Бибигуль принесла овощи. Дети накинулись ураганом на плов, а затем на овощи. Набив животы, толпа подбежала к огромной кастрюле, стоявшей на кухонном полу. Каждый ребенок выпил по два половника компота и также с криками и гоготом вылетели на улицу.

— У собак уже хвостов не осталось, — проворчала Бибигуль, садясь за стол. — Все выкрутили.

— Больно собакам нужны эти хвосты: одним больше или меньше, а вот детям — радость.

Бибигуль удивилась словам мужа.

— Живодерами вырастут наши балаларки.

— Ну это жизнь такая. Либо ты ей хвост крутишь, либо она тебе… Чего-то мне не хватает, чтобы выразить мысль. Чего-то крепкого и пахнущего…

— Дома не курить! — прикрикнула на него Бибигуль.

Кешбек недовольно зыркнул на жену и махнул Владимиру рукой. Владимир же, только наложивший себе огромную тарелку плова, погрустнел и вслед за Кешбеком вышел из дома.

На улице тем временем сменилась обстановка. Дети с собаками исчезли. Зато появились парочки. Девушки глупо хихикали, а парни балаболили больше обычного. Какие-то коты устроили разборки за территорию. Болтающие бабы ушли, а на их место пришли три алкаша. Самый главный из них, в грязной кепке, наливал в крышечку из бутылки водку и все по очереди пили. Занюхивали рукавом, а самый главный — карамелькой. Выпил, обсосал конфетку и опять спрятал в фантик до следующей рюмки.

Владимир и Кешбек наблюдали за ними, но вскоре потеряли интерес. Бутылка у алкашей была маленькая и быстро закончилась. Опершись друг на друга, троица рассуждала, где иожно было достать животворный напиток. Кешбек достал сигарету и сладко затянулся.

— Вот, теперь я готов поддерживать светскую беседу.

— Какая нахрен беседа? Там мой плов стынет!

Кешбек показал жестом, чтобы Владимир успокоился. Тот послушался и сел на ступеньки крыльца. Кешбек продолжил молча курить.

Алкаши порасуждали и на покачивающихся ногах пошли прочь. Главный крепко держал в объятиях обоих соратников, не давая упасть им в землю лицом. Хотя они сильно старались. Любое дуновение ветра сказывалось на их походках. Но все же троица справилась с этим препятствием. Не выдержала она лишь одного — дисбаланса. Какая-то девушка посмеялась над ними, крайний алкаш махнул на нее рукой и вся алкашная конструкция завалилась на бок.

— Многое потерял, брат, — хихикнул Кешбек, указывая на них Владимиру.

— Глядя на них у меня вовсе нет желания пить, — ответил тот. — Даже радуюсь отсутствию этого недуга. Правда не всегда. За больного все считают, кто узнает, что не пью. Ну, правда, какой я больной?

— А разве нет? Маринке курятник построил, пока ее собственный муж квасил у соседа. Миляуше печь перебрал, а ее муж где был? В город уехал, то ли за продуктами, то ли к любовнице. Домой вернулся без денег и без продуктов. Даже тебе нечем было платить за работу.

— Да я разве за деньги? Я так, от нечего делать.

— Зря от денег отказываешься. Не нужны, отдай Алмазу. Он недавно компьютер достал, теперь интернет хочет, чтобы в сетях сидеть, — Кешбек задумчиво почесал редкую бородку. — Ну или как-то так… Короче, сеть не ловит. Ему посоветовали вышку поставить, чтобы начало ловить. Вот он и копит теперь, спрашивает, скоро ли у нас экскурсии будут.

— Давненько я у Алмаза не был. Ничего себе, он компьютер купил? Надо сходить к нему!

— Да, ты с Региной носился как с яйцом, а о друзьях стал забывать…

Услышав имя "Регина", Владимир вспомнил кусок сна, где она будила его. По коже пробежались мурашки. Ему показалось, что он проснулся в темноте, а вокруг были красные глаза. Повсюду лежали разбитые кирпичи и прогнившие доски. Пахло сыростью. Он захотел закричать от страха, но его кто-то опередил. Повернувшись, он увидел висевший на заборе коровий череп, у которого была открыта пасть и оттуда вырвался ор, как будто из самого ада.

Владимир вздрогнул. Не было никакого леса и красных глаз. Он все также сидел на ступеньках и смотрел на опустевшую улицу. Рядом стоял Кешбек и докуривал самокрутку. Он что-то увлеченно рассказывал, но Владимир услышал только конец речи.

