Глава 6 обращается к следующей «большой истории» после Интернета – «зеленой революции», которую сегодня снова возглавляет Государство, как прежде оно возглавляло ИТ-революцию. В 2012 году Китай объявил о планах вырабатывать к 2050 году 1000 ГВт с помощью ветроэнергетики. Это примерно столько, сколько нужно, чтобы заменить всю нынешнюю электроэнергетическую инфраструктуру США ветряными турбинами. Способны ли США и Европа мыслить так широко? Похоже, что нет. Во многих странах Государству предлагается местечко в заднем ряду, откуда ему надлежит «субсидировать» или стимулировать инвестиции частного сектора. Получается, мы оказываемся не способны предложить видение будущего, подобное тому, что пару десятилетий назад привело к массовому распространению Интернета. В этой главе мы обсудим, какие страны сегодня впереди остальных в выработке такого видения и какова в них роль Государства – а также «терпеливого» финансирования, предлагаемого государственными банками развития – в совершении «катализирующих» начальных и рискованных инвестиций, необходимых для того, чтобы видение стало реальностью.
В главе 7 рассматривается роль предпринимательского Государства, идущего на риск в запуске экологически чистых технологий – ветряных турбин и солнечных фотовольтаических панелей. Именно государственное финансирование и работа нескольких государственных агентств обеспечили первоначальный импульс, поддержку на рискованном начальном этапе и институциональную среду, в которой могли появиться эти важные технологии. Если в главе 5 обсуждается ведущая роль американского предпринимательского Государства для революции в сфере информационных технологий, а также закладывании фундамента биотехнологической промышленности, то в этой главе мы раскроем роль таких государств, как Германия, Дания и Китай, в формировании направления «зеленой революции» и ее распространении по другим экономикам.
В главах 8 и 9 обсуждается важный вопрос: если мы признаем ведущую роль Государства в принятии рисков – иными словами, видим в нем не только «мастера по починке рынков» или «создателя условий», – то как эта роль отражена в существующих отношениях «риск – вознаграждение». Так много случаев, когда государственные инвестиции открыли бизнесу возможности, обогатили отдельных людей и их компании, но при этом экономика и Государство очень мало получили в качестве отдачи (прямой или косвенной). Ярчайший пример – фармацевтика: разработанные на государственные средства препараты в конце концов оказываются слишком дорогими, чтобы их могли позволить себе налогоплательщики (те самые, что профинансировали их разработку). То же касается и информационных технологий: активные рискованные инвестиции Государства привели к частной прибыли, которая скрывается и не возвращается в виде налогов тому правительству, которое позволило ей появиться на свет. В главе 8 этот тезис обсуждается на примере компании Apple. В главе 9 предлагается более общая картина и утверждается: в периоды серьезных сокращений, направленных на минимизацию дефицитов бюджета, как никогда важно вернуться к вопросу о том, как именно Государство может обеспечить прямую отдачу от «принятия на себя риска» – не только в виде налогов, от которых легко уклониться. Именно потому, что Государство делает эти инвестиции в условиях неопределенности, очень велик риск, что они не принесут успеха. Однако, когда они все же оказываются успешными, наивно и опасно позволять приватизировать всю приносимую ими прибыль. В самом деле, обвинения в адрес финансового сектора, запустившего нынешний экономический кризис, получающего частным образом огромную прибыль, а затем обобществляющего риск, прибегая к непопулярному спасению банков при помощи Государства, – это общая, непопулярная особенность дисфункционального современного капитализма, которая не должна стать нормой.
Завершающая книгу глава 10 предлагает поразмышлять о том, отчего же так происходит: Государство может быть активным предпринимателем, принимающим на себя риск, но в реальности это далеко не всегда так, и саму эту возможность часто сбрасывают со счетов. Такая «возможность» может стать явью, лишь если перевернуть исходные представления. Начиная с того, как мы представляем взаимодействие Государства с его собственными организациями (например, оно поощряет структуры госсектора к предпринимательскому поведению, в том числе побуждает их «приветствовать» ошибки и провалы, а не страшиться их) – вплоть до отношений между Государством и другими акторами в инновационной системе (например, если оно само примет себя в качестве более активного агента, то сразу возникнет множество ситуаций, когда роль Государства не сводится к «тонким намекам» и «стимулированию», а выражается во вполне осязаемом «толчке»). Способность Государства толкать и направлять зависит от того, какие таланты и экспертизу ему удается привлекать. Парадокс заключается в том, что это проблема более ярко проявляется в странах, где Государству отводится роль в заднем ряду, предполагающая лишь «администрирование», но не формулирование динамического видения. Если мы не пошатнем многочисленные мифы об экономическом развитии и не откажемся от традиционных представлений о роли Государства в нем, у нас нет шансов на то, чтобы справиться со структурными вызовами XXI века или запустить технологические и организационные изменения, необходимые для долгосрочного устойчивого и справедливого роста.
Если брать книгу в целом, то она предлагает более полное понимание ключевой роли государственного сектора в принятии рисков и радикальных технологических изменениях, критически важных для обеспечения экономического роста и развития. Она предлагает совсем иное описание Государства, нежели то, что обычно приводят эксперты, ответственные за выработку экономической политики, которые, как правило, отрицают ведущую роль Государства для инноваций и производства. Книга ставит под сомнение конвенциональную промышленную политику, которая чрезмерно недооценивает вклад Государства в разведывании и продвижении новых технологий. Вместо этого она описывает сценарии, в которых Государство оказывается главным источником динамического развития и инноваций в развитых промышленных странах, и подчеркивает, что госсектор до сих пор играл главную роль и в том, что часто называют экономикой знаний – экономикой, которой движут технологические изменения, производство и распространение знаний. От развития авиации, ядерной энергетики, компьютеров, Интернета, биотехнологий до сегодняшних разработок в области «зеленых» технологий именно Государство – а не частный сектор – давало исходный импульс и запускало механизм роста, и делало это в силу своей готовности брать на себя риск в тех областях, которых избегает страшащийся риска частный сектор. В сегодняшней политической среде, в которой политический фронтир Государства намеренно отодвигается назад, как никогда важно понять истинный вклад Государства. В противном случае мы упустим возможность добиться большего процветания в будущем, опираясь на успешные государственные инвестиции прошлого.
Что же необходимо для того, чтобы прийти к полноценному пониманию разделения инновационного труда при капитализме (см. ниже главу 1), а также той роли, которую частный и государственный сектор играют в создании, производстве и диффузии инноваций? Данная книга фокусируется на инновациях не потому, что это единственное или наиболее важное направление, в которое может инвестировать Государство. Роль Государства как гаранта фундаментальных прав человека для всех граждан – от государственного здравоохранения до образования, – а также его роль для создания всей необходимой инфраструктуры, правовой системы, которая позволяет компаниям правильно взаимодействовать друг с другом, важны не менее, если не более. Акцент на инновациях отчасти связан с тем, что именно здесь Государство чаще всего подвергается нападкам из-за своей роли. Если роль частного сектора здесь обычно превозносится, то роль государственного сектора обычно преуменьшается. Государство – инвестирует ли оно в новые технологии или же исправляет функционирование рынков – часто клеймят, будто проблема заключается именно в нем. Поэтому важнейший аспект обозначенной дилеммы связан с поиском нового баланса в наших представлениях о том, как экономики работают на самом деле. Лишь когда мы найдем его, можно будет перейти к разработке стратегий, которые действительно работают – вместо того чтобы повторять стереотипы и воспроизводить образы, служащие лишь идеологическим целям.
