– Он старый товарищ моего отца, – честно признался я.

– Нужен человек со знанием английского языка. Он рекомендовал тебя…

– Что за работа?

– Командировка в Берлин на выставку строительной техники.

– В качестве переводчика?

– Твои юридические услуги могут понадобиться на переговорах и при заключении контракта.

В составе московской делегации я бродил по павильонам берлинской выставки. На другой день переместились в офисное здание, где начались переговоры. По-немецки я не понимал и страдал от скуки. На третий день я увидел текст контракта с переводом на русский язык и составил протокол разногласий. Бибиков торопился, а к моим замечаниям отнёсся без интереса.

– Андрей, всё это несущественно, – раздражённо проговорил он. – Мы сегодня подписываем контракт и улетаем в Москву…

– Мы чересчур спешим, заключая этот контракт, – возразил я. – Уверен, можно добиться более выгодных условий. Позвольте мне поговорить с ними.

– Ты даже немецкого не знаешь! – возмутился Бибиков.

– Уверен, мы найдём общий язык. Вы ничем не рискуете – они со своей стороны уже подписали контракт! – заметил я и пристальным взором окинул Бибикова. Я заглянул в глаза его и, кажется, проник в глубину души его, – туда, где притаилось нечто тёмное и неведомое. Внезапно он вынул ручку из кармана и подписал протокол разногласий.

– Действуй, Андрей, но учти, что сегодня вечером у нас самолёт в Москву.

Я обнадёжил его:

– Всё будет хорошо, Андрей Геннадьевич.

Я встретился с юристом немецкой компании, который представился Себастьяном, и по-английски объяснил ему, что контракт будет подписан только с учётом протокола разногласий. Он недоумённо уставился на меня:

– Кажется, ещё вчера мы обо всём договорились.

– Нет, вы меня не поняли, Себастьян, – добавил я. – Протокол разногласий – это мелочи. Нам нужна скидка в двадцать процентов на ваш товар. Только на таких условиях будет подписан этот контракт.

Немец изменился в лице:

– Я не принимаю таких решений!

– Проводите меня к вашему руководству и подготовьте новый проект договора, – приказал я, не сводя с него взгляда. Он, молча, повиновался. Так, я оказался в кабинете финансового директора немецкой компании.

– Кто вы? – спросил он по-английски.

– Я представитель российской стороны.

– Господин Бибиков, – вы от его лица ведёте переговоры?

– Совершенно верно.

– Цена контракта не может быть изменена, – заявил финансовый директор, выслушав меня. – Мы себе в убыток не работаем!

Мне пришлось импровизировать:

– Вы подумайте, гер Зоммер, что эта уступка окупится сторицей в будущем: московская мэрия готова к долгосрочному сотрудничеству с вашей компанией. И учтите, гер Зоммер, я знаю о вас очень многое… Хотите, чтобы ваши секреты стали известны руководству этой компании, которая славится своими пуританскими нравами?

– Вы блефуете! – усмехнулся финансовый директор, сохраняя видимое спокойствие, но душа его испуганно металась, а мысли неиссякаемым потоком лились и содержали немало любопытных сведений.

Я улыбнулся:

– Вы изменяете жене со своей секретаршей, – я её видел: так себе женщина! А ваши визиты в публичный дом на Вильгельмштрассе? Как это примитивно с вашей стороны! Хотите, чтобы компрометирующие снимки были размещены в Интернете для всеобщего обозрения? Понимаете, что тогда вашей карьере настанет конец?

«Андрей, ты опустился до шантажа!» – прозвучал с укором голос в моей голове, и я сказал себе: «Довольно!»

Финансовый директор мертвецки побледнел:

– Что я должен делать?

– Поставьте свою подпись под контрактом, который вам принесёт Себастьян, и никто не узнает о ваших маленьких слабостях…

Я протянул Бибикову подписанный немецкой стороной контракт со сниженной на двадцать процентов ценой. Он удивился:

– Как тебе это удалось, Андрей?

Я усмехнулся:

– Как и обещал, нашёл с ними общий язык!

