— Она завтра будет меня ждать в аэропорту.

— Ясно.

Напряжение становилось все больше.

— Прости, — сказала я быстрее, чем успела понять.

Он посмотрел на меня, сложив руки на груди. Мы оба знали, за что мне стоит просить прощения. Может быть, сейчас было самое время? Последняя ночь, все дела. В собственное возвращение верилось с трудом. Случайно мы больше не пересечемся, а возвращаться именно к ним, к нему, не было смысла. Кем мы были? Даже если внутренности свербило от злости и обиды на саму себя за такие мысли. Будь у нас больше времени, будь у меня больше смелости, я могла бы…

— За то, что солгала или за то, что сматываешься?

Если бы я наплевала на все правила и рассказала все о себе? Стали ли бы мы ближе, или мной стали просто пользоваться. Про братьев часто говорили, между делом, обсуждая последние слухи, что те пользовались людьми, а после просто выкидывали их. И пусть веры в эти слухи у меня едва ли было, но пользоваться мной можно было долго. Антон, когда-то использовал мои связи, мое имя. Рискнуть второй раз выложить свою душу я не рискнула бы. Прошло много лет, но чувство горького предательства все еще напоминало о себе.

Дин Винчестер был хорошим человеком, и я не хотела подвергать это сомнению.

— Мне нужно ехать. Мне жаль.

— Да ладно? — непробиваемая маска треснула, — всем всегда жаль, но когда это на что-то влияло? Ты говоришь, что тебе жаль, но не словом не обмолвилась о том, что твоё имя фальшивка. Тебе жаль, но разве ты собираешься возвращаться?!

— Никто меня особо и не спрашивал о месте моего рождения? Или в Америке у охотников принято при каждой встрече предоставлять свой паспорт и полную биографию? Что-то я о таком не слышала, — мой голос повысился вслед за его, всплеск эмоций затмевал все мысли, — А мне стоит возвращаться?!

Я была готова к любому продолжению конфликта. К драке, взаимным оскорблениям, но я не была готова к тому, что мы сорвемся и вцепимся в друг друга в поцелуе. Кожа горела, сердце бешено билось. Это была истерика, акт чистого безумия, от которого подкашивались ноги. Завтра я улечу, но сегодня… Сегодня я срывала одежду с Дина, жадно покрывая шею поцелуями и укусами.

Мы не говорили, наши вопросы остались без ответа, но кому какое дело, если с каждым мгновением возбуждение нарастало, и мозг предательски переставал работать. Его руки были повсюду, быстро стягивая с меня кофту, и я чувствовала себя обычной девчонкой, сорвавшей большой куш. Мозолистые пальцы прошлись по татуировкам, скрывающим старые шрамы. С горла сорвался первый, неожиданный стон.

Я не хотела отпускать его ни на мгновение и притянула еще ближе. На теле не было следов недавнего боя, и ничего не мешало поддаться порыву запрыгнуть на него, сжав коленями бедра. Сдавленно охнув, он покачнулся от неожиданности, и мы рухнули на кровать, и не оставалось надеяться, что она не была Сэма. Остатки одежды летели на пол, в комнате становилось невыносимо жарко, воздуха не хватало.

Не останавливаться было намного слаще, чем я могла себе представить. Одеяла летели вслед за одеждой. Движения становились все развязнее, и каждый нерв в теле стал опаснее оголенного провода. Мы сжимали друг друга, боясь, что один из нас может исчезнуть, смотрели друг другу в глаза и в момент, когда тело пронзило удовольствие, я совершила ошибку. Растворилась в нем, и закрыв глаза, на долю секунды представила, что он мой. По щеке скатилась горячая слеза, которую я успела убрать до того, как её заметили.

Он продолжал обнимать меня, не выпуская из крепкого кольца рук. Я вдыхала запах виски и пороха, чувствуя как в груди что-то ломается. Сначала меня обжег стыд. Нормальные люди не прыгают в постель к чужому человеку, когда узнают, что их мать мертва. Я оказалась ужасным человеком.

