- Радость, - тихо произнес дрожащим голосом, нож едва не впивается в кожу Окойе, - тебе знакомо это чувство, Мэри. - Он быстро сглотнул и продолжил. - Мятеж, но ты не стихийное восстание, ты само умиротворение. Закат, но ты наполняешь жизнью в любое время дня. Сорок три - год твоего рождения. Лев. Ведь ты непобедима, ты сильная и можешь противостоять всему, ты можешь перестать слушать приказ и слушать лишь себя.

Хватка Мэри чуть ослабла, стало заметно как тело Окойе немного расслабилось, а нож уже был в нескольких милиметрах от её шеи.

- Три. Твоя мать вынуждена была тебя оставить, у неё, вероятнее всего, не было иного выбора… Она любила тебя. Самолюбие. Любить себя - это правильно, но также ты умеешь любить и других. - Барнс едва мог формулировать мысли, но, кажется, он шёл действительно в правильном направлении. Он не замечал Окойе, его внимание было сконцентрировано на Мэри, на её профиле, на том, как её дыхание начало проявляться.

- Поиск дома.

- У Марии нет дома, - произнесла она, её дыхание участилось, а рука задрожала. Джеймс успел поймать мгновение, обхватив её обеими руками, оттащил от Окойе и отбросил нож.

- Есть, - негромко, но четко произнес он, - у тебя есть дом, Мэри. Это я, я твой - дом. Я рядом.

Он положил правую ладонь ей на солнечное сплетение, слушая как быстро бьется сердце, что едва можно было сосчитать количество ударов в минуту, её дыхание было сбивчивым, а тело пробирала редкая мелкая дрожь.

- Один. Ты не одна, - продолжил Барнс. - Я здесь, я с тобой. - Он сделал короткую паузу. - Параномальное явление. Мэри, ты не феномен, ты существуешь, ты живешь. Слушай мой голос, иди за моим голосом, ты сможешь справиться с этим. Я помогу тебе.

Он прижимал её к себе, волосы щекотали ему лицо, но он не чувствовал сладковато-мятного аромата, лишь запах пыли и влаги, как в подвале того костёла, где было спрятано её кольцо. Она дёрнулась, от чего он едва не расслабил хватку, но смог удержать её на месте.

- Мэри, это я, Белый волк, - процедил он, обхватывая её второй рукой из вибраниума. - Я с тобой, всегда с тобой. Ты дома, - он сжал её сильнее, - слушай биение моего сердца. Ты дома.

Мэри замерла, словно обдумывая его слова, но через мгновенье снова дёрнулась с большей силой.

- Я тебя не отпущу, никогда, - негромко произнёс, - только если ты сама этого не захочешь.

Время текло в спокойном темпе, Баки держал Мэри и собирался так простоять столько, сколько ей потребуется и ему стало казаться, что она приходит в себя. Он на секунду закрыл глаза и позволил себе расслабиться, не заметив, как её дыхание начало сходить на нет, а тело стало снова “железным”.

- Маша, убей его, - с другого конца зала раздавался голос Джиао.

Джеймс осознал, что всё пошло не по его плану, когда Мэри уже перебросила его через себя, разнося им остатки пола совсем недавно величественного зала, он сморщился от боли и вдохнул пыль ртом, витавшую над ним, из-за кашля он не слышал и не понимал толком происходящего. В сознание его привело то, что несколько мгновений назад ему почти удалось вернуть Мэри.

Он сел, а после начал подниматься на ноги, но его остановило дуло пистолета в метре от него, во рту привкус пыль смешался с металлическим, Баки медленно выдохнул через нос и поднял глаза на Марию. Она смотрела своими отрешенными темными глазами прям на него, готовая нажать на курок в любое мгновение и, в целом, её не успел бы никто остановить. Никто, кроме него самого.

- Мэри, - хриплым голосом сказал Баки, - Мэри…

Весь словарный запас Джеймса иссяк, он не мог подобрать слов, будто совсем не знал, что ей сказать. Он никогда не встречал эту сторону Мэри до сегодняшнего дня, он лишь слышал об этой стороне от неё самой несколько лет назад в Ваканде.

