– Не-ет, ребятушки, тут нам оставаться не след. Тут пещерный газ скапливается, можно уснуть и не проснуться! Там, куда мы идём, похолоднее да посвежее…

Некоторые пещеры, пробитые водой в толще гор, пронизывали скалы насквозь, сокращая путь через отроги в несколько раз.

– Упал намоченные вкруг горы ходили! – бормотал Кир Кирыч себе под нос, споро перебирая ногами. – А умный разве гору обходить будет, ежели прямой путь есть? Но они разве умные? Умный – это я, стало быть. А они – дурной народ, неблагодарный…

– А что, были тут лоялисты до нас? – спросил Вольский.

Старик остановился я вперился в него взглядом:

– А ты ансамблейщик, стало быть? – и потянулся рукой к самострелу.

– Погоди, погоди, деда… Что было-то было, и быльем поросло, сейчас-то мы в одной лодке… – Вольский не то чтобы испугался, но конфликтовать со стариком явно не хотел.

– Быльем, говоришь? Могилы еще травой не заросли, да такие могилы, что ни тебе, ни мне, никому… Да нам всем на колени упасть надо и ежеденно и еженощно лоб разбивать и каяться, каяться за те могилы! Поросло… – борода старика встопорщилась, глаза загорелись и весь вид его выдавал крайнее нервное возбуждение.

– Что это с ним? – уголком губ спросил Лазаревич.

Я ответил ему так же:

– Может, уполномоченные кого-то из близких повесили?

А в душе моей поднималась буря – неужели, я нашел след?

Мы прошли гору насквозь и заходящее солнце ударило нам прямо в глаза.

– Да тут целый город! – удивился Эдик. – Глядите – дома, заборы… Из колючей проволоки…

До нас постепенно стало доходить, что это было за место. Но Кир Кирыч всё-таки решил прояснить:

– У них под носом – богатства несметные, и красоты Божьего мира, каких свет не видывал, а они – людей пытать да вешать… А как грех-то главный свершили – тут-то и кара Господня их настигла – зиму никто не пережил, все померли… Я так думаю – даже друг дружку в конце жрать начали…

Я представил себе состояние лоялистов, когда к ним перестали приходить конвои с провизией. Мы той зимой вынудили Протекторат, заключить прелиминарный мир, и плотно насели на северный фланг синих, так что со снабжением у них стало худо… А зимы здесь долгие! Сначала уполномоченные перебили заключенных – для экономии, а потом – передохли сами…

– Ну, чего стали? – буркнул старик. – За работу пора браться, благо ансамблейщики нам сколько материалу оставили!

Мы начали спускаться по крутому склону к мертвому лагерю. Действительно – снизу вход в пещеру рассмотреть было сложно – он скрывался за скальным выступом, да и не зная заранее, что здесь есть короткий путь к Новому Свету соваться внутрь смысла особого не было. Короткий путь – неделю… Похоже, я начинал мыслить северными категориями.

Речушка бежала в стороне от лагеря, и мы шли в ее сторону, мимо дощатых бараков с открытыми зевами окон, комендатуры, сложенной из толстых бревен. Над крыльцом виднелась большая табличка с выцветшей синей надписью "СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО". Кир Кирыч проходя мимо плюнул в ту сторону и зашагал дальше.

– Почему бы нам не остановиться здесь? Вроде бы, строение капитальное… – Эдик просто фонтанировал идеями.

– Останавливайся, – предложил Лазаревич. – Чего там? Кости небось зверье растащило… Приберешься, освоишься…

– Ай ну тебя! – обиделся юный активист Главпродзага. – Я же для общего блага!

Лазаревич только оскалился.

Мы прошли вверх по течению речки и покинули мрачную долину, шагая по дну ущелья. Смеркалось и холодало.

– Долго еще? – спросил Вольский.

– Так пришли уже, почитай! – отмахнулся старик. – Здесь моё зимовье, неподалеку!

Зимовье было почти копией первой найденной нами сторожки – только размером побольше. Солидная такая избенка, даже окошко оно имелось – с окнами из стекла и ставенками. Практичный старик расположил жилище в естественной выемке в стене ущелья.

– Пещерный человек! – шепнул Лазаревич Вольскому, косясь на Кир Кирыча. – Как он только не свихнулся, таскаясь тут в одиночку?

А я подумал, что наверняка знать невозможно – свихнулся он или нет. И спросил:

– Люди-то здесь бывают?

