Но она не могла так поступить.

– Ради Шона…

Айседора продолжала идти в Перламутр-Бич.

А через несколько минут засверкали желтые огни.

– Неужели!

Айседора остановилась и вытянула руку, встречая попутный транспорт. Обладателем ярких огней оказалась громадная фура.

«Путешествовать автостопом не самая худшая из идей в сложившейся ситуации».

И судьба ее любила – водитель остановил свой массивный транспорт, заметив израненную одинокую девушку с узким разрезом глаз и черными длинными скомканными волосами, стоявшую под проливным дождем ночью у леса вдали от города.

«Что ж… можно пожить еще немного. Спасибо и на этом».

Теперь Айседора уверена, что не умрет по дороге в город. У нее есть все шансы выжить снова и отомстить за Шона.

Фура остановилась, подъехав к краю дороги. Массивная дверь открылась, и Айседора услышала бодрый мужской голос:

– Плохо выглядишь.

«А он наблюдателен».

– Подвести?

– А сам что думаешь?

– Еще и выделывается.

– День не задался, как видишь.

– Черт подери! Ты же вся в…

– Крови, да? Есть такое дело…

– Залезай скорее!

– По дороге ничего объяснять не буду.

– Я и не спрашивал.

– Отвезешь меня в Перламутр-Бич?

– Сам туда еду! Ты со мной?

– Думаешь, у меня еще варианты?

– Залезай! Черт бы тебя побрал! Хотя… по твоему виду, вероятно, это уже случилось…

Айседора поднялась в салон фуры и заняла пассажирское место рядом с водителем. Она сразу обратила внимание на машиниста и подумала:

«Надеюсь, этот сорокалетний небритый и немытый кабан не захочет меня убить».

Айседора заметила вокруг пустые банки из-под пива и бумажки от бургеров и картошки фри. В салоне воняло маслом и жареной едой.

«Сосиски барбекю?».

– Не самая лучшая тактика быть такой дерзкой, когда тебе нужна помощь, – поспешили сообщить ей жизненный совет.

– Не будь я такой, померла бы еще двенадцать часов назад.

– Что с тобой случилось, черт подери?!

– Я же сказала, что не хочу рассказывать. Забыл?

– Проклятье! Ты вся в крови и в грязи!

– Есть идеи, как это исправить?

Водитель полез в свой потрепанный рюкзак и достал оттуда голубое полотенце.

– Держи.

– Ты им вытираешься, когда моешься?

– Нет! Оно чистое!

Айседора брезгливо осмотрела полотенце.

– Неужели, ты думаешь, что я дал бы тебе использованное полотенце?

– Проехали. Выбирать не приходиться. Я просто пошутила.

Айседора смирилась с обстоятельствами. Она начала вытираться врученным ей полотенцем.

– Как звать-то тебя?

– Дик. Но друзья меня зовут Большой Дик. И всегда смеются над этим. Ты не догадываешься, почему?

– Большой Дик, значит?

– Да. И чего они постоянно хохочут?

– Понятия не имею.

«Большой Дик. Блеск. Докатились. Этого мне в жизни и не хватало».

– А тебя как?

– Ай… Айседора.

Только Шон мог звать ее просто Айс.

– Ого! Необычное имя.

– Спасибо за полотенце. Теперь им точно лучше не пользоваться. На нем дряни всякой больше, чем под сырым камнем в лесу.

Айседора вернула Дику полотенце, испачканное грязью, кровью и потом. Дик, не раздумывая, бросил его за спину.

– Мы поедем или нет?

– Ох, прости! Черт!

Дик завел двигатель. Фура наконец двинулась с места.

Айседора обратила внимание на потрепанный вид Дика. Неухоженная кучерявая серая борода, запачканная сырным соусом белая футболка, ванильная жилетка с кармашками, из которых торчат чеки. Сальные пальцы-сосиски с обкусанными ногтями. Маленькие черные глазки и тонкие бровки.

Рядом с зеркалом висели четки. У лобового стекла танцевала кукла, наряженная в юбку из листьев пальмы. На груди у нее блестели половинки кокосов.

– Ты меня напрягаешь, – внезапно сообщил Большой Дик.

– Я? – Айседора выгнула бровь.

Дик кивнул.

– Серьезно. Я никогда не видел такой потрепанной девушки.

