Там был и Рочестер Густано – но сокращённо его звали Рокки, а не Чез.

И Рокки таким знакомым жестом обнимал брата и сестру.

Глядя на сгрудившихся на крыльце гостей, Чез едва не закричал: «Нет-нет-нет! Ваша история закончилась хорошо! У вас всё в порядке! А мы никак не можем выпутаться. Зачем вы приехали?! Неужели снова хотите вмешаться в нашу жизнь?!» Но вслух он слабо произнёс:

– Здравствуйте…

Рокки шагнул вперёд, задвинув брата и сестру себе за спину:

– Мы хотим знать правду, Чез. Ты сказал нам, как вести себя в полиции, чтобы нас поскорей отпустили домой. Месяц назад мы ни о чём другом и не мечтали. Но сейчас… сейчас… мы хотим знать, почему нас похитили. Именно нас. Почему мы оказались в каком-то подвале в Огайо, хотя раньше не выезжали из Аризоны. Почему всё так странно. Почему…

– Пожалуйста.

Это сказала миссис Густано. До сих пор Чез старательно не смотрел на неё. Потому что она была точной копией мамы… но не мамой. Лицо у миссис Густано было смуглее, а кожа сплошь в мелких морщинках – неудивительно, ведь она жила в Аризоне. Она носила короткую стрижку (а мама обычно собирала волосы в небрежный хвост). Мама записывалась в парикмахерскую и в последнюю минуту всё отменяла, потому что у неё вдруг появлялись «срочные дела»…

И тут впервые до Чеза дошло, что, возможно, эти «дела», которые возникали так часто, были связаны с другим миром. Возможно, мама постоянно им на это намекала, а Чез, Эмма и Финн просто ничего не понимали.

Чез бросил взгляд через плечо. Мама, Эмма и Финн были в подвале. Не на виду. Очень хорошо.

– Я понимаю – вам кажется, что вы хотите знать правду… – осторожно начал Чез. Он прикрыл дверь, чтобы Густано не увидели, если кто-нибудь вдруг выйдет из подвала.

Нет, не кто-нибудь… если выйдет мама.

Миссис Густано не должна знать, что они с мамой двойники.

– Нам не кажется, – перебила Эмма Густано, встряхнув головой совсем как Эмма Грейстоун.

– Мы все сейчас занимаемся с психологом, – подхватил Финн Густано. – И он говорит – мы должны понять, что с нами произошло, чтобы «исцелиться». Ну, типа как наклеить пластырь.

– Или оторвать, – сказал Рокки. Наверное, он больше всех отличался от Грейстоунов. Рокки явно был человеком, которому не слабо одним движением сорвать любой пластырь.

Чез предпочитал умеренность. Пластыри он отлеплял потихоньку, чтобы привыкнуть к боли.

– Ладно, – кивнул он. – Но иногда… недостаточно знать правду. Иногда возникают новые вопросы. И… новые опасности.

Миссис Густано притянула к себе детей, как наседка, собирающая цыплят под крыло. И это тоже был знакомый жест.

– Мы не можем оставаться в неведении, Чез, – сказала она маминым голосом. – Полиция утверждает, что мой муж причастен к похищению. Они говорят, у них есть какие-то улики.

Дверь, за которую держался Чез, распахнулась. За его спиной стояла мама и буквально сверлила взглядом гостью. Все трое детей Густано ахнули.

– Что вы сказали? – спросила мама. – Улики? Этого не может быть!

Финн втиснулся между маминым бедром и дверью. Они с мамой и Эммой на цыпочках поднялись по лестнице, спрятались на кухне и стали слушать. Финн думал, что они останутся там, пока Чез не выпроводит гостей…

Но при слове «улики» мама бросилась к двери.

Конечно, Финн и Эмма последовали за ней.

– Стой, мама, не надо, ну пожалуйста, она тебя увидит… – шептала Эмма.

Но Финн совершенно не возражал. Лишь бы ему разрешили поучаствовать.

И вот два комплекта мам и детей стояли на пороге, глядя друг на друга.

– Кейт Грейстоун, – произнесла миссис Густано точно таким же тоном, каким шерифы в старых ковбойских фильмах говорят: «Этот город тесен для нас двоих».

– Простите, – шёпотом сказала мама. – Мне страшно жаль.

Миссис Густано отрывисто рассмеялась.

