— Народ близнецов не столь многочислен, поэтому нам, вероятней всего, не станут излишнее досаждать присутствием. Проконтролировать наши перемещения — да, но за руку водить и держать на прицеле не станут.

— Спасибо вам, — поблагодарила спутников Лехтэ.

Тэльво шел по коридору и хмурил брови.

«Что фалатрим понадобилось в Химладе? Да еще и с верными Нолофинвэ? Или Финдекано — кто их разберет?»

Как назло Питьо уехал на восток, оставив крепость на младшего брата, который терялся в догадках — правильно ли поступили его воины, пропустив тот подозрительный отряд. Амрод знал, что Враг искусен в обмане, в создании мороков. Впрочем, их с братом верные узнали некоторых нолдор, что пришли в Белерианд с Нолофинвэ.

Потерзавшись сомнениями, он все же приказал удвоить дозоры и усилить бдительность, а сам направился в их общую с Питьо гостиную, в которой находился палантир.

Однако его вызов принял не Куруфин и даже не Келегорм. Племянник сообщил, что его отец с небольшим отрядом спешно сорвался куда-то к югу, а дядя преследует прорвавшихся через Аглон орков. Ни о каких посланниках из гаваней Тьелпэ также не слышал.

Понимая, что не может покинуть Амон Эреб, Тэльво мысленно потянулся к Питьо, прося того быть осторожнее. Это не было осанвэ в том понимании, как его использовали эльфы, а нечто более неразрывное. Все же фэа у них с братом была одна на двоих, хотя многие мудрые с этим утверждением и не соглашались.

Макалаурэ задумчиво посмотрел на небо, видневшееся между занавесей, не спеша встал из-за стола, отодвинув письменные принадлежности, и подошел к окну. Ночь была темной — Исиль не освещал смертные земли, предоставив право звездам напомнить эльдар об изначальных днях. Менестрель недолго любовался ими из кабинета, предпочтя ему вскоре крепостную стену.

Мелодия, грустная и щемящая, но прекрасная и нежная звучала сейчас только для него. Маглор слушал и запоминал, восторгался и удивлялся безупречной гармонии нот, что открывалась ему этой безлунной ночью.

Первый порыв запеть он подавил, опасаясь вспугнуть, прогнать мотив, что становился все ярче и многограннее с каждым аккордом. Как завороженный Макалаурэ смотрел в небо, и звезды будто бы танцевали, двигались, мерцая.

А потом пришли слова, бурным потоком хлынув в сознание, снося и поставленный аванир, и вытесняя прочие мысли. Так рождалась песнь, вспоминавшая былое и с надеждой глядевшая в будущее. Она рассказывала о боли и потерях, лишениях и страданиях, но в то же время восторгалась красотой мира, славила ум и отвагу, слагала гимн любви.

Маглор еле успевал записывать на клочке свитка, что всегда имелся у него в кармане. Не вчитываясь, не задумываясь, он переносил на бумагу услышанное и даже увиденное, показанное ему не иначе как самим Единым.

И мелодия, и слова оборвались резко, неожиданно, а сам менестрель устало опустился на камни, прислонившись к стене.

Светом творений Варды

Путь озаренным будь!

И до последних дней Арды

Дорог нам звездный луч.

Тьма, порожденная злобой,

Да убоится звезды.

В бой со Врагом идем, чтобы

Следовать зову судьбы.

Мир удивительный, светлый

Сможет Белерианд дать.

Надо не только быть смелым

За правду свою стоять.

Видеть прекрасное в мире,

Полном горя и зла.

Петь здесь не только лире —

Послушай, звенит как струна.

В бой идти нам иль строить

Крепости, замки, дома —

Прочтете вы нашу повесть

Про то, чем Арда жива.

Узнаете, как мы любили,

Как жить хотели всегда.

Эру верны только были

И не убоялись Врага.

Стихии от нас отказались,

Мы прокляты, но не сдались.

Под землю одни спускались,

Другие в мести клялись.

Мы выстоим в битве жестокой,

Чтоб на закате дня

Звезде улыбнуться далекой,

Ведущей тебя и меня.

