– Надо же. Объявление. Ну, надо же.

Помимо наистраннейших событий того дня, перед Каталиной стояла ещё одна задача. Наверное, она была даже самой сложной: пережить семейный ужин. С одной стороны, девушке хотелось до скрежета ногтей по лакированной столешнице скорее открыть папку и изучить материал, который – о, Боги! – должен был быть выпущен в очередном издании «Мистических хроник». Это как держать перед изголодавшимся человеком коробку печенья и не сметь ее открыть. Каталина чувствовала, что ожила. У нее появилась цель, пусть и не сулящая какого-нибудь денежного вознаграждения – она просто могла стать частью журнала своей юности. С другой же стороны, вечер был запланирован, и отвертеться не было и возможности.

Вернувшись на свою съёмную квартиру, Каталина аккуратно положила папку, данную ей Отисом, на журнальный столик, сменила тесную юбку и облегающую блузку на джинсы и толстовку с Микки-Маусом, собрала волосы в пучок, больше смахивающий на гигантское воронье гнездо, и, не успев насладиться уютом одинокой жизни, направилась, как ей казалось, на саму плаху.

Дом родителей – Джорджа и Энни – был не большим, но волшебным образом вмещал в себя сейчас ещё и семью старшей дочери. В отличие от Каталины, которую тяготило долгое нахождение в стенах родного дома, Поппи, кажется, этой проблемой не страдала. Она была старше Каталины на полтора года, но к этому возрасту у нее уже было все: любящий, как ей казалось, муж Дерек, который пропадал на работе с утра до позднего вечера, двое очаровательных детей и дом. Пусть родительский – это большой роли для Поппи не играло. В конце концов, как часто она уверяла себя, дом достанется именно ее семье, когда страшное горе заберёт обоих родителей.

Каталина видела свою сестру насквозь. И также четко видела, насколько слепы по отношению к ней папа и мама. Она пыталась открыть им глаза на эгоистичные помыслы Поппи, но любой такой разговор заканчивался скандалом, в результате которого Каталина пулей вылетала из-за дверей, моля злость попридержать рвущиеся наружу слезы.

Но, несмотря на такие моменты, раз в месяц вся семья обязательно собиралась за одним столом. Это было традицией. Это были худшие вечера для Каталины. Тем более, сегодняшняя посиделка была посвящена имениннику, который переступил тридцатилетний порог. Наверное, если бы не важный, как индюк, Дерек, не писклявые и вечно дерущиеся племянники и не высокомерная сестра, все могло бы быть по-другому. Иногда Каталина молилась, чтобы Дерек повлиял на свою жену и убедил ее переехать в отдельный дом. Тогда, девушка была уверена, отношения с родителями начали бы улучшаться в геометрической прогрессии. Вот только Дереку это явно было не выгодно.

И сейчас, стоя на крыльце перед дверью в родительский дом, Каталина потратила, по меньшей мере, пять минут, обдумывая, так ли уж необходимо ее присутствие там, за стеной, увитой заснувшим плющом. Глубокий вдох, дрожащие ресницы и натянутая широкая улыбка – Каталина открыла дверь и вошла внутрь.

– А вот и я, – с напускной радостью объявила девушка и успела учуять запах жареного мяса до того, как с кухни появилась мама в фартуке в зелёный горошек и, расплывшись, в отличие от Каталины, в самой искренней улыбке засеменила навстречу к ней с разведенными в сторону руками.

– Лина, – донесся из гостиной писк, кажется, Люси. – Лина пришла.

Топот двух пар маленьких ног, и, освободившись от объятий матери, Каталина смогла увидеть своих племянников. Оба темноволосые, как Дерек, и голубоглазые, как Поппи, они застыли на пороге гостиной с одинаковыми фальшивыми улыбками. Каталина про себя подметила, что с последней встречи, у них поприбавилось зубов.

– Как же вы похожи на свою маму, – тихо прошептала Каталина, не сводя глаз с двойняшек, пока уголки ее губ медленно опускались все ниже и ниже.

А вот, как говорится, черта помяни. Поппи появилась следом за своими детьми. Она едва ли отличалась от Каталины, и родство в них угадывалось с первого взгляда. Правда, кудри, которые достались сестрам от отца, Поппи ежедневно с пятнадцати лет со свойственным ей упрямством выпрямляла до тех пор, пока не оставалось ни одной завитушки. И на лице уже появилась печать замужней женщины и уставшей матери.

