Когда девочки исчезают в коридоре, Кейси улыбается.

— Ты потрясающий отец.

Я уставился на елку с украшениями, развешанные лишь там, куда не могут дотянуться дети. Думаю о том, сколько раз праздновал с ними Рождество. Каждый год праздник был немного другим, но этот мой любимый, потому что я наконец-то чувствую, что это Рождество достойно воспоминания.

— Они в восторге, — отмечает Кейси. — И ты великолепный. Большинство мужчин не стали бы делать все то, что делаешь с девочками ты.

— Я не могу представить свою жизнь без них, — говорю я ей, откидывая голову на диван, в то время как огонь потрескивает перед нами. — Я никогда не хотел быть отцом в восемнадцать, но я им стал, и делаю все, что должен, чтобы девочки знали, что являются для меня приоритетом. Они смысл моей жизни. А Тара… я не знаю… — вздыхаю, не уверен, как закончить свою мысль. Хотя я на самом деле не знаю Кейси, но все еще ощущаю то чувство легкости, которое всегда испытывал рядом с ней. Как будто могу рассказывать ей что угодно, и она будет слушать. — Тара разбудила во мне все те чувства, которые, как мне казалось, я давно похоронил.

— Например, твою любовь к ней?

— Нет, не такого рода. Уже нет. Это больше…. Бл*дь. Мне нужно выпить. — Встаю, беру Southern Comfort, который пил последние пару ночей, и сажусь обратно на свое место возле Кейси. Я предлагаю ей выпить, она соглашается, а затем возвращает бутылку мне. — Меня бесит то, что из-за ее приезда снова вернулся мой страх быть покинутым, — прямо говорю я Кейси.

В ее глазах мерцает веселье.

— Знаешь, нужно быть чертовски уверенным в себе сексуальным мужчиной, чтобы признать, что у него синдром покинутости.

— Хммм, — протягиваю я, подмигивая. — Мне нравится, куда ты ведешь.

Но разговор не идет туда, куда я надеялся, потому что ее взгляд смягчается. Кейси сглатывает, нервно прикусывая нижнюю губу.

— Я до сих пор очень жалею о том, как все сложилось.

Подношу Southern Comfort к губам.

— Я знаю. Я злился из-за того, что ты не рассказала мне правду, но, думаю, будь я на твоем месте, поступил бы также.

Кейси улыбается, положив подбородок на свое приподнятое на диване колено.

— Знаешь, о чем я еще сожалею?

— О чем?

— О яичном ликере, — Кейси фыркает, забирая у меня бутылку. — Морган дал мне яичный ликер и виски. А я, ну я как обычно, выпила эту хрень залпом, будто это был чистый виски. Я не знаю, как кому-то может нравиться яичный ликер. У меня было такое чувство, будто я проглотила сперму эльфа.

Откидываю голову на спинку дивана и смеюсь, в то время как Кейси пододвигается ближе. Обняв ее одной рукой, шепчу ей на ухо:

— Наверное, моя лучше на вкус. Я в этом уверен.

— О, бесспорно. — Положив голову мне на грудь, она медленно выдыхает. — Бэррон?

— Да? — Мое сердце бьется немного быстрее. Я никогда не знаю, что эта девушка скажет в следующий момент.

— Я знаю, я уже говорила это, но я никогда не хотела причинять тебе боль. Я должна была рассказать тебе раньше.

Это дерьмовое чувство возвращается. То чувство, которое мне с таким трудом удается игнорировать.

— Кейси, ты не сделала мне больно. Я не чувствую себя использованным. Я просто… не знаю. Я беспокоюсь о девочках.

— Ты имеешь полное право беспокоиться о них. Они твои дочки.

— Я боюсь, что будет, когда ты уедешь.

Кейси поднимает голову, свет камина отражает боль в ее глазах, наверное, потому, что я сказал «когда ты уедешь». Как будто она больше этого не хочет. Это правда? Хочу ли я, чтобы она уезжала? Она ворвалась в мою жизнь так внезапно, что я не был готов к тому, что влюблюсь, и какие последствия это принесет для нас с девочками. Теперь я в некотором роде чувствую себя полностью опустошенным. Не из-за лжи, а из-за напоминания о том, насколько любовь может быть временной.

