Ну, половина народу, ясное дело, ломанулись во все окна, в дверь. Самый хитрый хотел сквозь кухню проскочить, но его там оглушили и обобрали ушлые поварята.
- Так ты из тайной герцогской охраны! - завопил бедный Лупо.
Он стал неловко отмахиваться руками, что было воспринято как сопротивление. Парень вытащил из кладок одежды тесак и рубанул. Лупо потом говорил, что это ничего. Рабу в Гефсиманском саду тоже пол-уха оттяпали. А ещё потом он говорил, что даже и отросло всё.
ВЛАДИМИР
Чтение я чередовал с поисками в интернете подробностей о житии Лупо. На одном форуме, где общались одержимые судьбами итальянских святых, информации было всякой много. Там мне удалось найти немного и про интересующую меня персону. Так вот, когда конгрегация обрядов рассматривала документы Лупо, и возникли сомнения, епископ Иероним, тихо дремавший у камина, вдруг проснулся и сказал:
- Но он же ухо отрастил кому-то.
Поправить почтенного отца церкви не решились, и Лупо был беатифицирован, т.е. причислен к лику блаженных. А уж когда время подошло, то перевели и в святые. Тем более что тогда заслуги его уже никто не мог оспаривать.
ЛУПО
Что потом творилось в городе, словами не передать. Заскучавший герцог обрадовался возникшей смуте и вестям о заговорщиках. Без устали и сна двое суток носился он по городским улицам со своими приспешниками и ликвидировал все ростки недовольства. А когда притомился, то довольный проделанной работой, счастливый и усталый вернулся он во дворец. Весь в городской пыли и уличных нечистотах, в крови и поте, смешанном с потом конским, поднимался он по лестнице не думая об ужине и мытье. Думал только, что герцогине долги супружеские за два дня вернёт и спать. При этих раздумьях и получил он нож под лопатку он любящего и любимого племянника. Племянник дядюшку действительно любил. А тётушку полюбил больше. Смотрел он на сдыхающего родственника своего и думал, что ворвётся сейчас в спальню к герцогине, сорвёт с неё... Но чем дольше смотрел он на хладеющее тело, чем дольше ощущал он запахи городских помоев, конского пота и навоза, страха, крови и нечистот, тем явственнее доходило до него, что тётка спала со всем этим ужасом. И даже с каким-то удовольствием это делала. И племянник решил, что он теперь герцог. И как герцог он найдёт чего получше. Поэтому решительно пошёл и тетушку порешил. Когда душил её подушкой, старался не смотреть. Не из-за прошедшей любви, не от жалости, не от того, что убивать страшно было. Нормально было. От возникшей брезгливости не смотрел. Поутру горожанам объявили имя нового герцога. Девушку он себе взял хорошую, порядочную, и даже чистоплотную по меркам того времени. И сам мыться старался. В лохани его и утопили, когда время пришло. Жена его с его же племянником спуталась. Судьба!
Лупо три дня на скотобойне под кишками прятался. Решил уходить из города. И пошёл в ближайший монастырь, а куда ещё идти монаху?
Рыхлый приор смотрел на него нежно и с сожалением:
- Ну что ты за монах? Череп пробит, левый глаз на сторону съехал, половины правого уха нет. Что будут думать о нас миряне?
- Я, э-э-э, с бесами дрался.
- Неужели? - от новости приор даже не оживился и спросил так, как говорил и раньше: с ленью и ироничной насмешкой.
- Да, - Лупо вдруг сам поверил в своё враньё. - Набросились на меня. Мы говорят, знаем, что тебя не соблазнить. Получай сразу. А я ответил. Не дал спуску. Но и сам, как видите, пострадал.
Лупо принял вид мученика. При таком его виде любой ближний начинал поглубже перепрятывать кошелёк, звать домой старших дочерей, да и вообще начинал присматриваться, нет ли рядом дубинки поувесистей.
- Иди, - совершенно измученно сказал приор. - Иди, святой ты мой.
ЕПИСКОП ИЕРОНИМ
- Но он же ухо отрастил кому-то.
Воцарилась неловкая тишина. Епископ приободрился:
- А ещё бесам он навалял в Нижнерождественском монастыре.
Тишина стала гнетущей. Кто-то крякнул. Иероним удовлетворённо кивнул, позволил волнам тепла от камина приобнять себя покрепче и снова уснул.
ВЛАДИМИР
Мой наблюдатель измученно ждал меня на углу. И тогда я решился. В таком городе всегда найдётся часть с узенькими улочками, но изломанными, с короткими прямыми отрезками и множеством поворотов. Стартовав, я начал наращивать скорость. В этой гонке, где, из-за тесноты надвигающихся домов, обгоны практически невозможны, мне надо было оказаться сзади. Удача поджидала меня в виде сухонькой пожилой итальянки, затаскивающей в подъезд свой велосипед. Я придержал тяжёлую дверь со словами: "Подождите, матушка". Помог ей войти и удовлетворённо услышал, как за спиной щёлкнул кодовый замок. Велосипед мы разместили под лестницей, и старушка со словами: "Ты - хороший мальчик, хороший сын своей матери", - потрепала меня по щеке. Теперь, выйдя на улицу, я был за спиной моего преследователя, и здесь ему негде было скрыться от меня. Я двинулся в погоню и скоро настиг его. Он стоял на площади и растерянно озирался, не понимая, куда я мог пойти: прямо, налево, направо или зашёл в ближайший магазинчик. Я думал, что он немедленно станет звонить, докладывать, что потерял меня. Но он оставался в своей одинокой растерянности. Подождав для верности ещё чуть-чуть, я тихо подошёл сзади и ласково спросил:
- И что вам от меня надо?
ЛУПО
- И что ты от меня хочешь? - в своей обычной манере поинтересовался приор.
Лупо жил в монастыре уже почти неделю, и все монахи и монахини, монастырь был смешанный, относились к нему с каждым днём всё лучше. Он с удовольствием таскал воду, рубил дрова, возился с парой лошадей в конюшне. Ни от чего он не отказывался, на все просьбы откликался. Лень не была чужда Лупо. Но все треволнения последнего времени, начавшиеся с явления ангела, научили его ценить мелкие житейские радости: крышу над головой, место, где можно поспать, постоянный кусок хлеба и стены, защищающие тебя от внешнего мира. За все эти блага Лупо считал себя обязанным. Сегодня он подошёл к приору и решился задать один мучавший его вопрос.
