А жизнь-то налаживается!
В прекрасном расположении духа я покидаю балкон и направляюсь по коридору к лестнице. Вдруг позади слышится звук быстро приближающихся шагов. Я оборачиваюсь — и натыкаюсь на злобный взгляд молодого парня.
Вильгельм Рафт, одногруппник Изабель. Ялайское отродье, значит ты и правда за нами следил, и мне не показалось…
После той нашей перепалки в коридоре, когда он обозвал меня “пустышкой”, я узнал, что это за фрукт. Сын дворянина в первом поколении, живущего где-то далеко на юге и купившего себе титул за какие-то совершенно бешеные деньги. Чистоты рода — никакой, зато горы богатств, расфасованных по банкам Империи. Вильгельм живёт в Верлионе самостоятельно, далеко от родителей и невероятно этим гордится.
— Слэйт, — рявкает парень.
— Рафт, — я коротко киваю, хотя желаю послать этого щегла как можно дальше. — Куда-то торопишься?
— Хотел с тобой поговорить.
Ну да, ну да… Я догадываюсь, о чём пойдёт речь.
— Слушаю.
— Это насчёт Изабель.
Что ж… Догадка оправдывается.
— Полагаю, сейчас ты произнесёшь что-то высокопарное? Что-то вроде: “Держись от неё подальше, пустышка!”. Я прав?
— Угадал, — прищурившись, цедит Вильгельм. — Не такой уж ты и болван, раз сам всё понял.
— Слушай, — я делаю пару шагов вперёд. — То, что происходит между Изи и мной, тебя не касается. И не советую лезть в наши отношения, если не хочешь, чтобы твой нос снова пришлось приводить в порядок.
— Да что ты можешь, “пустышка”? — скалится Рафт. — Все знают, что магии в тебе — ни на финг! Ты хоть знаешь, что над тобой смеётся весь высший свет Верлиона? Все знают, что даже твой отец лишил тебя наследства и поддержки! Хорошо, что хоть кто-то из Слэйтов ещё не потерял рассудок! Уж лучше отказаться от сына, чем иметь в своём стаде такую паршивую овцу!
— “Высший свет”, видимо, это ты и твои дружки-бездельники, живущие на шее у родителей? Знаешь, я ожидал чего-то… — я щелкаю пальцами. — Фееричного. А у тебя не только с родословной проблемы, но и с фантазией. Не думаю, что Изи заинтересуется глупцом с жиденькой кровью. Бывай, Рафт.
Я разворачиваюсь и делаю всего шаг, когда восприятие сигналит об опасности! Потому и не повёлся на оскорбления Вильгельма, оставаясь спокойным — подозревал, что он может задумать какую-нибудь пакость.
Резко отшагиваю в сторону, разворачиваясь на пятке, и чувствую, как грудь обжигает ледяным холодом! С лёгким звенящим звуком передо мной проносится ледяной сгусток и разбивается о стену… а Рафт уже готовит следующий удар. Совсем разум потерял, придурок!
Сорвавшись с места, я прыгаю, “увидев”, где нужно оказаться, чтобы избежать следующего заклинания и на ходу выбрасываю руку. Из ладони бьёт мощный поток воды, окатывая Вильгельма. Тот вскрикивает, и третья “ледышка” уходит куда-то в потолок. Увидев моё приближение, парень ныряет в ближайшую дверь и я, поддавшись эмоциям, заскакиваю следом за ним.
Бух…
Волны прокатываются по пространству, вырисовывая пустую аудиторию и заклинание, которым Рафт хочет ударить из-за двери. Я пригибаюсь, избегая нового заклинания, оказываюсь рядом с ублюдком и с силой впечатываю кулак в его грудь.
Святые предки, как же приятно врезать ему как следует!
Парень, даром что выше меня на полголовы и чуть плотнее, сдавленно охает, нелепо взмахивает руками и падает навзничь. Я мгновенно прижимаю его к полу, оказываюсь сверху.
— Знаешь, настоящий дворянин никогда не ударит другого в спину. Не зря ты пытаешься скрыть своё настоящее лицо!
Замахиваюсь, чтобы как следует добавить ему — но когда мой кулак уже несётся к челюсти, его вдруг покрывает толстая корка льда, а следом и всю руку самого плеча!
Через пару ударов сердца замерзает часть торса, шеи и правая нога! Мне становится очень холодно, дышать получается с трудом. Я теряю равновесие и падаю на бок, наполовину чувствуя себя ледяной статуей, которые ставят на площадях во время праздника зимнего солнцестояния. Я вообще не могу двигаться!
И почти так и есть! Ялайская гниль! Несмотря на то, как быстро Беренгар меня обучил, никакую защиту мы с ним не обсуждали!