— Мне очень нравилось, что ты меня не знаешь. Ты не знала о моей семейной драме, слухах, ни о чем, — признаюсь я, открывая ей душу. — Ты ворвалась в мою жизнь и не знала, кем я являюсь. Или, по крайней мере, я так думал.

— Мне тоже это нравилось, я чувствовала себя подобным образом. Ты не знал ни меня, ни мою семью. Я была обычной девушкой.

Мы молча уставились на огонь, спокойно дыша. Я не знаю, что принесут следующие несколько дней, но рад, что эта девушка со мной.

— Кто терпеть не может яичный ликер? — добавляю я, пытаясь пошутить.

ГЛАВА 32

Рождественское утро

Подарок, которого я не ожидал

БЭРРОН

Я пять раз праздновал Рождество с Кэмдин. Три раза с Сев. Четыре с Тарой, а теперь один раз с Кейси. За все это время, за все те утра, когда вы должны быть благодарны за тех, кто рядом с вами, это Рождество имеет для меня наибольшее значение.

Мы смеемся, сидя среди оберточной бумаги, и я смотрю на старинную книгу заклинаний, на которой Кейси выгравировала имя Сев.

— Тебе не нужно было этого делать. Она, должно быть, стоит целое состояние.

Кейси сияет от радости, одетая в рождественскую пижаму, которую она купила, чтобы соответствовать образу девочек.

— Это стоило того, чтобы увидеть выражение ее лица.

Наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к ее виску.

— Спасибо.

— Спасибо, что позволил мне остаться. Это первое Рождество, которое я праздную со снегом и настоящей семьей.

Я улыбаюсь, но в душе мне грустно, что раньше она была так несчастна. И я допускаю мысль, что это было во многом связано с Тарой.

В то время как девочки продолжают открывать свои подарки, Кейси пододвигается ближе ко мне.

— Думаешь, они ей подойдут? — спрашивает Кейси, указывая на сапоги Ariat, которые она купила для Кэмдин. Дочка надела их, как только открыла коробку, и с тех пор не снимает. Я сомневаюсь, что она теперь снимет их, даже если они ей велики на два размера.

— Скоро они будут ей в пору. Их ноги растут невероятно быстро. — Из-за спины достаю цепочку, которую попросил тетю Тилли забрать в Остине на прошлой неделе. Правда, это было до того, как я узнал, что Кейси работала на Тару, но я все равно не жалею об этом. Вздохнув, протягиваю ей подарок и молча беру свой кофе.

Она изумленно смотрит на коробку в руке.

— Что это?

— Я попросил тетю Тилли забрать твой подарок, когда она была в Остине. — Подношу чашку к губам, пытаясь скрыть улыбку. — Это было до того, как я узнал, как сильно ты любишь яичный ликер. А то купил бы тебе бутылку.

Кейси изображает рвотные звуки, и Сев оборачивается, чтобы посмотреть на Кейси. Черная корона принцессы ходит ходуном на ее голове, и она указывает на нас своей волшебной палочкой.

— Что ты делаешь с этой палочкой? — спрашиваю я ее. Мне любопытно, почему она выглядит так, словно своим пристальным взглядом пытается прожечь дыру в моей голове.

— Делаю себе бЛата, — рычит она голосом монстра.

В ответ свирепо смотрю на Сев. Брата? Она хочет брата? Какого хрена? Сначала маму, теперь брата.

— Малышка, это так не работает.

Открыв коробку, Кейси ахает возле меня.

— Мне безумно нравится! — Она передает мне цепочку. — Поможешь надеть?

Смотрю на ее декольте и думаю о том, чтобы надеть на нее что-нибудь еще. Застегиваю замочек. Это винтажная цепочка с кулоном из белого матового стекла, на котором написано: «Не все блуждающие души — потеряны».

Кейси касается пальцами белого матового стекла.

— Она прекрасна. — Кейси вскакивает, берет под елкой маленькую коробку и дает ее мне. — Это для тебя.

Смотрю на коробочку в своей руке.

— Тебе не нужно было ничего мне дарить.

Кейси пожимает плечами.

— Я знаю, но я это сделала.

Коробка аккуратно завернута в подарочную бумагу, я осторожно снимаю ее и вижу титановую фляжку с гравировкой: «Я пью, потому что у меня есть дети. Не задавайте вопросов».