– Полицейские сказали, что мы с вами очень похожи, но я решила, что они преувеличивают, – пробормотала она. – Я подумала – им это просто показалось, потому что они рассматривали ваши старые размытые снимки, когда вы… пропали. А ещё они сказали, что у нас практически одинаковые отпечатки пальцев. Даже у близнецов разные отпечатки! Но сейчас, когда я стою здесь и смотрю на вас… Это что, чудо?

Финн Густано потянул маму за руку и сказал громким шёпотом:

– Мама, если она наденет парик и накрасится, вы будете совсем одинаковые. Это что, твоя пропавшая в детстве сестра?

Мама посмотрела через головы детей Густано – очевидно, проверяла, нет ли опасности. На углу тихой улочки три девочки прыгали через скакалку. Маленький мальчик рисовал мелком на асфальте. Мужчина во дворе косил траву. В другом дворе женщина опрыскивала цветы. Финн знал всех этих детей – Харпер, Пейсли, Эмилию и Себастьяна – и не сомневался, что мама знает взрослых.

Но мама, взглянув на Густано, произнесла вполголоса, словно боясь, что её подслушают:

– Заходите. Лучше поговорить с глазу на глаз. – Она открыла дверь пошире, заставив Чеза, Эмму и Финна отойти в сторонку.

– Мы не войдём в дом, где держали в плену моих детей, – сказала миссис Густано. – Поймите меня и не обижайтесь.

На лице у неё было точно такое же выражение, как у мамы, когда та говорила Финну, что вторую порцию мороженого нельзя и садиться за уроки надо прямо сейчас. А когда миссис Густано произнесла «Не обижайтесь», у Финна возникло ощущение, что она размахивает мечом. Как будто на самом деле она имела в виду «Я буду защищать моих детей до последнего вздоха. Никто больше не напугает их и не обидит. И мне всё равно, что вы по этому поводу думаете».

Именно таким тоном говорила мама, когда защищала Чеза, Эмму и Финна.

Но миссис Густано ошибалась.

– Думаете, ваших детей держали в плену здесь? – не выдержал Финн. Он стоял почти нос к носу с Финном Густано, а потому обратился к нему: – Я знаю, что ты не мог сказать правду полиции – но почему ты не рассказал всё своей маме? Ведь мы привели вас сюда после того, как спасли, а похитителей здесь никогда не было!

Финн Густано ковырял кедом половицу на пороге.

– Взрослые говорят, что у нас просто всё в голове смешалось, – буркнул он. – Раз мы с самого начала врали, теперь они уже ничему не поверят.

– Финн, детка, ну что ты… мы с папой вовсе не думаем, что вы врёте, – миссис Густано знакомым жестом похлопала мальчика по спине. – Просто… похищение – это такой ужас. Иногда, если с человеком – взрослым или ребёнком – случается что-нибудь страшное, его память отказывается работать так… как в обычной ситуации. – Она гневно взглянула на маму. – Мы не войдём в замкнутое помещение к посторонним людям. Полагаю, вы меня поймёте. Впредь мы ничего не станем делать, не убедившись, что это безопасно.

– Но вы приехали сюда, – сказала Эмма, словно предоставляя миссис Густано научное доказательство. – Вы сами позвонили к нам. Вы уже рискнули.

– Да, но… – голос миссис Густано стал ещё больше похож на мамин. Она была так же растерянна и встревожена, как мама неделю назад.

– Мне тоже не нравятся маленькие замкнутые помещения, – заверила мама.

Финн вспомнил, что в том, другом, мире она сидела в тюрьме: несколько недель она провела в плену, отчаявшаяся и одинокая.

– Давайте поговорим на улице, – предложила миссис Густано. – Там мы сможем разойтись в любой момент. Может, пойдём в парк?

– Нет, – сказала мама. – В парке нас могут выследить. И подслушать.

Обе мамы пристально посмотрели друг на друга, как будто соревнуясь, кто первой моргнёт.

Тишина затянулась.

Взрослые иногда так нелепо себя ведут.

Финн посмотрел на другого Финна.

– Есть хочешь? – спросил он. – Я знаю один ресторан, называется «Часы с кукушкой». Там отличные чизбургеры, и можно сесть в отдельном зале. Поехали туда! Наши мамы поговорят, а мы поедим!

– Я хочу есть, – сказал другой Финн и улыбнулся. – Я всегда хочу есть.