Внушительный пустырь на западной окраине столицы начали застраивать без малого лет двадцать назад, и примерно столько же чиновники обещали обитателям Севериновских бараков снос аварийного жилья. В итоге история с расселением растянулась на два десятилетия, и к тому времени, когда у государства, наконец, дошли руки до завершения строительства социальных домов, в бараках по факту проживали только одинокие старики и разномастные маргиналы. Весь более или менее приличный народ правдами-неправдами постепенно разъехался: кто-то взял ипотеку на покупку благоустроенной квартиры, кто-то удачно вступил в брак, а кто-то предпочитал тратить немалые деньги и снимать тесную комнатушку в центре, чем ежедневно сражаться с бытовыми неурядицами, коих в бараках насчитывалось превеликое множество. Когда дело сдвинулось с мертвой точки, владельцы аварийной недвижимости резко активизировались, однако, перед распределением квартир в новостройке сотрудники администрации провели серьезную проверку и решительно отселяли львиную долю претендентов на бесплатное жилье, как преднамеренно ухудшивших условия проживания. Насколько я понимала, под данной формулировкой подразумевались главным образом аферы с пропиской-выпиской, и доморощенным махинаторам пришлось довольствоваться смехотворной денежной компенсацией, соответствующей кадастровой стоимости злополучных бараков. Поводов придраться ко мне у чиновников, к счастью, не нашлось, и моя кандидатура была единогласно одобрена на заседании жилищной комиссии. Вместе со мной обладателями новых квартир стали и несколько откровенно маргинальных семей, печально известных мне еще в бытность соседями по бараку. Волевым решением чиновников под нужды переселенцев выделили один подъезд, и по злой иронии судьбы меня вновь окружали знакомые все лица, гораздо больше подходящие под определение «рожи».
Всего за пару недель наш подъезд превратился в настоящее гетто. Три поколения моих соседей жили в бараках, и, дорвавшись до благ цивилизации, дружно вели себя, как пещерные троглодиты в музее изящных искусств. Иногда мне в голову даже грешным делом закрадывалась мысль, что мэрии следовало раскошелиться на проведение обучающего тренинга для новоселов. По крайней мере, некоторым особо одаренным товарищам ничуть не помешало бы пройти курсы повышения квалификации в сфере обращения с домофоном, а заодно раз и навсегда уяснить себе, что в отличие от выгребной ямы, центральная канализации абсолютно не предназначена для сброса твердых бытовых отходов. Кстати, с мусоропроводом у моих соседей тоже как-то не сложилось взаимопонимания – уже на третий день с момента заселения шахта намертво засорилась, а закрепленная за домом жилконтора не торопилась с ее прочисткой, так что впору было запасаться ядохимикатами для протравки тараканов, и упаси господи, крыс. Отдельного внимания, несомненно, заслуживал лифт, проработавший ровно пять суток, а на шестые подвергшийся разграблению и благополучно лишившийся каких-то дорогостоящих запчастей, собирать деньги на замену которых, естественно, никто не спешил. Мне со своим третьим этажом, в сущности, было не жарко, ни холодно, а вот живущие под крышей старики оказались запертыми в квартирах, будучи физически не в силах совершать длительные восхождения по довольно крутой лестнице. Чтобы слегка облегчить утомительный подъем, пенсионеры поставили на каждой площадке по табуретке, однако, мебель тут же облюбовали любители покурить в подъезде, периодически воюющие за право культурно посидеть на стульчике с окрестными наркоманами. Одним словом, вчерашние жители бараков, явно чувствовали себя, как дома, а оставшееся практически прежним окружение не самым лучшим образом влияло на их культурный уровень.
Я отнюдь не просто так предлагала Индреку закупаться продуктами в супермаркете: может быть, видеонаблюдение в местном магазине действительно отсутствовало, но ассортимент товаров здесь в большинстве своем был ориентирован на специфический контингент покупателей. Через три дома находилась еще одна торговая точка классом повыше, но тащиться туда по колено в грязи мне совсем не улыбалось. Впрочем, Индрек не растерялся даже среди изобилия дешевого спиртного и прочих «предметов первой необходимости», и покинул магазин с полным пакетом разнообразной снеди наперевес.
