– Значит, когда я спать лягу, мой раб опять к Макару махнет, и поминай, как звали. Не будет этого, придется Макара убить.

С этими словами Громов бросился одеваться.

– Раб, здесь меня жди, если не застану, когда вернусь, до смерти замучу.

Хлопнула входная дверь. Квартира погрузилась в тишину. Душа Громова, словно подвешенная, замерла возле люстры. Раскаяние за совершенную десять дней назад глупость уже не терзало. Надежда на что-то лучшее после второй лжи и предательства маленькой тени тоже начала покидать ее. Осталось лишь отчаяние да желание провалиться, исчезнуть, поставить крест на всем и в первую очередь на себе. Но ничего этого душа Громова сделать была не в состоянии.

– Эй, здоровяк, – раздался голос с пола, – спускайся ко мне. Я к тебе не поднимусь, силы не те.

Душа взглянула вниз. Маленькая, жалкая тень уже не лежала, а сидела на ковре. Это было то зловредное существо, которое, обитая еще в теле Рукоблудского, обмануло Громова, вселилось в его тело, а потом, обессиленное, было изгнано своим соперником.

– Слушай, здоровяк, – спросила тень, – ты как думаешь, если спирт заморозить, то он гореть будет?

– Не знаю, – растерянно ответила душа и, присмотревшись, заметила маленькие рожки на голове у тени.

– Вот и я не знаю. А представь себе: лед и горит. Эх, жалко не довелось посмотреть на такое.

– Зачем тебе?

– Сам не знаю, надоело все, устал я. Сегодня, верно, помру.

– Ты зачем меня обманул?

– Странные ты вопросы задаешь, здоровяк. Тело новое хотел, старое совсем загнило. Пожить весело еще хотел. Слушай, как ты с моим дохляком сошелся, мне не интересно, лучше скажи, почему ты на мой зов целых шесть дней не откликался?

– Не скажу.

– Ну, скажи. Я загибаюсь уже, вреда тебе не сделаю.

– Не скажу, – твердо повторила душа.

– А я тебе в обмен тоже кое-что интересное расскажу, – начала торговаться рогатая тень. – Хочешь узнать то, чего никто не знает, тайну одну? Мне теперь все равно, я теперь всех их с потрохами продам.

– Рассказывай.

