Однако и в этой, казалось бы, безнадежной ситуации наметились тектонические сдвиги. В фильме «Прибытие» Дени Вильнёва мы видим чужих в непривычной роли: гептаподы не проявляют агрессивных намерений (в отличие от людей, оказавшихся неспособными договориться сами с собой), а напротив, – как становится ясно к концу картины, – прибыли на землю, чтобы дать людям универсальный язык. То есть впервые чужой предстает не безжалостным захватчиком, а существом, помогающим нам совершить качественный скачок в эволюции сознания. Можно предположить, что «Прибытие» – это проявление начавшегося движения коллективного бессознательного от индивидуализма к интеграции. Однако говорить о скором завершении процесса не приходится. Мы полагаемся на инстинктивное чувствование опасности, исходящей от чужого и строим… пограничные стены. Удивительно, но до падения Берлинской стены в мире оставалось 16 подобных сооружений. Сегодня построены или строятся 65 укрепленных пограничных периметров (И. Крастев, С. Холмс «Свет, обманувший надежды»; необходимо уточнить: в 2022 году Польша выстроила стену на границе с Белоруссией и анонсировала возведения такого же сооружения на границе с российской Калининградской областью). При этом появление большинства из них так или иначе объясняется миграционными угрозами – инфильтрацией через границу тех самых чужих, и только в последнюю очередь – угрозами военного характера.

Почему так происходит? Однозначного ответа не существует. Но мы можем предположить, что основная причина кроется в том, что наше сознание пронизано идеей борьбы, выживания. Диалектика Гегеля (единство и борьба противоположностей), представления Гоббса (война всех против всех), теория Дарвина, социальная теория Маркса, тоталитарные идеологии, все это – не о глобальной пацифизации.

Исследователи полагают, что человеческая жестокость обусловлена четырьмя основными факторами: хищническая агрессия, борьба за доминирование, склонность к мести и склонность к садизму. Кроме того, жестокое поведение человека проявляется, во-первых, вследствие угрозы жизни, во-вторых, провокативного поведения окружающих при незначительной вероятности наказания, в-третьих, при условии полной безнаказанности.

В свою очередь развитие цивилизации способствовало формированию защитных механизмов. К ним можно отнести эмпатию, способность к самоконтролю, разум, чувствование морали.

В наши дни, когда у человека есть все, чтобы быть счастливым, насилию нет оправдания. Любые противоречия можно разрешить, не прибегая к оружию. Нас объединяет гораздо больше, чем разъединяет. Наше равенство можно наглядно выразить языком элементарной алгебры: если а=с и b=c, то a=b. Иными словами, если две величины равны третьей величине, то они равны между собой.

Стало быть, наша враждебность, с учетом уровня развития человеческой цивилизации, понимания эволюционных и социальных процессов, иррациональна. На деле мы представляем друг для друга угрозу не большую, чем выброшенная на берег медуза. Наша враждебность и разобщенность исходит из ощущения несправедливости и жестокости экономической системы, является следствием мифологизации прошлого и безответственной интерпретации настоящего в угоду сиюминутным интересам конкурирующих группировок. За это все мы расплачиваемся нашими жизнями.

Обратимся к провокации еще одной художницы, – на этот раз из Швеции, – Клары Лиден. В полупустом вагоне стокгольмского пригородного поезда она устроила необузданный слэм в одиночку. Действию посвящен короткометражный фильм 2003 года «Парализованные». Можно по-разному относиться к подобного рода видео-арту, но отметить посыл, который несет в себе провокация Лиден, все-таки важно. Художница говорит о проблеме обезличивания человека под воздействием системы производства и потребления. Выражая индивидуальность через высвобожденное движение, Лиден выступает против автоматизации жизни, ее будничной серости и бессмысленности. Парализованные здесь – немногочисленные пассажиры, делающие вид, что ничего особенно не происходит. Как хочет показать Лиден, эти люди перестали быть собой. Они сломлены монотонностью повседневности. Словом, инструментализация вещей стала инструментализацией человека. Казалось бы, техника должна привести нас к чистому опыту в сфере возвышенного, освобождая от рутинного труда. Но значительно более частое явление – погружение в бессмысленное существование, пустое функционирование, утрата собственной сущности, как следствие – уход в чувственные удовольствия и зависимости.

Техника, или техносфера, и есть мир человека. По своим истокам техника является противоположностью природы, ее антиподом. Это подметил еще Аристотель, сформулировавший классическое определение природы. Оно звучит так: «Сущее можно разделить на два класса – на продукты природы и продукты, имеющие другого рода источники». Согласно этому определению, «природа» есть все, что существует само по себе, а материально и предметно сущее, для которого исключено самовозникновение, является техникой.

Мир человека подобен миру сумасшедшего. Только безумный способен создавать порабощающую безличную бесчеловечную систему, где он сам становится сырьем, и обосновывать ее существование необходимостью полномерного раскрытия через эту систему человеческого потенциала, достижения совершенства. Наша реальность ограничивается нашим же миром. Котировки акций, политика, деньги, юридические предписания – все эти порождения человеческого разума не существуют за пределами выстроенных нами технологических сетей. В блеске созданной нами цивилизации, мы остаемся одинокими, отчужденными. Вот, что по этому поводу говорил Эрих Фромм: «под отчуждением я понимаю такой тип жизненного опыта, когда человек становится чужим самому себе. Он как бы «отстраняется», отделяется от себя. Он перестает быть центром собственного мира, хозяином своих поступков; наоборот – эти поступки и их последствия подчиняют его себе, им он повинуется и порой даже превращает их в некий культ». В современном обществе, говорил Фромм, это отчуждение становится почти всеобъемлющим. Оно пронизывает отношение человека к его труду, к предметам, которыми он пользуется, распространяется на государство, на окружающих людей, на него самого. Современный человек своими руками создал целый мир невиданных вещей. Чтобы управлять механизмом созданной им техники, он построил сложнейший социальный механизм. Но вышло так, что это его творение стоит теперь над ним и подавляет его. Он чувствует себя уже не творцом и господином, а лишь слугою вылепленного им голема. И чем более могущественны и грандиозны развязанные им силы, тем более слабым созданием ощущает себя он – человек. Ему противостоят его же собственные силы, воплощенные в созданных им вещах, силы, отныне отчужденные от него. Он попал под власть своего создания и больше не властен над самим собой. Он сотворил себе кумира – золотого тельца – и говорит: «Вот ваши боги, что вывели вас из Египта»… (Эрих Фромм, «Человек одинок»).

Эту же проблему предвидел еще Карл Ясперс: «Техника – это совокупность действий человека, направленных на господство над природой; цель их – придать жизни человека такой облик, который позволил бы ему снять с себя бремя нужды и обрести нужную ему форму окружающей среды. Однако только современная техника сделала ощутимыми роковые последствия для человека. Возникает опасность, что человек задохнется в той второй природе, которую он технически создает в качестве своей».

С точки зрения философа, человек становится жителем земли без родины, теряет последовательность традиции. Дух сводится к способности обучаться и выполнять полезные функции. Человек несет в себе неудовлетворенность, проявляющуюся в вечном беспокойстве. Он вынужден всегда носить маску, менять ее в зависимости от ситуации и от людей, с которыми общается. Он перестает постигать себя, так как нося постоянно маску, он в конце концов уже не знает, кем является. Окруженный технологиями, человек лишен почвы, отзвука собственного бытия.