До самолёта оставалось немного времени, которое я потратил на осмотр городских красот. Прошёлся по улице Унтер ден Линден, взглянул на Бранденбургские ворота, сфотографировал отреставрированный Рейхстаг и… вспомнил о войне.

Перед мысленным взором моим предстало развевающееся красное знамя. Я подумал о той страшной жертве, которую советский народ принёс на алтарь Победы. Пришли на ум строчки песни из кинофильма «Белорусский вокзал»:

Горит и кружится планета,

Над нашей Родиною дым,

И, значит, нам нужна одна победа,

Одна на всех – мы за ценой не постоим.

Одна на всех – мы за ценой не постоим…

Вечная память павшим героям той войны! Войны, что унесла жизни тридцати миллионов советских граждан, пожертвовавших собой во имя будущего своей страны. Страны, которая вскоре прекратила своё существование. Их потомки избрали иные ценности, живут одним днём, не думая ни о прошлом, ни о будущем своей страны…

Красив Берлин! Однажды этот город покорил сердце человека, посвятившего себя служению Родине на полях незримого фронта, человека, который стал правителем великой страны…

В тот день я открыл в себе новую способность – силой мысли повелевать людьми. Я понимал, что это чудовищное оружие, к которому следует обращаться лишь в самых крайних случаях, дабы не лишиться Божьей милости.

Прошло немного времени…

Я поступил в МГИМО на вечернее отделение. Отец с семьёй переехал в Москву, получив назначение в министерство здравоохранения и социального развития. Я изредка навещал их и, по-прежнему, разрывался между судами…

Бибиков, как этого и следовало ожидать, присвоил все плоды моей берлинской победы себе. Я получил первый щелчок по носу! Казалось, ничего в моей жизни уже не изменится, и я обречён остаться рядовым юристом московской мэрии. Но, по счастью, мой звёздный час был ещё впереди…

В те годы шла борьба с коррупцией. Тем не менее «посадки» чиновников были большой редкостью, зачастую репрессии сводились к одним увольнениям. Но однажды случилось почти что чудо – страну потрясло известие о задержании министра путинского правительства с поличным при получении взятки. Этот чиновник входил в Высший совет «Единой России», и его задержание бросало тень на всю партию! На бюро было принято решение – спасти товарища по партии от тюрьмы. И мэр перешёл к решительным действиям…

Александр Иванович вызвал нас с Алексеем в свой кабинет.

– Хотите послужить Родине, сынки? – улыбнулся он. – Сергею Семёновичу нужен человек для личного поручения…

– Какого? – осведомился Алексей.

– Слышали об аресте министра? Сергей Семёнович утверждает, что тот ни в чём не виноват. Надо разобраться в этом деле.

– Вообще-то у нас другая специализация, – заметил Алексей. – Я никогда не участвовал в уголовных процессах. К тому же у меня нет адвокатского статуса.

Я решил вмешаться в разговор:

– Алексей, но мы ведь можем участвовать в процессе совместно с адвокатом!

– А у тебя есть опыт ведения подобных дел? – повысил голос Алексей.

– Грамотная обработка свидетелей и потерпевших порой важнее опыта, – возразил я. «Тебе и карты в руки!» – подумал с усмешкой на губах Алексей.

На другой день я встретился с министром, выпущенным из следственного изолятора под залог, и вот, что услышал от него:

– Небезызвестный господин Райхман, Александр Соломонович, совладелец ряда металлургических заводов, пришёл ко мне за содействием на тендере. Он протянул конверт заявки на участие в конкурсе, утверждая, что его условия контракта – самые выгодные для министерства. Из конверта выпали пачки долларов, и я совершил глупость – взял в руки деньги, чтобы кинуть их в наглую еврейскую рожу… В этот миг в кабинет ворвался спецназ, я попал под объективы видеокамер. Деньги выпали на стол, а на моих руках остались видимые под ультрафиолетом следы краски и надпись «взятка». В поведении этого господина было слишком много странностей, которым я не придал значения. Теперь он обвиняет меня в том, что я вымогал у него взятку.