– Верю тебе, здоровяк, если сказал, – рассказывай, то и сам таиться не станешь. Значит, тайна на тайну. Меняемся, да? А моя тайна важнее будет. А знаешь почему, здоровяк. Да уж по одному тому, что я через час сдохну и тайну твою с собой унесу, а ты еще годиков семь помучаешься. Ну, да мне все равно. Около четырех тысяч лет назад, когда на земле зарождались первые цивилизации, существовало религиозное общество, совсем крошечное, всего тридцать человек. Они поклонялись Ангелу Утренней Зари. В разные времена и в разных землях он имел и других апологетов, его звали и Денницей, и Фосфором и Люцифером. Но те тридцать в своем почитании были первыми. И вот, во время одной из мистерий, то ли наяву, то ли после макового сока явился к ним тот, кому денно и нощно молились они, и сказал: «Возлюбленные чада мои, подарю жизнь вечную в обмен на нескончаемое прославление имени и дела моего». Им такие обещания словно мед, тут же согласились. Ну, время идет. Эти из секты помирать начали: кто от старости, кто от ножа, кто от болячки дурной. Видят они – нет обещанного, смерть про них не забыла. Думают – сами виноваты, молимся плохо, жертв недостаточно приносим. Постарались и поусердствовали, но безуспешно. Постепенно вымерли все, кроме одного, самого молодого. Приходит тогда к этому последнему Светоносный и говорит: «Вот тебе души товарищей твоих. Я от своего обещания не отказываюсь. Только вы уж и сами об этом немного позаботьтесь. Найдешь человечка, плети ему, что хочешь, лишь бы он сам от своего тела отказался. Потом прочтешь заклятие. Душа из человечка выпрыгнет, а твой приятель запрыгнет, но сам в чужом теле долго жить не сможет, но это не беда. Душа человечка никуда не денется, как привязанная к своему телу ходить будет, а твой приятель питаться ею станет. На несколько годков и хватит. Потом ищи нового олуха, кому тело надоело. Сделаете так – миром править станете». Сказал так и исчез. А этот молодой, не будь дураком, говорит своим: «Слыхали? Все сделаю, как он научил, если признаете меня старшим во веки веков». Тем делать нечего, говорят: «Признаем». Ну и началось: сначала этот молодой одного болвана обманул, тело взял, потом еще одного. Так всех своих приятелей и отоварил. Если кого-нибудь из них убивали или же сам помирал, то его друзья тут же находили новую жертву, обманывали ее, а потом и тело и душу забирали. В ход любая ложь шла, любой обман, всего и не перечислишь. Давили на все болевые точки человеческого сознания. В те времена обмануть легко было. Так они несколько веков с горем пополам с хлеба на воду перебивались, пока однажды не сказали себе: «А что это мы себя в черном теле держим? У нас же в руках вечность, а значит деньги и власть». Так были произнесены два ключевых слова: деньги и власть. Скоро, подменив собой личности нескольких видных политических деятелей в своей стране, секта практически узурпировала власть, захватила финансы, отменила основной религиозный культ и начала насаждать свой. Их первый эксперимент продлился недолго. Орды варваров вторглись в страну и, объединившись с восставшим народом, смели гнилую власть. Этот урок пошел на пользу. С тех пор они начали действовать хитро и расчетливо. Продолжая поддерживать связь друг с другом, растеклись они по всей известной тогда Ойкумене и начали исподволь, никогда и никому не объявляя о своем божестве, внедряться в политические, финансовые, военные, религиозные элиты разных стран и народов. Примерно тогда они начали называть друг друга коротким, но емким словом «наши». Спустя несколько сотен лет после начала их тайной деятельности произошел один очень примечательный случай, который в последующем помог «нашим» пополнить свои ряды преданными слугами. Ведь как обстояло дело: душа обманутой жертвы питала «нашего» в среднем лет семь. Потом лишенная сил душа превращалась в карлика, такого как я, и гибла. Но одной такой душе-карлику удалось хитростью обмануть какого-то человека, так же как в свое время обманули ее. Эта душа-карлик обладала хорошей памятью, выучила наизусть нужное заклинание, которое слышала только раз или два в жизни от своего бывшего хозяина и вселилась в тело обманутого, а его душа стала ее рабом. Подобные случаи происходили и после. Все новички, сумевшие обрести новое тело, брались «нашими» под строжайший контроль и, прежде чем стать полноправными членами организации, проходили длительные и тяжелые испытания. За многие века таких набралось тысячи, и я был одним из них, одним из этих душ-уродов, душ-чертей, возомнивших себя венцом мироздания и властелинами мира. Тьфу!

Тень помолчала, переводя дыхание.

– Видишь, здоровяк, у меня на голове рога. Постепенно у «наших» начинают расти рога, хвосты, копыта. Постепенно мы превращаемся в чертей. У меня рога еще маленькие, мне ведь всего триста лет. А у тех, кто был первым, они на два аршина в стороны торчат. Только редко, кто эти отметины видит: глаза у людей слабые.

– Значит, душа Рукоблудского станет такой же, как все вы?

– Станет, только это не душа Рукоблудского. Его душа истощилась и погибла шесть лет назад. А с той, которая с тобой снюхалась, история другая. Это был еще один обманутый нами. Только я в его тельце переселяться не захотел. Организм Рукоблудского был еще крепок, а у того источен излишествами и дурными болезнями. При жизни его Котей звали, – рогатая душа вздохнула. – У таких как мы, душ-огрызков, своеобразное миропонимание вырабатывается, ущербное, страшное, но вырваться из круга редко кому удается. Я назвал бы это коррозией души. Простой человек как мыслит: есть ли душа – неизвестно. И ведь после смерти души этих простых людей, наверное, и попадают в рай или ад. А вот у тех, кто в наш круг втянут, знание уже появляется, что да, есть душа и наверняка и жизнь вечная в каком-то не нашем, а другом свете. Только они эту жизнь прозевали и теперь, оставшись тут, неминуемо погибнут, в прах превратятся, если не будут достаточно сильны и хитры. Так и вынуждены они хитрить и лгать из века в век, отвоевывая себе новые тела и губя все новые человеческие души. Понимаешь, здоровяк, какие мы грешники, какой я грешник? С этим и уйду. Скоро ты с «нашими» познакомишься. Они на этого Котю обязательно выйдут. Тут ты их и увидишь, но мельком, конечно. Они на свои дела посторонним смотреть не разрешают.