– И, значит, я должен быть этой Нэт?

– Этим. Этим Нэтом. Ты всё-таки мужчина. А Харрисон будет твоим сыном. Ваша фамилия Стром. Отныне вы Нэт Стром и Харрисон Стром. В Германии вашу фамилию будут произносить как Штром, но это пока не важно. Сами разберётесь.

Холу внезапно понравилась идея быть сыном дяди Нэта. Он тут же завёл свой собственный вагончик на генеалогическом древе семьи Кратценштайн.

– А вдруг кто-нибудь узнает, что я, по идее, должен быть женщиной? – заволновался дядя Нэт.

– Крайне маловероятно. Где семья железнодорожных магнатов и где какие-то бедные островитяне? Между ними пропасть. Вот про то, что Альма вышла замуж за одного влиятельного барона, это они помнят. – И барон неторопливо разгладил свои огромные рыжие усы, впрочем, усмехнувшись. – Короче, если они и слышали про какого-то Фердинанда с крошечного шотландского островка, то давно забыли. Вот этим я и решил воспользоваться. Вчера, когда был в замке, я специально упомянул, что послал извещение о похоронах семье Стром, в котором выразил надежду, что кто-нибудь из них найдёт возможность приехать. Как минимум Нэт Стром с сыном. Никто из семьи не прореагировал, но информацию, я уверен, приняли к сведению.

– Но я же не говорю по-немецки, – растерялся Хол и даже чуть привстал, чтобы его наконец снова заметили.

– Ты и не говоришь, – согласился барон. – Но несколько слов наверняка знаешь. Тебя научил твой дедушка Фердинанд, по происхождению чистый немец. Зато твой папа по имени Нэт, уж он-то владеет немецким в совершенстве.

– Ну ты скажешь, – смутился дядя Нэт. – Впрочем, освежить не помешает.

– Отлично, Нэт, – сказал барон и достал из портфеля чёрную пластиковую папку. – Вот здесь для вас вся необходимая информация. Всё, что я успел подготовить относительно нашего общего дела. И кстати, поскольку вы едете в окрестности горы Брокен, я рекомендовал бы тебе запастись томиком трагедии «Фауст» Гёте, часть первая.

– А зачем? – не выдержал и спросил Хол.

– Там упоминается гора Брокен, – сухо ответил барон, переведя взгляд на Хола. – Кстати, Харрисон, из детей ты будешь не один. Там будут сыновья покойного Александра, а также мои внуки Хильда и Озан.

– Что? Дети Оливера, твоего сына? – вдруг встревожился дядя Нэт. – Но ведь Оливер меня знает, мы встречались.

– Ничего страшного. Я всё ему объясню. Впрочем, в замке его наверняка будет больше интересовать архив семьи Кратценштайн, чем похороны кого-либо из них. Он филолог, исследователь, ты же знаешь, и просто помешан на старых книгах.

– А кто ещё может догадаться, что мы не те, за кого себя выдаём?

– А больше никто. Только я, мой сын Оливер и моя жена Альма.

Дядя Нэт молчал. Обеспокоенность не покидала его лица. Барон допил свой кофе и встал.

– Натаниэль. Харрисон. Я очень признателен вам за то, что вы согласились помочь. А пока я с вами прощаюсь. – Он пожал руку сначала дяде, потом его племяннику. – Встретимся уже в Берлине, где нам придётся делать вид, что мы не знаем друг друга.

С этими словами барон ещё раз попрощался и покинул зал ресторана. Хол обратил внимание, что никто из официантов так и не принёс счёта. Вероятно, барон заранее всё оплатил.

Дядя открыл чёрную папку, которую тот оставил. Там тоже были газетные вырезки. Одна рассказывала о свадьбе Фердинанда Строма и Джессики Маклейн. Ещё были какие-то распечатки на принтере и одна карта.

– Гляди-ка, Хол, это карта острова Мук. Ничего себе островок, совсем крошечный. А тут у нас что? Ага, значит, это фотография старого Фердинанда и его взрослых дочерей. Интересно, которая из них я? Хочешь посмотреть?