По щекам потекли слезы, которые я уже не могла не остановить ни скрыть. Все во мне ныло в тоске. Я всхлипнула, и попыталась отодвинутся, но мне не дали, прижав к себе. Он гладил меня по голове, и я окончательно расклеилась. Я не могла разобрать, от чего мне было так больно, и от чего хотелось лезть на стену, но я захлебывалась собственными слезами.

Оплакивала ли я свою потерю или я оплакивала саму себя? В голове все перепуталось, но впервые за долгое время я не была одна. Я сильнее прижалась к охотнику, шепча что-то несвязное на русском, не желая знать, в чем я еще могла ему признаться.

========== Часть 14. Финал ==========

Я ушла посреди ночи, тихо выбравшись из кровати. Никогда еще это не было так трудно. Желание плюнуть на все и вернутся в объятия охотника было так велико, что пришлось ущипнуть себя. Дин так и не проснулся, лишь загреб под себя всю подушку. Хотелось провести рукой по его щеке, запомнить это мгновение, но нельзя было тешить себя надеждами, что его сон настолько крепок.

Сэма не было, но чутье подсказывало, что он тут уже был. На этот раз стыдно не было, только печально. Сердце рвалось на куски, но нельзя было давать себе сомневаться. Собственный номер казался холодной камерой. Вещей было немного, и спустя двадцать минут я была полностью готова.

На столе передо мной лежал белый конверт. Это не могло быть завещание, такие вещи не передавались в конверте. Все хранилось у семейного юриста, едва ли не единственного друга матери. Пожилой мужчина с орлиным носом свято чтил традиции семьи, может даже больше нас всех вместе взятых.

Что же было в конверте? Несколько раз я нерешительно проводила пальцами по буквам, но так и не решилась. От мыслей о том, что же могла мне сказать мать, задумалась о том, что сказать братьям. Уйти не прощаясь я просто не могла. Это было бы неправильно. У меня был вечер, чтобы рассказать им все, но я провела его по другому.

Скорее всего больше мы не увидимся, но оставлять их не хотелось. Мы были знакомы так мало, едва ли успели узнать друг друга, но я уже чувствовала, как они стали мне близки. Они были хорошими людьми. Я взяла со стола фирменную бумагу мотеля, отложило материнское письмо.

«Выглядит, все мягко говоря, не очень.»

Слова давались с трудом, после первого же предложения в горле запершило. Почему я так боялась рассказать все? Это не было тайной, ничего бы не случилось узнай они кто я. Моё детство прошло в старинном особняке, а на новый год собирались не самые близкие люди, а высокопоставленные лица и прочие сливки общества. Этого я не стыдилась никогда. Это просто была моя жизнь со своими плюсами и минусами.

Так что же случилось? Рука дрожала над бумагой.

«Мне жаль, что все выходит именно так. Понимаю, что наши дороги расходятся. Я и так задержалась здесь слишком долго. Мне следовало вам рассказать о себе больше, но все не было возможности. Кас был прав. Меня зовут Полина Мечникова. У хранителей знаний должны быть данные о моей семье. Если когда-нибудь понадобится помощь, то мой номер вы знаете.

Спасибо за все. Надеюсь, вы поймете.»

— Как банально, — я фыркнула, складывая листок.

На проверку я оказалась обычной трусихой. Вместо того, чтобы написать все, я просто отправила их искать самим. Словно им было дело. Хотя, ангел мог бы им рассказать. Свернув ровный треугольник, выглянула в окно, где появлялись первые лучи солнца. Было пора.

Взяв сумку, закрыла дверь. Я боялась встретить кого-то из братьев или ангела. Это было не к чему. Заходить в номер тоже не рискнула, закинув записку под дверь. Самый настоящий трус. Завела машину и бросилась на утек, не оглядываясь на потасканый мотель.

Я оставила машину на парковке, смотря на современное здание аэропорта. Много света и стекла. Обычно мы использовали частные площадки, но в этот раз видимо не было времени. Или же сестра пожалела меня, найдя место поближе ко мне. Времени было много. Хотелось забиться в дальний угол, но не вышло.

— Бог ты мой! — Карина встретила меня у аэропорта, — ты рано. Сбегать не хорошо.

— Это пунктуальность.

Сестра приподняла бровь, способность которой я завидовала всю свою жизнь, совсем мне не веря.