Герман Николаевич неврастенично стал искать ключ от квартиры в своём объёмном портфеле, а затем, торопясь, не попадая в замочную скважину ключом, открыл. При этом его шея, лицо и руки начали багроветь и наливаться кровью. Такое было впервые за последние десять месяцев, после того как он завёл себе новую содержанку по имени Мила, чтобы никто не встречал. Однажды, когда легкомысленная девушка позволила задержаться у подруги и не встретить его в установленное время, он проявил максимальную мужскую тиранию и жестокость, лишив девушку части денежных средств на ежемесячный маникюр, педикюр, окраску волос, коррекцию бровей, интимную стрижку, процедуры для кожи лица и тела. Это сразу повлияло на красавицу и существенно подняло сексуальную дисциплину в их отношениях.

Наконец-то непослушная дверь открылась, и Уткин-Синицын вошёл в свою квартиру. Сбросив туфли, он направился вначале на кухню – там, как всегда, был бардак. В раковине лежала грязная посуда, на плите стояли немытые кастрюли, стол был завален пустыми пачками из-под чипсов и прочими упаковками. Мила готовила редко, но метко. После её кулинарных опытов посуда, принимавшая участие в этих испытаниях, обычно выбрасывалась, и покупалась новая.

Герман Николаевич, хмыкнув, неодобрительно осмотрел горы мусора и немытой посуды. Однако ему уже давно было не до этого, он смирился с вечным бардаком ради своей похотливой любви к Миле и частенько убирался сам. Однажды он сделал замечание своей любовнице по этому поводу, на что она ответила, потупив глаза:

– Милый, представляешь, мне мастер маникюра полностью запретил ездить в общественном транспорте, готовить пищу, мыть посуду, переставлять тяжёлые вещи. А убираться дома – это вообще опасно для моих ногтей. Так что как-то придётся с этим жить. Давай или наймем уборщицу, или каждый раз будем покупать новую посуду, или разойдёмся как собачки после вязки. Выбирай – я, твоя любовь, уборщица или посуда. Что тебе дороже?»

Мужчина выбрал Милу и посуду, так как новая посуда была дешевле постоянной уборщицы. А наводить элементарный порядок стал сам, так было ещё экономнее.

Выйдя с кухни, он заглянул в зал, там тоже никого не было. Затем он открыл дверь спальни, автоматически заиграла лёгкая сексуальная музыка, и его встретил необычный дизайн помещения.

В этой комнате многое было автоматическим, не только включение музыки при открытии двери. Сразу загорелись проникающий в мозг красный сексуальный свет с потолка и подсветка стен. Весело заморгали также подсвечивающиеся разноцветные предметы для БДСМ, лежащие на полочках. Загадочно подмигнули вошедшему мужчины и женщины с БДСМ-плакатов. Улыбнулась сдержанной улыбкой большая узкоглазая резиновая кукла, сидящая в углу на специальном стульчике. Загорелось синим групповое светодиодное панно с портретом любимого жизненного героя Германа Николаевича. Им был Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, известный в мире своими не совсем благопристойными похождениями. На панно де Сад был изображён со своей супругой Рене-Пелажи де Монтрей до их развода на почве разницы в моральных убеждениях.

Хозяина квартиры всегда возбуждала мысль о собственной самодостаточности, если он мог себе позволить не только ассистентку-любовницу, но и такую шикарную, замысловатую квартиру-лабораторию. Всё ещё надеясь на розыгрыш, ожидая увидеть Милу, Уткин-Синицын медленно заглянул во все уголки спальни. Но там никого не было.

На этот раз его совсем не порадовал выдающийся дизайн помещения. Не замечая любимых красных фонарей на потолках, плакатов с замысловатыми сюжетами, он ещё раз облетел квартиру на крыльях негодования. Он даже заглянул в шкафы в надежде, что содержанка его разыгрывает. Девушки нигде не было, не было и её вещей. Уткин-Синицын искренне желал выплеснуть на Милу всю степень негодования по случаю её недостойного поведения.

