Хината ощутила прилив гордости. А также признания — ей захотелось от всей души поблагодарить того, кто придумал для нее роль приманки, кто подарил ей возможность оставаться на площадке и бороться в своем стиле…

— Кагеяма…

Она случайно столкнулась с ним у раковины и подумала, что стоило бы выразить свое признание ему. Но… почему-то было так сложно сделать это. Что за трещина прошлась между ними? Она чувствовала напряжение с его стороны, его закрытость и нежелание общаться. И одновременно испытывала непонятный страх со своей стороны. Это было даже смешно, ведь на протяжении игры, находясь по одну сторону прочерченного прямоугольного пространства, они понимали друг друга без слов, незримо чувствовали присутствие друг друга — были почти одним целым.

— Что? — грубое, оборванное.

Почему же по окончании матча они вмиг становились чужими?

— С-спасибо… — Она не могла выразить словами все, что испытывала.

Какое-то время длилось молчание. Он наверняка вообще ничего не понял. До чего же глупо! Она снова вспомнила те его слова в школе, это смутило и еще больше запутало. Если бы Кагеяма сейчас уточнил, за что она его решила вдруг поблагодарить, она бы не смогла ответить ничего вразумительного. Но он этого не сделал. Лишь выдержал паузу, после чего сказал:

— Завтра игра с Ойкавой-саном. — Сердце екнуло в груди. Но все-таки совсем слабо. — Ты… — он кашлянул, — справишься?

Почему-то ее это немного оскорбило. Естественно! Не собирается она краснеть и падать в обмороки от смущения, какие бы у них с Ойкавой ни были отношения. Но не успела она и слова сказать, как…

— Любовь Шое-тян к волейболу не знает границ, — послышалось позади Кагеямы, и Хината захотела испариться сию же секунду. Это был Ойкава. Он прошел мимо Тобио, взглянул на него ехидно и подошел к Шое. Она инстинктивно сделала шажок назад, но затем попыталась взять себя в руки. В конце концов, чего это она чувствует себя как преступница, пойманная с поличным?!

Вмиг воцарилось напряжение. Давление, исходящее от Кагеямы, и что-то пугающее — от Ойкавы. Какие у них были отношения в средней школе? Могло ли быть что-то большее, чем товарищеское соперничество? Эти вопросы невольно промелькнули в голове, стоило заметить, как они оба посмотрели друг на друга.

— Я не собираюсь поддаваться, — улыбнулся Тоору, взглянув на Хинату. Она еще чувствовала что-то отрицательное, исходящее от него, но эта улыбка, направленная именно ей, была мягкой и теплой. — Несмотря на то, что очень хочется.

Шое улыбнулась в ответ уверенно.

— И я выложусь на полную! Наконец-то мы сразимся по-настоящему! — О да, она мечтала об этом уже очень давно!

Личные отношения — на второй план, после свистка они — соперники. Их желания победить идентичны, а победитель будет один.

— И каким бы ни был результат, — Ойкава коснулся взъерошенных волос Шое, отчего по телу пробежалась легкая дрожь, — между нами ничего не поменяется. Да?

На секунду она смутилась. Это звучало почти как угроза с его стороны. Но одновременно как шутка.

— Ум, — кивнула и улыбнулась, опустив голову в смущении.

— Завтра… — подал голос Кагеяма, — я одолею тебя.

Было в этих словах что-то значимое. Не просто желание победить очередного соперника — цель, которая была поставлена уже давно. И… может быть, что-то еще?..

Тобио сказал это уверенно, почти со злобой. Развернулся и ушел. Хината боялась поднимать глаза и сделала это лишь тогда, когда Ойкава убрал свою руку с ее волос.

— Постараемся завтра, — улыбнулся он.

— Я не проиграю!

И это был последний светлый момент между ними.

***

Свисток, ознаменовавший начало игры. Это их вторая игра против Аобы Дзесай, третья игра в турнире и первая игра против Ойкавы Тоору. Он внушал страх и восхищение своей игрой, на площадке он был не просто связующим — кукольником, дергающим за ниточки — и членов своей команды, и соперников. Школьницы со смотровых скамеек восторженно наблюдали за грацией его движений, за его убийственными подачами и хитрыми ходами. Шое же — наблюдала с азартом. Она знала, как много боли и тренировок за его грациозными движениями, сколько сил и сломленных надежд в его самодовольной улыбке. Знала и восхищалась. Но больше всего — непременно хотела выложиться на полную и победить.

