника сок, на пару секунд оторвал флегматичный взгляд от своего телефона и посмотрел на Тоору.

— Выглядишь отстойно. Все еще страдаешь, оттого что тебя бросила девушка?

Ойкава аж поперхнулся от возмущения. Мелкий наглец не преминул воспользоваться секундным замешательством и удалился. На его лице при этом продолжало красоваться пофигистичное выражение.

— Мелкий засранец!..

Шина дала оплеуху Тоору.

— Это вообще-то мой сын и твой племянник, следи за языком.

— Так скажи этому… скажи Такеру, что… это я ее бросил, а не она меня. — Он чувствовал себя крайне глупо, произнося это. Просто не хотелось выглядеть жалко в глазах Шины.

Однако после сказанного, наоборот, она смотрела на него как на маленького глупого мальчишку.

— Ты бросил, она бросила… Боже, что за детский сад! Тебе сколько лет? Расставание — всегда болезненно.

Тоору не сдержался закатить глаза и снисходительно улыбнуться.

— У меня было много отношений… — начал было он объяснять, что его совсем не волнуют расставания.

— Но это ведь была особенная девушка, — перебила его Шина.

Он на мгновение замолчал, а потом усмехнулся.

— Ха-ха, и ведь не поспоришь. Действительно, особенная… Правда, не совсем в том смысле, что ты предполагаешь.

— Что бы ты сейчас ни говорил, я знаю, что ты просто оправдываешься перед самим собой, прячешься.

О чем она говорит? Тоору было неприятно слушать эти нотации, да и он знал прекрасно, что Шина его все равно не понимает. Но все-таки он внимал ее словам. Подсознательно соглашался.

— Ты и сам не знаешь, каким счастливым выглядел последние дни, — продолжала она. — Серьезно, словно кот, наевшийся сметаны. И знаешь почему? Ты влюбился, дуралей.

Тоору усмехнулся, желая возразить, но Шина продолжала наступать.

— Ты отрицаешь это, но со стороны виднее. Ты действительно выглядишь отстойно, как и сказал Такеру. Но не потому, что тебя избил какой-то псих. И не потому, что у тебя завтра важная игра. Из-за нее.

Абсурд. Влюбиться в это глупое создание? Смешно. Нет, Шина ничего не понимает.

Эти мысли вертелись в голове, хотелось засмеяться в голос — до чего же нелепы ее предположения. Хотелось возразить, ведь все совсем не так. Но… слова застревали где-то в горле.

— Пока ты будешь это отрицать, будешь выглядеть так отстойно.

Почему?..

— Знаешь… Ты такой глупый, Тоору. То, как ты относишься к девушкам…

Ну вот только нотаций на эту тему сейчас не хватало. Ива-чан этим занимается ежедневно.

Однако слышать их от Шины было по-особому противно. Она, черт возьми, была мудрой и очень проницательной. Тоору уважал ее, поэтому каждое ее слово сейчас било под дых.