— Не ожидал, “пустышка”? — отдышавшись, спрашивает Вильгельм — и с размаху впечатывает подошву своего дорогого сапога мне в лицо!
Я слышу как нос неприятно хрустит, а Рафт с перекошенным от гнева лицом ещё раз пинает меня, на этот раз — в висок.
В глазах вспыхивают звёзды, я чувствую, как по виску течёт кровь. Боль тисками сжимает лоб. Ублюдок что, решил меня убить?!
— Не! Подходи! К Изабель!
Удар следует за ударом, и после каждого из них я понимаю, что мой череп может не выдержать. Неожиданно избиение прекращается и Вильгельм нависает надо мной.
— Тебе ничего не светит с ней! Слышишь — ничего!
— Пош-шёл ты!
Хрясь! По лицу бежит что-то липкое… Кровь. Проклятье! В голове мелькает мысль, что я, наверное, выгляжу как отбивная. Замороженная отбивная…
— А знаешь… Пожалуй, уговорами от тебя ничего не добьёшься… Но ничего — я сделаю так, что у тебя никогда не возникнет желания сближаться с женщинами! Даже с портовыми шлюхами!
Он резко хватает меня за колено. Я ощущаю, как вверх по бедру с невероятной болью расползается ледяная корка. Она всё ближе и ближе подбирается к паху, и я вдруг понимаю, что задумал этот больной на всю голову ублюдок!
— Остановись! — хриплю одними губами, — Остановись, или… Я… Тебя… Убью…
— Да куда тебе! — безумно смеётся Вильгельм, вцепляясь в колено ещё сильнее. — Потерпи, осталось немного!
— Аргх! — рычу я и в этот момент осознаю, что он не шутит. Он сейчас заморозит моё мужское естество так, что потом никакой целитель не поможет!
Вильгельм, видя моё перекошенное от ужаса лицо, дико ухмыляется.
— Да ты не переживай, останешься цел… Почти. Даже если у тебя хватит смелости признаться в том, что ты теперь евнух… Без поддержки отца всё равно не сможешь доказать, что это сделал я! Вздумаешь заявить об этом — и я сгною тебя!
Да он просто псих! И, похоже, не остановится! У меня меньше десятка ударов сердца, чтобы успокоиться и коснуться магии, сделать хоть что-нибудь! Но, как назло, разум поглощает боль и ярость…
“Иногда нужен всего миг, чтобы почувствовать дар Аулэ” — вспоминаются слова Беренгара — “Всего мгновение, в которое можно вложить приказ…. мозг человека — очень хрупкая структура. Достаточно лишь лёгкого касания, доли удара сердца, чтобы вызвать помутнение рассудка… это просто”.
Перед глазами встаёт символ, которые показывай Сейнорай. Я не знаю, что ещё делать — и концентрируюсь на нём.
Бух…
Удар сердца — и я ловлю момент спокойствия.
Символ насыщается энергией почти мгновенно. Повинуясь моей воле, за следующий удар сердца он обретает воплощение и врезается в лоб Вильгельма.
-А-А-А-А!
Ублюдка отбрасывает назад, а ледяная корка, которой я был покрыт, в один миг рассыпается холодным крошевом…
— Проклятье! — хриплю я, пытаясь встать. Правая нога слушается плохо, половина тела ледяная, будто я ночевал в сугробе. Но то, что собирался, Рафт мне не отморозил… слава Святым предкам!
Корячась, я подхожу к валяющемуся на полу парню, желая вернуть должок — но едва вижу лицо Вильгельма, до смерти пугаюсь.
Его голова трясётся, губы посинели, а изо рта льётся кровавая пена! О нет, нет, нет! Что же я наделал?! Он умирает?!
Падаю на колени рядом с Рафтом, и в тот же миг дверь в аудиторию распахивается. Я резко оборачиваюсь и вижу в проходе горбатого Керса!
— Помоги мне! — кричу, пытаясь подтянуть Вильгельма к горбуну. — Керс, мать твою! Помоги!
Горбун не двигается с места. Он пристально смотрит, по рыбьи выпучив глаза.
— КЕРС!
— Что тут происходит?!
Оттолкнув горбуна, в аудиторию вваливается профессор Атрай.
“Ну всё, мне конец”, — думаю обречённо, но понимаю, что Рафта всё равно надо спасать.
— Профессор, помогите! Ему нужно к целителям!
Хромой, надо отдать ему должное, лишних вопросов не задаёт. Сразу опускается рядом с бьющимся в конвульсиях Вильгельмом, кладёт руку ему на лоб и что-то бормочет. Парень перестаёт биться в падучей.