Барнс увидел её, когда очнулся, он сразу узнал глаза и волосы, он помнил её заинтересованно-внимательный взгляд и напряженную позу, при которой она обнимала себя руками. Он помнил, как вошел в зал дворца Ваканды, и увидел её при свете заката, он помнил каждое слово, сказанное ею тогда, он помнил, как в первый раз она повела его на практику, постоянно срывая листья с деревьев, как её ласковый голос окутал его, первое прикосновение прохладной кожи, от чего миллионы импульсов разлетелись по телу. Как он испытывал незнакомые и новые чувства благодаря ей каждый день, как его жизнь наполнялась смыслом, как волновался за неё каждый раз, когда она отсутствовала во дворце, как он бесился от того, что она обращала внимание на кого-то ещё, кроме него самого. Она улыбалась, ела конфеты и слушала музыку, пританцовывала, любила тот синий автомибиль, на котором они ехали в Майами, дарила тепло и была тем самым солнечным светом. В какой-то особенный момент она стала всем для Джеймса Барнса и единственно правильные слова зародились в тот самый миг, когда она нацелила дуло пистолета ему в лоб.

- Мария, - его голос был ещё более низким и сиплым, но более чем уверенным, - я люблю тебя.

Всё замерло вновь. Звук биения её сердца, похожий крылышки колибри, доносился до него, солнечные лучи пробились и осветили разбитый паркет, рука Мэри едва заметно дёрнулась. Она сняла пистолет с предохранителя и подняла руку над головой Баки, целясь во что-то или кого-то позади него. Раздался выстрел и пуля во второй раз пронеслась над его головой, но теперь она не предназначалась ему.

Придя мгновенно в себя, Барнс поднялся и выбил пистолет из руки Мэри, он чувствовал, как дрожь проносится через всё её тело, как колотится её сердце, как её окатывает волны эмоций и чувств. Он встретился с ней взглядом, её зрачки сузились и радужка посветлела, белки покрасенли и в уголках скопились слёзы. Баки медленно поднял правую руку, провёл по её щеке, опустил к шее и почувствовал пульс, он медленно приблизился вполтную к ней и прижал её к себе.

- Ты помнишь, ты знаешь, что надо делать… Глубокий вдох и глубокий выдох. Сконцентрируйся на своём теле, услышь своё сердце, по чувствуй себя, а потом почувствуй меня, - он хотел было что-то сказать ещё, но почувствовал, как её тело дёрнулось. Барнс повернул голову и увидел Наташу, которая готовилась вколоть вторую лошадиную дозу снотворного ей в бедро.

- Не смей препятствовать мне, Барнс, - процедила Романофф.

Он выдохнул, но промолчал. Тело Мэри расслабилось секунд через пять и обмякло, он подхватил её и вынес из дворца.

Баки лишь подумал о том, что больше ни за что не полетит в Женеву. Только, разве что, ему снова придётся в этом городе спасать Марию.

***

- Что? - Переспросила Наташа, не отрывая взгляда от монитора компьютера, за которым колдовала Шури. Её пальцы быстро перемещались то по клавиатуре, то по экрану.

- Я говорю, что если бы сразу подошёл к ней, а не вломился в драку, то мог попрепятствовать этому…

- Барнс, давай без соплей, - выдохнула Нат, наконец, переключив внимание на него. - Возможно, ты бы не смог на это повлиять, возможно, они бы и тебя схватили, - брови Баки поднялись к росту волос, - слушай, сыночек Кианфана и себе раздобыл сыворотку, кто знает, чем бы это закончилось. И вытаскивали мы из вербовки уже обоих Зимних солдат? Нет уж, увольте.

- Что ж, можно выводить Мэри из сна, - с улыбкой сказала Шури, которая стала ещё шире, как только она взглянула на серьезного Барнса. - Не ссы, она будет в порядке. На ноге и шрама не останется, а шрамы в её душе - это уже твоя работа, Белый волк.

- Она не знает про то, что случилось, - голос Окойе раздался в проеме двери. - Про Старка, про Кэпа. Ей необходимо будет это сообщить, она сразу же начнёт задавать вопросы.

- Мэри сильная девочка, она справится, - на этот раз у Шури улыбка не получилась.

Принцесса подошла к столу, сильно похожему на хирургический, на котором делали операцию Мэри, когда она получила сильное ранение от трех пуль. Шури отклчила компьютер, затем какой-то неизвестный аппарат рядом со столом, убрала провода, подходившие к вискам, грудной клетке, руками и ногам, отлепила пластыри с чипами, измерила её температуру и давление ещё раз, уровень кислорода в крови и сердцебиение. Баки наблюдал за плавными и отрепетированными движениями принцессы, он следил за медленным дыханием Мэри.