Кешбек нетерпеливо крикнул, больно медлил Владимир, а обед стыл. Владимир уже представил, как бы он вгрызся в мясо, как вдруг услышал протяжный женский крик. Он был таким долгим и неприятным, что встревожил Владимира. Он обернулся.

По полю бежала девушка. На руках, прижав к себе, она держала младенца. За ней с криками бежала толпа. Владимир смотрел на них и не понимал, как они могли так медленно бежать. Их крики звучали протяжно и низко. Двигались они тоже странно: медленно и плавно. Необычно было наблюдать за ними, тем более что сам-то он двигался нормально. Или ему только показалось.

Владимир хотел поднять руки, но они не слушались. Были тяжёлыми и чужими. Он повернулся, чтобы позвать Кешбека на помощь, но его не было на месте. Он пропал и вместе с ним дерево и горячий обед. Где-то вдалеке за высокими кустами картофеля Владимир увидел толстую черную косу. Это Бибигуль убегала прочь от него. Вот хитрая женщина! Утащила Кешбека втихую, да ещё еду с собой прихватила, негодница!

Владимир уже обернулся обратно к толпе. Все люди с бегущейдевушкойнеслись прямо на него. И опять ему стало тревожно. Что его беспокоило в людях, а может, дело было не в них, а в чем-то другом. Заметил он не сразу, что младенец громко плакал. Хотя должен был быть спокоен у матери на руках. И девушка эта, такая красивая, бежала с огромной улыбкой на лице. Улыбка была очень страной, слишком большой, и обнажала острые зубы.

Владимир взглянул ей в глаза. А они были черны, как самая темная ночь, и злы. И в улыбке ее было столько нескрываемой злобы, что Владимиру стало страшно. Он представить боялся, какой вред этому младенцу могло нанести чудовище.

Он сделал шаг, но оказалось, что он так и стоял на месте. Владимир никак не мог пошевелиться. А чудовище к нему приближалось. Оно начало открывать пасть, пускать слюни, заливая маленькую жертву. Младенец вскричал ещё громче, забившись в истерике. Владимиру было жутко смотреть на них.

Раз, два, три! Чудовище набрало скорость и прыгнуло на Владимира, развернув пасть. Последнее, что он услышал, это крик матери. Она обречённо выкрикнула его имя и оно растянулось в воздухе.

— Владимииир…

Челюсть захлопнулась, раздробив кости и мясо… Владимир вздрогнул и проснулся. В ночной тиши он не мог прийти в себя, в ушах звенело и тело, после оцепенения во сне, странно ощущало себя. Владимир пошевелил руками и ногами, поднял голову, чтобы… и вскрикнул. На кровати перед ним стояла Регина.

— О, привет, — произнесла девушка. — Тебя не добудишься.

— Это ты что ли? — не поверил Владимир.

В кромешной тьме было ничего не разобрать. Он даже не понял, почему принял силуэт за Регину. Хотя вроде голос был похож, но всё же отличался хрипотцой и басом.

— Ага. Я бы зажгла свечку, но я не нашла ее в доме. А фонарик у меня давно разрядился.

— Ты это… — Владимир волновался и не мог подобрать слова. — Ты того или ещё нормальная?

— А того это как?

Владимир осторожно дотронулся до ее ноги и почувствовал тепло. Он облегчённо выдохнул.

— Я рад, что с тобой всё в порядке.

— Всё в порядке? Ты сейчас пошутил, да? — разозлилась Регина.

Она спрыгнула с кровати и топнула зло ногой.

— Время два часа ночи! Я вместо того, чтобы спать в своей теплой кроватке, оказываюсь здесь, в вашей чертовой деревне. И где же? Посередине разрушенного дома! Вокруг темнота, в кустах моргают красные глаза, коровий череп на заборе что-то там орет, а я в одной ночнушке! Песец полный!

Владимир зажёг прикроватную свечу. Изба озарилась тусклым светом. Заиграли тени от пляшущего пламени. Владимир посмотрел на Регину. Она была в пижаме и с грязными ногами.

— Хоть бы ноги помыла, бочка стоит возле крыльца. А теперь полы и кровать — эх…

— Ты серьезно? Тебя только это волнует?

— Есть будешь?

Регина замолчала на полуслове и кивнула. Она села за стол, Владимир перед ней поставил свечу.

— Ты только не кричи, а расскажи всё, по порядку. Я тоже в первый раз столкнулся с таким случаем. Я помогу, но прежде я должен знать, с чем мы имеем дело.