«Возможно, она не вернулась из клиники. Что-то произошло после нашего общения, что-то такое, чего я не знаю», – подумал Уткин-Синицын. Герман Николаевич немедля взял свой смартфон и позвонил Миле. Телефон вначале нагло ответил: «Абонент недоступен». Затем гаджет попытался повторить это же высказывание ещё несколько раз.

Уткин-Синицын активировал на смартфоне систему дистанционного контроля за любовницей. Всё его семейство было под контролем: жена, любовница, собака. Поэтому он всегда знал, кто и где находится.

Жена не имела права без собаки покидать дом, собака была дополнительным гарантом благонадёжности. Даже ежу было понятно, что геолокации жены и собаки должны были совпадать, если это было не так, тогда кто-то обманывал, или жена, или собака, но питомец не мог вводить в заблуждение в силу своей малограмотности. Хотя пока ещё не было ни одного случая обмана.

Герман Николаевич уже подумывал о приобретении собаки и Миле для двойного контроля и недопущения возможной измены.

Вот и сейчас система дистанционного контроля сработала, однако не к радости Уткина-Синицына. Он ожидал, что геолокация покажет супермаркет или магазин модной одежды, студию маникюра и педикюра, ресторан, на худой конец сауну. В разные совместные унисекс-фитнес-залы и подобные разъедающие целомудрие женщин заведения Миле было категорически запрещено ходить по причине присутствия там посторонних мужчин. Даже в женские, так как там очень часто тренерами являются представители мужской половины человечества. Но точка геолокации показала странность: она определила место нахождения Милы как урочище Слуда, расположенное в парке культуры и отдыха «Швейцария».

Уткин-Синицын в гневе вновь вернулся на кухню, открыл холодильник, чтобы взять бутылку минеральной воды, и вдруг там увидел записку: «Предлагаю сделку. Пять миллионов за эту милую Милу! Мы её похитили. Иначе получишь её по частям. И в первую очередь отправим тебе ярко-красную белочку-тату с орехом в лапах и рыжими волосами. Мы сами тебе позвоним, жди и не вздумай рыпаться и сообщать в полицию. Доброжелатели».

Герман Николаевич обомлел, сердце сжалось от страха и предчувствия беды. Такого ужаса в его жизни ещё не было.

Он бросился к потайному сейфу, который находился в зале. В нём хранилась личная заначка, спрятанная подальше от меркантильной жены и от расточительной очередной содержанки типа Милы, а также и от несгибаемой честности антикоррупционной комиссии.

Тайный сейф был оборудован в специальной нише за батареей. Там деньги, немного золотишка и драгоценных камешков находились в тихом спокойствии и постоянной сухости. Заначка, лежащая вдали от разных завистливых глаз, добавляла ему хорошего настроения и уверенности в жизни. Конечно, как современный человек он пользовался счетами и карточками, но на всякий случай держал часть наличных денег и ценностей при себе. Немного, всего три миллиона рублей и прочими побрякушками ещё миллиона три-четыре. Часть этой суммы должна была пойти на аренду помещений для будущей сети секс-шопов «SexАптека. Адам и Ева».

Уткин-Синицын засунул руку за батарею в специальную нишу. Зловещий, холодный ужас вновь сковал и без того испуганный мозг Германа Николаевича. Денег и ценностей, нажитых непосильным трудом, не было. Несмотря на холодный пот и учащённое сердцебиение, он бросился обратно в комнату, к полкам с коллекцией масок БДСМ. Его взгляд испуганно забегал по маскам, и тут зловещий, холодный ужас вновь, в третий раз сковал его мозг. Нескольких масок не было на месте, но самое главное – не было маски козла! Именно после её покупки и зародилась идея с интимным оздоровлением населения.

Герман Николаевич, не помня себя, закрыл дверь квартиры и чуть ли не бегом направился к автомобилю. На выходе из подъезда под взглядами старушек, продолжающих бдительно охранять придомовую территорию, чуть снизил обороты. Зато когда очутился в салоне автомобиля, жёстко приказал водителю: «По-быстрому домой!» Надо было всё обдумать спокойно за бутылкой виски.

Автомобиль рванул и через секунду скрылся от бдительных глаз местных старожилов, сопровождаемый истеричным хохотом сумасшедших городских чаек.