Хол взял эту фотографию, но ничего необычного на ней не увидел. Высокий старик в рыбацкой шляпе и трое его почти взрослых дочерей. Зато, перевернув снимок, обнаружил приклеенный к нему жёлтый канцелярский стикер. Там было написано:

– Именно эту книгу барон и рекомендовал, – сказал дядя Нэт. – Нужно купить её ещё до того, как мы отправимся на Восточный вокзал.

– А во Франции тоже продают книги на английском? – спросил Хол.

– Да. И я знаю один букинистический магазин на площади собора Парижской Богоматери. Им владеет американец, и он продаёт книги на многих языках. Кстати, возьми-ка себе эту фотографию и на досуге перерисуй. Может, пригодится. А я сейчас схожу в туалет, и мы поедем.

Хол не стал сразу перерисовывать фотографию, а сунул её за клапан обложки своей записной книжки. Ему сейчас важнее было разобраться с рисунком, на котором дядя Нэт и барон о чём-то перешёптывались. Снова вспомнилась фраза про загадочное кодовое слово. Неужели оно было упомянуто в письме, а Хол его пропустил? Но там вроде не было ничего необычного. Хол оглянулся на пальто дяди, что висело неподалёку на вешалке. Он ведь хорошо помнил, что письмо дядя положил во внутренний карман. Через пару мгновений Хол уже снова сидел за столом как ни в чём не бывало. Ему не терпелось перечитать письмо, но он понимал, что в ресторане делать этого не стоит. Дядя может вот-вот вернуться. И он вернулся. После чего они оделись, вышли из ресторана и снова спустились в метро.

Всё это время письмо прожигало Холу карман. Он понимал, что только что совершил не совсем хороший поступок, впрочем, его немного утешало то, что письмо было частично адресовано и ему тоже.

Выйдя из метро, они сразу увидели собор Парижской Богоматери и несколько минут постояли, рассматривая его. Крыша собора по-прежнему находилась в лесах после недавнего пожара, но само здание всё равно очень впечатляло. Хол вспомнил, как в детстве смотрел мультфильм «Горбун из Нотр-Дама», и попробовал сравнить ощущения. Нет, в мультике всё было, конечно, гораздо интереснее.

– После того как мы купим книгу, – сказал дядя Нэт, – нам нужно будет ещё купить в дорогу еду. Я предлагаю взять багет, сыр и фрукты. Что скажешь?

– Замечательно, – сказал Хол.

Книжный магазин назывался интригующе и с претензией – «Шекспир и компания». У него были большие окна, в которых выставлены книги. Книги лежали и на раскладных столиках снаружи. Перед входом в магазин сидел уличный художник с походным мольбертом и рисовал собор. Рядом на асфальте уже стояли несколько готовых картин с навешенными на них ценниками.

Холу никогда раньше не приходило в голову продавать свои картины. Он их просто дарил, если кому-то нравились. Интересно, подумал он, а будет ли грустно с ними расставаться, если продавать их? Или наоборот?

Внутри магазина книг было ещё больше. Они там были везде, на всех полках, на всех столах, во всех закутках и даже стопками на полу. Пока дядя Нэт осматривался, Хол у него спросил:

– А кто такой этот Фауст? Я вроде что-то слышал о нём.

– Это человек, который хотел постигнуть смысл жизни, – полушёпотом ответил дядя Нэт. – Книги не смогли открыть ему этот смысл, и тогда он обратился к магии и заключил сделку с самим дьяволом Люцифером. Сделка состояла в том, что дьявол будет какое-то время служить Фаусту как верный слуга, позволит ему насладиться всеми земными радостями и овладеть всеми знаниями мира, но за это потом заберёт его душу в ад.

– Так эта книга о магии?

– Лишь в самой малой степени. Однако там есть и ведьмы. В Вальпургиеву ночь они со всей Германии слетаются на гору Брокен и устраивают там свой шабаш. Именно эту гору барон упоминал в ресторане, потому что замок Кратценштайн расположен на одном из её склонов.