— …поэтому я бабам не доверяю. Серьезно, научила бы меня энием готовить да убираться, хрен бы я женился. Хотя, нет, вру! Детей же мне кто-то должен был родить. Но родить можно и без никаха. Так?

Кешбек замер и незаметно посмотрел на окна своего дома. За ним вроде никто не наблюдал, но все же он напрягся.

— Какой шайтан меня за язык тянул?! Увидишь, сегодня хатын разборки устроит. Дурная моя баш! Брат, брось к Акбаю в конуру старую шубу, а то вдруг мне ночевать негде будет.

Владимир заржал, представив, как Кешбек будет делить ложе с собакой. В воображении Акбай грозно рычал на мелкого казаха, а тот пытался задобрить пса, тыча ему в нос уже кем-то обглоданную кость.

— Хватит ржать, пойдем чего покажу, — прервал его Кешбек.

Вместе они, стараясь как можно тише, убраться от дома, но ступеньки все равно предательски заскрипели. Они замерли в ожидании, что недовольная Бибигуль выскочит из дома с ухватом наперевес, но этого не случилось. Согнувшись, Владимир проскочил мимо окон, завернул за угол дома и в нескольких больших шагах оказался возле сарая. Кухонные окна выходили на задний двор, поэтому и здесь нужно было вести себя осмотрительно.

Кешбек зайцем подскочил к Владимиру и позвал его дальше. Казах обошел сарай и остановился возле трухлявого пня.

— Вот здесь, — шепнул Кешбек.

Владимир ничего не понял. Пень как пень. Ещё давно Владимир предлагал выкорчевать его, но Кешбек не разрешал. А сейчас решил продемонстрировать то, от чего все избавляются.

Кешбек под пень просунул руку и достал оттуда золотую монету. Она была испачкана грязью, но все также красиво переливалась блеском в последних солнечных лучах.

— Это то самое золото с болота? — поинтересовался Владимир.

— Эйе, брат. Только это не обычный алтын. Посмотри, какое сияние от него исходит.

Владимир присмотрелся, но ничего не увидел. Обычная монета.

— Она заговоренная. Загадываешь желание и монета ее исполняет. Ну как тебе такое, брат?

— Не верю, ерунда какая-то.

— Держи.

Кешбек протянул Владимиру монету и позвал его в сарай. Дверь открылась. Владимир ахнул. Чего в сарае только не было! Лопаты, вилы, серпы и прочий инструмент для работы в огороде. Даже триммер разглядел под завалом и не абы какой, а самый лучший — немецкий.

— Ты это все загадал?

— Ну, половину я спионерил, а остальное — да, появилось после того, как я загадал.

Владимир ещё раз окинул богатство взглядом и закрыл дверь сарая, чтобы не соблазняться.

— И сколько же ты использовал желаний?

— Да дофига. Загляни в курятник, там бегает двухголовый цыпленок.

— Чего?

Владимир сорвался и заглянул в рядом стоящую постройку. Петух, давно дремавший на насесте, встрепенулся и недовольно заклокотал. Куры с интересом повернули свои башонки, чтобы разглядеть вечернего гостя. Только цыплятки вели себя спокойно. Они сидели в гнезде возле наседки и грелись. Среди потревоженных птиц Владимир не разглядел мутанта.

— Нет его здесь.

— Не может быть!

Кешбек просунул голову между ног Владимира и оглядел цыплят. Он указал пальцем на одного, расплывшись в улыбке.

— Вот он, мой птенчик. Как вырастит, в город на ярмарку отвезу. Или с нами на экскурсии будет ходить. Ох и платить нам будут за эту милоту. Кстати, его зовут Желток.

— Желток?

— Эй, Желток!

Из-под наседки вылез цыпленок с двойной головой и спрыгнул на пол. Перья вспушились и волной прокатились по тщедушному тельцу. Гордый птенец нахохлился.

— Киль монда!

Желток недовольно посмотрел на Кешбека, открыл клювы и издал рык, похожий на львиный. Кешбек резко выскочил на улицу, потянул за собой Владимира и закрыл дверь сарая на замок.

— Киселмэгэн этэш! Яичницу из него надо было сделать! Тавык баласы! — Кешбек отряхнулся и обратился. — Ну как тебе? Вчера загадал, а сегодня утром вот такое чудо.