А наутро сразу после завтрака закипела работа. Люди носили доски и связывали их под руководством мастеров в крепкие, надежные плоты. Князь подгонял их, но и сам трудился наравне со всеми.

— Мы не можем ждать, — говорил он. — Прошу вас, поторопитесь, мастер Фридрольв. Уже лето кончается, и на Севере скоро станут льды. Мы должны успеть, иначе все усилия пойдут прахом.

— А куда же все-таки мы направляемся? — спросил его как-то Регвальд, утирая пот со лба.

Солдаты и командиры работали вместе с простыми людьми. И то, ведь к новому месту жительства поплывут все до единого. И какая, в сущности, разница, кем ты был в прошлом? Кузнец ли, пекарь или офицер лейб-гвардии? Перед лицом возможного голода или смерти все равны.

Асгволд посмотрел на того, кто за минувшие месяцы успел стать ему не только соратником, но и другом, и наконец сказал:

— Потерпите немного, прошу вас. Уже совсем скоро я все объясню. И поверьте, у меня не было иного пути.

Регвальд кивнул и, помолчав немного, устремил на волнующуюся морскую даль задумчивый, тревожный взгляд.

— Я буду ждать, князь, — сказал он в конце концов. — Кому и верить теперь, как не тебе?

Очень скоро руки Асгволда с непривычки покрылись занозами и ссадинами. Драгоценные дни уходили, словно вода сквозь пальцы, и он не считал возможным щадить себя. А вечерами, практически падая от усталости, он торопливо съедал свою порцию каши, выпивал кружку чая и расстилал карту.

При свете факела он отмечал путь от места их последней стоянки до Уретула. Все новые вехи, приметы, положение звезд. Те деньги и драгоценности, которые они захватили из императорской сокровищницы, иссякнут довольно быстро, ведь сколь многое им предстоит закупить!

Вот взять хотя бы простой инструмент. Конечно, он был безмерно благодарен тем, кто, не сдаваясь, тащил молотки и пилы, обливаясь потом, на собственном горбу. Но ведь этого мало! Предстоит построить дома, амбары, мастерские, конюшни, верфи! Да мало ли чего еще необходимо, тут только начни перечислять — никакой бумаги не хватит. И то, что у них сейчас есть, лишь капля в море.

Асгволд вздыхал и смотрел на виднеющиеся у линии горизонта незнакомые острова. То, что прежде было оживленным берегом, теперь ушло под воду. Какая же чудовищная катастрофа произошла здесь, практически в самом эпицентре? Он раз за разом пытался представить, но воображение отказывало. Лишь виделись чудовищной высоты волны, вздымающиеся практически до небес, и стонущая земля. Должно быть, те, кто жил на побережье, погибли в страшных мучениях. И все, на что ему оставалось надеяться, — что страдания их длились недолго.

Но Вотростен еще вернется сюда. Пройдет год, два или, может быть, пять лет — и корабли причалят, чтобы отправить экспедицию вглубь погибшей прародины. Они должны будут извлечь и доставить еще оставшиеся в подземельях сокровища. Теперь им очень будут нужны деньги! И все острова, что поднялись с морского дна — они отныне неотъемлемая часть территорий Вотростена, и горе тому, кто попытается наложить на них свою жадную руку.

«Мы собственной кровью заплатили за них».

Один за другим выстраивались готовые плоты вдоль побережья. На них переносили нехитрый скарб, и все настойчивей становились взгляды, обращавшиеся на князя.

— Завтра утром, — сказал он Регвальду. — Я все объявлю.

Еще одна, последняя ночь перед тем, как они погрузятся на хрупкие суденышки и, отталкиваясь шестами, поплывут вперед, навстречу неизвестности.

— Капитан, — сказал он как-то, потирая лоб, — я вас очень прошу, попытайтесь довезти до Вотростена хотя бы две-три пары коней. Остальных можете забить.

Регвальд тихонько хмыкнул, покачал головой и пробормотал наконец:

— Ну, ты, князь, и задачи ставишь. По чести сказать, тут и людям-то еды осталось не слишком много. А для того, чтоб довезти остатки овса и сена, потребуется еще один плот.

— На новом месте, конечно же, растет трава, — напомнил Асгволд.