– Самоядь заходила раньше, пока синие тут не обустроились. Может сейчас тоже кто из них бывает – но разве ж их увидишь, если они сами не захотят? Проворные, стало быть. Прознают, что синих нет – придут, точно говорю – больно места тут благодатные!

Мы принялись менять эти благодатные места на следующий же день. Решено было, что трое будут разбирать бараки в лагере, и возить сюда материал для плотины, а двое – займутся новым руслом для речки.

– Мы с поручиком стало быть тут разберемся, а вы давайте – ноги в руки и вперед! Тележку на месте найдете, она и даром тутошнему зверью не нужна, – заявил старик.

Когда Лазаревич, Вольский и ворчащий Эдуард скрылись из глаз, Кир Кирыч поманил меня за собой.

– Я этим иродам не очень-то доверяю… Это ты человек служивый, хоть и проштрафившийся, разумение иметь должен!

Отбросив пару камней у избушки, он извлек оттуда металлический ящичек:

– Гляди!

В ящичке лежал револьвер армейской модели, пачка патронов в масле и связка динамитных шашек.

– Это что еще за сюрпризы, дедушка? Это ты в лагере такое счастье нашел?

– А то! Я оттуда всё вооружение-то прибрал, неча ему людей искушать… Сам-то я и самострелом обойдусь, а вот дай винтарь самояди – они ж разбойничать пойдут, это как пить дать! Лихие людишки! Далеко прибрал, надежно – и не смотри на меня, не скажу где. Не положено ссыльным – значит так тому и быть… А левольвер – это я на крайний случай припас… Так что, управишься с динамитом?

– Чего бы не управиться?

Капсюли и бикфордов шнур в ящичке тоже имелись. Наверное, хранились рядом – иначе с чего бы Кир Кирычу их брать – во взрывном деле он явно был полным профаном.

– Вот эту каменюку сдвинуть нужно! – сказал старик, когда мы подошли к тому месту, где река выбивалась из-под скалы. – А тут мы плотину сделаем – и вода вдоль стены ущелья потечет, а тут мелкие лужицы останутся – бери да мой в свое удовольствие – и не по пояс в воде, а едва ножки замочив…

– А ну как лавина?

– Да какая лавина? – сначала отмахнулся он, а потом посерьезнел. – Рискнуть стоит. Мы тут без этого динамита до заморозков провозимся – и работа встанет. А так нам ничего не помешает хоть всю зиму золото мыть – снега тут не будет, и вода из-под скалы теплая течет – там, наверное, горячие источники имеются… Это тут, на свежем воздухе она остывает.

– Ну, попробуем.

На самом деле нам грозило только потерять избушку – припасы мы оттащили на безопасное расстояние. Ну, построим новую, в конце-то концов, или уйдем в Новый Свет – не солоно хлебавши.

Я так и эдак прикидывал направление взрыва, ковырялся в камнях, пытаясь подобраться к нужному куску скалы поближе – и в итоге решил использовать две шашки. Отрезав одинаковые куски шнура и установив капсюли, я скомандовал:

– Беги, Кир Кирыч, беги!

Чиркнул спичкой и побежал сам.

Я всё еще бежал, когда за спиной грохнуло. Эхо от взрыва пронеслось над горными вершинами, вспугнув стаи птиц. Где-то что-то громко упало, потом еще, еще – и всё стихло.

– Стало быть, получилось! – радостно потирая руки сказал Кир Кирыч. – Даже лучше, чем думалось!

Вода ринулась по новому пути, разделившись на два потока – и в старом русле осталась едва ли четверть от изначального объема.

Они преодолели три версты пути от лоялистского лагеря до зимовья за считанные минуты, и увидев что мы тут натворили, сначала долго материли нас обоих, а потом радовались, что подготовительных работ теперь – гораздо меньше.

– А здесь точно есть золото? – спросил Эдуард.

Старик только усмехнулся.

Золото здесь точно было.

Мы работали как проклятые. Плотину соорудили за три дня – каркас из досок наполнили камнями, засыпали песком и обмазали глиной. Получилось серьезное сооружение примерно в половину человеческого роста высотой и восемь-десять шагов в длину. Такие масштабы позволили полностью перенаправить поток в новое русло – ближе к стене ущелья. Соорудив деревянные желоба из досок, мы обеспечили себе подачу воды для промывки грунта.