Существовали и другие названия, связанные с сезонами:

buru, записывалось как buru₁₄, gur₇, gur₁₆, акк. ebūru(m), «время жатвы, лето» (с периода РД IIIb и староаккадского времени)98;

ud, букв. «день, тепло, Солнце», акк. umšu(m)/uššu «(летнее) тепло, лето»99.

Из перечисленных названий особый интерес представляют слова: emeš₂ (знак NE, в который вписан знак UD = utu, «солнце») и enten (знак NE, в который вписан знак A, «вода»). Климатическая разница сезонов (жара – холод) в них обозначена явным образом при помощи вписанных клинописных знаков100.

Старовавилонским периодом датируется термин šu-nim, означающий согласно [ePSD, šu-nim] «весна, весеннее время» (аккадская параллель отсутствует). Однако, насколько нам известно, вавилоняне не выделяли весну как особое время года. В мифологических текстах этот термин использовался в значении «рано», например в выражении «раннее зерно», и это, по-видимому, единственное правильное его значение.

С двумя сезонами связана концепция 6‐месячного года, который, согласно М. Коэну, был распространен на всем Ближнем Востоке. Во многих местах можно обнаружить параллели между праздниками в первый и седьмой месяцы года, связанные с этой концепцией [Cohen 1993, p. 6–7]. В Месопотамии ему соответствовала принятая система интеркаляций: вставки дополнительных месяцев производились после двенадцатого или шестого месяца в году. Кроме того, седьмой месяц в вавилонском календаре назывался tašrītu(m), букв. «начало», в нем фиксировалось начало зимнего полугодия.

6‐месячный год Коэн трактует как «равноденственный», как «промежуток между равноденствиями» (the cycle between the equinoxes). Однако, по нашему мнению, это не соответствует действительности. Весеннее равноденствие в Месопотамии, как мы уже говорили, хотя и приходилось на месяцы, близкие началу года, однако никогда с началом года не отождествлялось; соответственно, 6‐месячный интервал должен иметь другое объяснение.

Помимо знака mu, в Месопотамии с некоторых пор стали употреблять также сочетание mu-an-na, букв. «небесный год», как обозначение понятия «год». Этот термин появился не ранее старовавилонского времени (а возможно, и позднее) и получил широкое распространение в мифологических, лексических, предсказательных и административных текстах II–I тыс. [CAD Š/2, p. 197–206]101.

Обычно mu-an-na рассматривают как синоним mu102. Однако М. Коэн предполагает, что исходно этот термин служил для обозначения 6‐месячного года и приводит отличную от общепринятой интерпретацию -an-na. В некоторых средневавилонских текстах -an-na после имен существительных, относящихся ко времени (u₄-an-na, iti-an-na, mu-an-na), означала чередование букв. «день за днем», «месяц за месяцем», «год за годом». Он пишет: «Возможно, -an-na в слове mu-an-na обозначает годовую схему чередования равноденственных (6‐месячных) циклов („один за другим“)» [Cohen 1993, p. 7, no. 1]. В подтверждение он цитирует новоассирийский текст, в котором 6‐месячные полугодия определяются как mu-an-na103. Из приведенного им текста следует, что в новоассирийский период концепция 6‐месячного года имела, несомненно, значительное распространение.

По нашему мнению, однако, свидетельств недостаточно, чтобы делать общие выводы, касающиеся значения mu-an-na. Известны тексты, прямо этой гипотезе противоречащие, в которых mu-an-na определяется как полный 12‐месячный год104. Мы полагаем, что хотя концепция 6‐месячного года была распространена в Месопотамии во II–I тыс., однако ее нельзя считать доминирующей. В большинстве текстов термин mu-an-na использовался в том же значении, что и mu, и означал целый год из 12 или 13 месяцев.

Термин mu-an-na был введен намного позднее mu. Введение нового термина для обозначения старого хорошо всем известного понятия указывает на возникновение новых представлений, связанных с годом. Если исходная интерпретация mu-an-na как «небесного года» правильна (вопреки тому, что предполагает М. Коэн о значении -an-na), можно предположить, что в период его введения астрономические наблюдения уже стали играть важную роль в определении понятия «год». Наблюдения гелиакических восходов звезд имели при этом, вероятно, существенное значение105.

Подтверждение находим в одном из вариантов мифа о сотворении человека, известном по среднеассирийской копии, но восходящем, по-видимому, к старовавилонскому периоду. В тексте мифа сказано: «Звезды небесные неизменно будут указывать соответствующие времена для праздников богов – день и ночь» [Veldhuis 2014, p. 191–2]. Здесь, как видим, проведение праздников увязывается с наблюдениями звезд.

Позднее в I тыс. в MUL.APIN (II Gap A 1–7) встречаем подразделение года на четыре сезона – по три месяца в каждом, которые связывались с климатическими характеристиками сезонов. Но этот пример уникален. Нет оснований предполагать, что что-либо подобное существовало в более раннюю эпоху106.

До развития методов математической астрономии в I тыс. не делалось попыток оценить длину года в днях и долях дня. Во всяком случае, об этом нет никаких свидетельств в источниках.

Представление о трех главных временных единицах сохранялось на протяжении всей истории Древней Месопотамии. Сочетание «день, месяц и год» встречается в текстах разных категорий в разные эпохи, как, например, в новоассирийском сборнике заклинаний «Шурпу» (Tablet VIII, 42), где утверждается, что божество Марту (^dmar-tu = Amurru) освящает an-e u₃ ki-tim u₄-mu iti u mu-an-na «небо и землю; день, месяц и год» [Reiner 1970, p. 41: 42]107.

Единицы времени «день», «месяц» и «год» в шумеро-аккадской религиозной традиции обожествлялись, трактовались как космические силы, воздействующие на человека и других богов. В шумерском заклинании zi-pa₃, отвращающем зло от человека через посредство обращения к богам, встречаем формулу: «Будь (заклят108) днем, месяцем и годом». В вавилонском гимне обожествленные единицы времени призваны благословить Мардука: «День, месяц и год, благословите Бела!» [Lambert 2002; Annus]. Три единицы времени рассматриваются здесь, как божественные силы, могущие воздействовать на мир.

Хотя пиктографическое изображение iti «месяц» присутствовало уже в текстах из архаического Урука и как логограмма во многих более поздних текстах, однако названия для отдельных месяцев появились намного позднее. Самое раннее известное нам такое название ^itia-DU-gir₅^ku₆ (название какой-то рыбы) происходит из Фары (древний Шуруппак); вероятный перевод: «месяц (ритуального поедания) рыбы a-DU-gir₅^ku₆» [Cohen 1993, p. 8–9, 126]. Относящиеся к тому же периоду аккадские названия месяцев из Абу Салабиха (^itii-si, ^itiza-sa₃-tum)109 см. [Krebernik, Postgate 2009, p. 15].

В Южной Месопотамии в период ок. 2400–2200 гг. в ряде городов – Адабе, Лагаше, Ниппуре, Умме, Уре и др. – сформировались местные лунно-солнечные календари. Друг от друга они отличались названиями месяцев, порядком их следования на протяжении года, началом отсчета и системой интеркаляций. До нас дошло значительное число названий месяцев, имевших разное местное происхождение. Каждому такому названию предшествовал, как правило, детерминатив ^iti. Системы названий месяцев были стабильны, то есть они повторялись из года в год. В названиях фиксировались имена богов, ритуалы и хозяйственная деятельность, связанные с данным месяцем110.