– У кого еще есть ключи? – поинтересовался Индрек на лестничной клетке, не спуская с меня пристального взгляда.
–У мамы, но она живет в другом городе, – ответила я и раздраженно попросила, – прекрати на меня так смотреть, я в замок не могу попасть.
–Как смотреть? – явно не понял сути моих претензий Индрек, – стоит мне отвернуться, и ты выкинешь какую-нибудь глупость, поэтому я слежу за каждым твоим движением. Что тут странного?
–Глаза у тебя… странные, это еще мягко сказано, – я дважды провернула ключ в скважине и неуверенно застыла на пороге, -я могу зайти в свою собственную квартиру?
–Ключи! – протянул руку Индрек, подбросил на ладони звенящую связку и бесшумно закрыл за нами входную дверь, а затем надежно запер ее изнутри, отрезав мне единственный путь к спасению.
–Линзы подстраиваются под освещение, меняют интенсивность цвета, вот и все странности, – Индрек поставил на пол пакет с провизией, снял рюкзак, и окинул коридор задумчивым взглядом, – куда можно повесить куртку?
– Положи пока на стул, – жестом указала я, – если бы меня сегодня взяли на работу, я бы с первой зарплаты обставила прихожую, но благодаря тебе, мне, похоже, еще долго придется верхнюю одежду в стопку складывать. С твоего позволения, я разуюсь. Надеюсь, на это не требуется письменного разрешения с твоей стороны?
Колючий, пронизывающий, словно порыв северного ветра, взгляд Индрека вновь скользнул по голым стенам коридора и на долю секунды остановился на моей напряженной фигуре.
–Делай, что хочешь. Главное, не забывай, что я все время начеку, – не сулящим ничего хорошего тоном произнес Индрек, – даже если тебе вдруг покажется, что я отвлекся или уснул, вспомни этот разговор и выброси из головы саму мысль о нападении на меня. Даже если тебе чудом удастся застичь меня врасплох, я убью тебя чисто на инстинктах, а мне бы не хотелось этого делать.
–Спасибо, что заранее предупредил, – мрачно усмехнулась я и со вздохом принялась расшнуровывать ботильоны. Параллельно я обдумывала, отправить ли их сразу на свалку или демонстративно выставить рядом с мусоропроводом с целью порадовать малоимущих соседей снизу, слетающихся на любой секонд-хенд, как коршуны на добычу. Я с наслаждением избавилась от промокшей обуви и начала расстегивать пуговицы на пальто: горькие эмоции, вызванные плачевным состоянием дорогой дизайнерской вещи и отсутствием денег на ее химчистку поглотили меня до такой степени, что когда я снова подняла глаза на Индрека, то непроизвольно вскрикнула от удивления.
Впервые за три года я увидела своего бывшего квартиранта без головного убора: бейсболка в теплое время года и вязаная шапочка – в холодное, однозначно, были призваны скрыть те самые особые приметы, которых, как я ошибочно полагала, у Индрека не имелось. Ан нет, имелись, да еще какие! Все это время я и не догадывалась, что Индрек успешно прятал от посторонних глаз длинные, ниже плеч, волосы, заплетенные в причудливые косы и невероятно хитрым образом стянутые на затылке. Вся эта удивительно сложная конструкция у него на голове выглядела настолько необычно, что я не сумела преодолеть соблазна бестактно вытаращиться на открывшееся передо мной зрелище.
– Чтобы ты не мучилась от любопытства, скажу сразу – это не дань моде, а ритуальная прическа, – вывел меня из оцепенения бесцветный голос, и к своему вящему стыду, я вдруг осознала, что до сего момента пялилась на Индрека с широко раскрытым от неподдельного изумления ртом, – наверняка, ты жаждешь знать, о каких ритуалах идет речь? Потерпи немного, думаю, скоро тебе представится возможность воочию увидеть нечто такое, о чем ты не забудешь до конца своей жизни. Но серьезные вопросы на голодный желудок не решаются. Рассказывай, где у тебя кухня.