Это был трудный матч. С первой секунды стало тяжелее дышать. Каждый из Карасуно выкладывался на полную и этого было едва достаточно, чтобы забирать очки. Держаться с Сейдзе на равных — вполне, но более того — уже не так просто. Каждому козырю Карасуно сразу же находилось отражение и защита со стороны Сейдзе. Тренер хватался за любую возможность.

Кагеяма… нервничал. Он ускорял темп игры, волновался и так сильно рвался к победе, что порой забывал о том, что он — не один. Что это битва не его против Ойкавы, а битва Карасуно против Сейдзе.

Шое шла на эту игру с предвкушением, ей как никогда хотелось победить и… Поведение Кагеямы ее… злило. Она чувствовала, что не может упрекать его за ошибки, ведь сама она косячит куда больше. Но порой ей хотелось растрясти его за плечи и крикнуть в лицо: «Король!» Чтобы он вспомнил, как ненавидит это прозвище, чтобы вспомнил почему.

Ойкава дергал за ниточки — все шло так, как он и хотел. Он пугал, использовал силу союзников и слабости соперников. Для Кагеямы игра против Аобы была особенно тяжелой — большинство противников были когда-то членами его команды, были теми, кому он пасовал — и кто не принимал его мячи. Воочию наблюдать за тем, как у другого связующего получается играть с ними, было… страшно. Тобио думал, что знал их, их лень и слабую волю, их посредственные возможности, и вот теперь, когда они по другую сторону сетки, его пугали их стремления, их открывшиеся способности, о которых он и не думал, их желания играть и оставаться на площадке до самого конца. В этом сила связующего — раскрывать потенциал нападающих. В этом он абсолютно и бесповоротно проигрывал Ойкаве.

Свисток. Замена. То, чего он всегда боялся, — уйти с площадки и наблюдать за игрой со стороны. Словно тебя без спросу вытолкнули из твоей же жизни и попросили быть лишь ее сторонним наблюдателем. Ты не будешь в состоянии делать ничего — только смотреть. И желание вернуться, самому проживать эту жизнь, будет течь по венам как расплавленный металл, обжигая стенки сосудов.

Это стало последней каплей для Шое. Она не выдержала и со всей силы ударила его кулаком в грудь. Ему не было больно, лишь удивительно.

— Бесишь! — выкрикнула она. Видеть его отчаяние было почти невыносимо. — Возьми себя в руки! Если продолжишь падать духом, я буду называть тебя Королем до конца жизни!

Ей так много хотелось сказать, но она сама не до конца осознавала, что именно ее так оскорбляет в его поведении. Однако ее слова возымели эффект. В его взгляде стало читаться слабое прояснение, он взял себя в руки, вспомнил, что не один.

Он сделал ровный вдох, и Шое вновь ощутила их немое взаимопонимание. Ей тоже стало спокойней.

— Не лажай сильно без меня, — сказал он, чуть сжав кулаки. На тренировке она бы обиженно пнула его за такие слова, но в тот момент смогла лишь улыбнуться — вот он, прежний придурок Кагеяма.

— Возвращайся скорей!

Кагеяма ушел на скамейку запасных — эта игра полна сюрпризов! Хината и не задумывалась о том, что может остаться на площадке без него. Но…

— Мои пасы не такие точные, как у Кагеямы, но я буду стараться! — мягкая улыбка Сугавары-сана пропитала все тело теплом. Внутри словно заискрилось счастье. Самый добрый и дружелюбный Суга-сан! Тот, кто подавал ей мячи, кто верил в нее с самого начала. Тот, с кем она никогда не играла в команде. Как же ей не терпелось скорее почувствовать, как они вместе станут маленьким отлаженным механизмом «связующий-нападающий». Принимать его пасы в настоящей игре, чувствовать его поддержку — как это вроде бы странно и одновременно абсолютно правильно. Ведь таким и должен быть связующий — сосредоточением всей команды, слышащим отклики сердец каждого из пятерых других на площадке.