— Я все понимаю. И лошади, разумеется, нам будут нужны… Что ж, попытаюсь. Сделаем на одном из плотов бортики. Глядишь, и доставим скотину кое-как.

— Спасибо вам.

Почти до самого утра бродил князь вдоль берега, в последний раз пытаясь обдумать и взвесить все. Потом назад дороги не будет, только вперед. Небо чернело, одна за другой зажигались звезды. Совсем такие же, как до катастрофы. И разве можно было поверить, стоя посреди выжженной земли, что все однажды наладится? Что будут цвести сады и крестьяне станут собирать урожай? Конечно, не столь богатый, как в Далире, и тем не менее.

Асгволд вздыхал и, безотчетными движениями массируя тревожно покалывающую грудь, до боли всматривался в черную даль. Шумело море, и звук этот по-прежнему оставался пока единственным голосом природы, доступным для них.

— Родной, — услышал он за спиною знакомый, решительный голос. — Ты должен поспать.

Он обернулся и посмотрел в серьезные глаза Джериты.

— Хорошо, — кивнул он наконец, решив не спорить. — Ты права, пойдем.

Завернувшись в плащ, он свернулся калачиком у одного из костров, а жена присела рядом и начала неспешно поглаживать его по голове. Вскоре пришел тревожный сон, в котором он все куда-то бежал, а после наступило хмурое, серое утро.

Сразу после завтрака гвардейцы собрали людей. На лицах у всех явственно читались напряженное внимание и растерянность. Многие даже дышать перестали. Не возились дети, не болтали женщины.

Асгволд вышел вперед, остановился, но отчего-то все никак не мог начать. Слова упрямо отказывались подбираться.

— Что скажешь, князь? — громко спросил Гарстав, и этот вопрос почему-то придал последнему уверенности.

Он наконец откашлялся и заговорил:

— Мы едем на Север. Иного выхода нет. Я хорошо понимаю, что там будет трудно, но это единственная земля, права на которую нам не придется отстаивать с оружием в руках. Она сурова, но богата, и вы это скоро оцените. Мы сможем там построить свой новый дом, свой Вотростен, я обещаю вам!

Он говорил, без прикрас описывая все то, что их ждало, и постепенно лица собравшихся разглаживались. Угодить в рабство — не та участь, которую кто-либо желал своим детям, и если для этого нужно победить холод, то, кажется, есть смысл попытаться.

— Что ж, если так, — сказал за всех Фридрольв и выступил на шаг вперед, — тогда веди нас. Мы уже как-то привыкли видеть тебя впереди и доверять, и негоже менять лошадей на переправе.

— Спасибо вам, — ответил серьезно Асгволд и, прижав руку к груди, тожественно поклялся: — Даю слово, что не подведу вас.

— Когда отправляемся? — деловито уточнил капитан Регвальд.

— Завтра после рассвета.

Все разом загомонили, засуетились. Мужики принялись крепить на плотах вещи, женщины готовить еду в дорогу. К утру берег опустел. Пора было отправляться.

— Через несколько столетий, вероятно, здесь будет пустыня, — сказал Асгволд, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ты прав, князь, — ответил Фридрольв.

Пески занесут все то, что еще осталось, рельеф сгладится, и разве только одинокие башни подскажут путникам, что когда-то в этих краях кипела жизнь. Но и они, кончено же, не будут стоять вечно.

Отплывали в молчании. Никто не плакал, не молился, не переговаривался о насущном с соседями по плоту. Те, у кого на головах были шапки, стащили их, и лишь редкие слезы на глазах женщин давали понять, какое смятение и отчаяние царит в сердцах. Во всех до единого. Асгволд и сам не в силах был произнести ни слова.

Кончено. Всего, что составляло прежде смысл жизни, больше нет.

«И за это следует «поблагодарить» магов», — подумал он и отчетливо заскрежетал зубами.

Стоявшая рядом Джерита осторожно просунула руку ему под локоть и сжала пальцы, и вновь, как много раз на берегу, он ощутил, что сердце отпустило, а тревожная серая муть перед глазами рассеялась.

— Спасибо тебе, — прошептал он.

Жена в ответ потянулась и ласково поцеловала мужа в щеку.

— Что бы я делал без тебя, — ответил Асгволд и впервые за все это долгое утро улыбнулся.