– Привет, – Поппи облокотилась о стену, скрестила руки на груди и едва усмехнулась. Наверное, хотела улыбнуться, но что-то пошло не так.

– Дерек еще на работе? – без особого интереса спросила Каталина, скидывая с себя пальто и отправляя его на вешалку.

– Будет с минуты на минуту, – отозвалась Поппи.

– Как поживаете?

– Не жалуемся. Что на счёт тебя?

– У меня нет мужа, детей, – Каталина развела руками. – Так что я живу, словно в раю.

Ох, каким наслаждением было видеть, как Поппи начинает багроветь от злости.

Каталина помогла матери накрыть на стол, параллельно обмолвись с ней парой слов, чмокнула в седую бороду отца, который сидел в своем излюбленном кресле с развернутой газетой. В ответ он потрепал младшую дочь за щеку.

Дерек пришел спустя тридцать минут, которые все его ждали и не садились за стол. «Новый глава семьи», – с неким даже восхищением объявила миссис Гринбруст. Каталина подавила в себе желание засунуть два пальца в рот и издать неприемлемый звук.

– Каталина, – бархатисто протянул Дерек и развел руки в стороны, как до этого делала миссис Гринбруст, будто надеясь, что сестра его жены сейчас бросится в его объятия. Не дождавшись должного результата, Дерек подошёл к Каталине, приобнял ее за плечи и едва скользнул губами по щеке.

– С днём рождения, Дерек, – проговорила Каталина, вся съежившись, и сделала несколько шагов в сторону от мужчины.

– С днём рождения, папа! – мимо проскакали Ник и Люси наперевес с самодельными и неаккуратными плакатами.

Наконец-то уселись за стол, и Каталина, оказавшись рядом с отцом, почувствовала какое-то облегчение, тут же принявшись есть. В общем-то, Каталина часто ела, когда нервничала. Именно по этой причине в старшей школе она раздулась до тех размеров, что перестала влезать в джинсы ее совсем не стройной мамы. А к выпускному стремительно сбросила двадцать килограммов, заработав большие проблемы с желудком и едой. Но в последнее время дружба с пищей начала по маленьким крупицам выстраиваться.

Разговаривали о нейтральных темах. Вперемешку с пожеланиями Дереку долгих лет, умных детей и счастливой жизни, то и дело слышалось о незначительных успехах Люси на кружке по рисованию и о Нике, так быстро научившимся читать. Пользуясь тем, что дети ушли играть в детскую, Дерек со слезами на глазах от смеха рассказывал очередную историю, связанную с одним из его чад:

– А пару дней назад, представляете, он нашел сборник анекдотов пикантного содержания, и вечером заявил Поппи, что знает новые слова: «грязная сука» и «шалашовка».

Громкий хохот. Каталина же, ковыряя вилкой несчастную горошину из салата, не видела в этом ничего смешного. Если Поппи, действительно, отдаст в скором времени детей в детский сад, а сама выйдет на работу, вряд ли хоть один воспитатель будет рад такому обширному словарному запасу Ника. Но Каталина молчала, со скучающим видом разглядывая то полупустую тарелку, то кого-нибудь из присутствующих, то свой бокал с шампанским, не забывая делать из него глоток.

– Смотрю на моих малышей, – заявила Энни и улыбнулась, – и не могу нарадоваться. Такие умнички растут. Наверное, складом ума они пошли всё-таки в тебя, Поппи, – повернула голову миссис Гринбруст в сторону старшей дочери. – Ведь знаете, Поппи всегда была умнее. И в школе училась получше Лины, и в дальнейшем, кхм, жизнь по-другому сложилась.

Каталина переметнула взгляд с салфетницы на мать так стремительно, будто та ее ужалила. Если незапланированная беременность в восемнадцатилетнем возрасте считается пиком счастья, то, да, Каталина где-то что-то сделала не так. На языке уже начали вертеться слова, подогреваемые количеством выпитого шампанского, но с превеликим самообладанием девушка промолчала и лишь растянула губы в ядовитой улыбке.