Чтобы обнять, кто дорог,

Чтобы растить детей —

Мы разобьем Врага молот,

Но только не без потерь…

====== Глава 24 ======

Изначально Амрод планировал добраться до берегов Гелиона и там уже принять решение двигаться дальше на юг или на север. В их с братом землях было спокойно, и Питьо не предполагал, что изменит свое решение, даже не достигнув реки.

Кони неспешно рысили, Анар стоял еще высоко для этого времени года — начиналось предосенье. Теплые дни сменялись холодными ночами, по утрам в низинах клубился туман, не спешивший исчезать с первыми лучами солнца. Жара, стоявшая несколько недель кряду, неожиданно ушла на север, но и там не задержалась надолго, постепенно уступая место приятной прохладе.

Неожиданно Амрод ощутил беспокойство близнеца — что-то произошло в крепости. Первым порывом было незамедлительно вернуться на Амон-Эреб, однако, прислушавшись к эмоциям Тэльво, Амбарусса передумал, вместо этого повернув на север, к Эстоладу.

Воины ехали молча, проверяя подозрительные скопления камней или группы деревьев. Однако ни самих врагов, ни следов их прибывания нолдор не обнаружили. Питьо недоумевал, что так взволновало брата, но поворачивать назад не спешил, решив доехать до небольшой рощи, где жили авари. Он надеялся, если не самому найти ответ, то хотя бы спросить у лесных эльфов, не проник ли враг в эти земли.

Нолдор встретили радушно и радостно — на следующий день был праздник урожая. Питьо даже расстроился, что ему нечем одарить гостеприимных соседей, однако верные помогли решить и эту проблему, за ночь собрав ягод и орехов. Сам же Амрод захотел смастерить деревянные игрушки для малышей-авари, подумав, что отдохнуть успеет позже.

Хуан уверенно шел по следу. Пес молчал, перестав даже изредка порыкивать, только шерсть на загривке дыбилась все сильнее. Келегорм беззвучно достал стрелу и положил ее на тетиву — враг был близко. Все воины отряда повторили действия своего лорда, готовые при первой же возможности поразить противника.

Волкодав резко остановился, замер перед громоздившимися валунами и грозно зарычал, больше не скрываясь. Орки не бросились прочь, как на то рассчитывал Охотник, а скорее всего попрятались среди камней, выпустив на нолдор своих ездовых волков. Сорвавшиеся в полет стрелы нашли свои цели, и несколько туш рухнуло на землю. Однако большинству варгов, как решили назвать этих тварей эльфы, полученные раны вреда не нанесли. В ход пошли мечи и ножи, и яростное рычанье сменилось жалобным воем или предсмертным хрипом.

Орки все не желали появляться, и когда с варгами было покончено, Келегорм обнаружил, что среди камней их нет, а, возможно, никогда и не было.

Выругавшись и почему-то помянув вала Оромэ, а точнее его подштанники, Тьелко подозвал Хуана, приказав вновь взять след. Волкодав понятливо ткнулся носом в землю, но вскоре вновь подбежал к хозяину, виновато опустив взгляд.

— Возвращаемся! — бросил Келегорм, решив, что сможет найти тварей, если они заново начнут поиск от башен Аглона.

Однако его планам не суждено было осуществиться: верные, дежурившие у входа в ущелье, доложили о спешном отъезде брата на юг. В очередной раз вспомнив своего учителя, а также вала Аулэ, разозленный Келегорм вернулся в крепость, где накинулся на племянника с расспросами. Тьелпэринквар, пожав плечами, показал дяде записку.

— Да что ж произошло-то? — вскричал он в порыве эмоций. — Орки не перебиты, брат сбежал, Хуан не смог взять след!

— Атар не сбежал! — не выдержал Тьелпэ. — Не надо так о нем говорить.

— Много ты понимаешь! — рявкнул Турко. — Решил сам перебить тех тварей, вот и все.

— Дядя, — спокойно, но твердо произнес Тьелпэ. — Я более чем сомневаюсь в такой причине его отъезда. Успокойся. Пожалуйста. Нам, то есть тебе, надо заняться делами в крепости, а не гадать. Вернется — сам расскажет.

Келегорм совсем иначе посмотрел на взрослого и серьезного племянника.

«И когда вырасти успел?» — подумал он, кивнув Тьелпэ.