— Легко сказать, не кричи, когда не понимаешь, что вообще происходит, — огрызнулась Регина, но постаралась успокоиться. Владимир открыл холодильник и в узкой полоске света она разглядела еду. Желудок недовольно заурчал. — Короче, я приехала домой. Мама немного поплакала, но быстро успокоилась. Все вместе поужинали, телек посмотрели. Потом я в инете посидела. Даже подумала почитать о ведьмах. Но потом… Я сказала себе: «Стоп, я уехала из этой странной деревни. Детка, выкинь ерунду из головы и ложись спать». Что я и сделала. Поставила телефон на зарядку, выключила ночник и закрыла глаза. Сплю. Вдруг чувствую холод. Ноги словно во льду находились. Прячу их под одеяло, но все равно холодно. И даже как-то сыро. Открываю глаза, а я в кромешной тьме. Разрушенный дом, я лежу на гнилых досках, ноги укрыты какой-то тиной. Конечно же я закричала от страха. И в этот момент в кустах зажглись красные огоньки. Их было так много! И я не сразу поняла, что это были глаза. Тут я опять заорала. В ужасе вскочила, побежала куда-то, врезалась в забор, а на колу висел череп коровы. Он повернулся ко мне, начал кричать, глаза зажглись адским пламенем. Тут я вообще обезумела. Орала и хотела убежать, но коровий череп соскочил с забора и покатился по тропе, ну, а я за ним. Хорошо хоть, он перестал реветь. Шла я за ним, а череп провел меня через лес и вывел к деревне. Мне стало легче от того, что вышла к людям. Хотела в первый попавшийся дом постучать, но череп издал звук и я опять пошла за ним. Собаки просыпались и лаяли на нас, но черепу было пофиг. Вдруг он сменил направление, резко повернул налево и покатился быстрее. Я за ним со всех ног. Он остановился у какого-то дома, в темноте же непонятно. Постоял возле калитки. С калитки неожиданно соскочил замок, она открылась и череп покатил дальше. А дальше, нашим препятствием стала огромная белая собака. Она подняла вой, но череп зыркнул на нее и та сорвалась вместе с цепью. Куда она убежала, фиг ее знает. Я почти сразу же перестала слышать лязг цепи. А череп тем временем подкатил к крыльцу, по ступеням перевалился и боднул дверь. Она открылась. Я была испугана, но все же поднялась на крыльцо. Череп испарился, а я поняла, что этот дом был мне знаком. Я сразу к тебе бросилась и начала будить, но ты словно чем-то стукнутый спишь — недобудишься.

Регина остановила свой рассказ, почувствовав запах еды. Владимир орудовал вилкой, переворачивая жареные куски мяса в сковороде. Рядом на плите в чугунке грелась картошка.

— Я и так и так пыталась тебя разбудить, но не получалось. А потом, словно наваждение со мной случилось: лунный свет показался в окне, что-то меня подтолкнуло взять твою голову в свои руки и напрячься. Я тебе послала какую-то мысль, но сейчас уже не помню. Потом это чувство меня отпустило. Очнулась. Я сижу сверху на тебе, ты орешь, а я просто охреневаю от всего. Что происходит, блин? Ещё немного и моя кукуха точно отъедет.

Владимир разложил на столе несколько тарелок. Тут было и обжаренная свинина, и картошка со сливочным маслом, и наспех нарезанные овощи. Маринованный лук лежал в отдельной тарелочке. К своему удивлению, Регина не отказалась и от него. Всего понемногу она положила себе в тарелку и принялась уплетать за обе щеки.

— Я готовлю не очень. Мужик всё-таки. Женщины в доме нет. Поэтому еда такая, простая, — виновато произнес Владимир.

— Всё вкусно. Всё очень вкусно, — сказала с набитым ртом девушка.

— А то говорила, мы с семьёй поужинали. Видать, совсем не сытно готовит хозяйка, — посмеялся Владимир, впрочем тут же извинился. — Я не хотел обидеть твою маму. Просто я удивлен.

— Чем? Ем много?

— Нет, я за здоровый аппетит. И женщина, по-моему мнению, должна быть здоровой и дородной. Чтобы румянец был как красное яблоко и крутые бока, чтобы было за что держаться. Хотя с последним я переборщил, не для детских ушей были сказаны слова.

— Ты что, Владимир? Какой я тебе ребенок?