– Спасибо за комплимент. Проходил курсы для джентльменов?

– И острая на язычок. Только глянь! Ты, словно, войну прошла!

– Можно и так сказать.

«Что правда, то правда. На войне убивают. И я тоже».

Дик вцепился в руль сильнее и напряженно продолжил:

– Ты собираешься ехать в больницу?

– Непременно.

– Может, полицию вызвать?

– В этом нет необходимости.

Она резко уставилась на него.

– На тебя напали?

«Я же просила: никаких вопросов!».

Айседора не выдержала и с жаром выпалила:

– Упала с оврага в лесу. Доволен? Гуляла. Потерялась. Упала. Такая версия устроит?

– Не хочешь говорить…

– Я сразу предупредила об этом. Помнишь об этом? Мама мне всегда говорила: «Есть мозг? Пользуйся!».

Дик даже посмеялся, но спорить не стал. Он помнил об условиях, на которых взял ее с собой.

– Перламутр-Бич, значит. Ты сама оттуда?

Смена темы остудила пыл Айседоры.

– Да.

– Большой город. Хороший. Там всегда есть чем заняться.

– Это проблемный город. Самый проблемный из всех.

«Особенно сейчас, когда такая дрянь выбралась из…».

– Там случаются, конечно, странности, но не до такой же степени!

– Поверь, до такой, о какой ты и представить себе не можешь.

«И никто не может».

– Да, ну?!

– Давай помолчим. Ладно? Мне нужно отдохнуть, Большой Дик. И… спасибо, что подвез. Прости, если я вела себя…

«Как та, кто не хочет, чтобы ее спасли».

Дик не стал перебивать ее, а дал возможность высказать, но Айседора не стала заканчивать.

– Я не мог оставить тебя там в таком виде. Но характер у тебя ужасный. Просто отвратительный, ты это знаешь?!

– Согласна. Давай закончим на этой светлой ноте, лады?

Дик послушался ее и дальше вел фуру молча.

Айседора следила за дорогой и чувствовала, как усталость и сон берут свое.

Она проверила карман. Главная улика все еще с ней.

«Опасность позади, но ведь…».

– Шон…

Ее клонило в сон.

– Кто такой Шон? – раздался голос Дика, словно издалека.

«Ты убила всю мою семью!».

Мысли укачивали Айседору, как судно во время шторма.

«Я так голодна!».

– Шон…

«Я тебя уничтожу!».

Ее сознание постепенно прояснилось.

– Кто такой Шон?

«Грешница должна умереть!».

Она наконец услышала вопрос, и ее губы выдали незамедлительный краткий ответ:

– Никто.

– Энтони! Энтони!

Прижимая доску для серфинга к груди, он огляделся по сторонам. Перламутровый Пляж в разгар сезона всегда переполнен туристами и отдыхающими.

Бесконечные шезлонги, пляжные бамбуковые коврики, зонтики, шлепанцы, солнечные очки, маски с трубками, кремы от загара, панамки и разноцветные пляжные полотенца.

И, конечно, постоянные жители Пляжа – южные пингвины. Неуклюжие, безобидные и забавные, они – настоящие хозяева побережья. Черные спинки и острые крылышки. Белые животики и лазурные глазки с янтарными крапинками. Пингвины ходят стайками, редко пристают к туристам (скорее наоборот), живут своей жизнью и ничего не боятся. Также плавают, отдыхают, добывают пропитание, строят жилища из морских камешков, напоминающие кольца – очерченная территория для семейства. Заботятся о потомстве, выхаживают птенцов. К пингвинам здесь относятся, как к питомцам. Это не то же самое, что дворовые собаки и кошки. Отношение к ним гораздо мягче и лояльнее. Туристы сами знают, что на этом Пляже они, люди, – всего лишь гости.

– Энтони Эрнандес! Я здесь!

«Где Миса? Черт! Ничего не вижу! Слишком много людей».

Он крутился на месте, топчась босыми ногами по горячему белому песку.

– Миса!

– Энтони!

– Где ты?! Я тебя не вижу!

Он тупо глядел во все стороны, пытаясь отыскать свою девушку среди загорающих дамочек, мускулистых пловцов, любовных парочек, играющих детей и заботливых бабушек, стоящих рядом с ними.

В ушах звенел легкий блюз, порой своей громкостью заглушающий шум морских волн.