К приготовлению рыбы Карантир подошел основательно, заранее отобрав необходимые травы, продумав возможные соусы и подливы. Он улыбался, счищая чешую, представлял, как обрадуется Лантириэль возможности попробовать нечто новое. Разделывая тушки на филе, Морьо напевал незамысловатый радостный мотив, прославляющий легконогую Нессу. Имя прекрасной девы, правда, Карнистир изменил. Посыпая мясо душистыми травами, нолдо неожиданно для себя подумал о волосах синдэ, хранящих запах леса и цветов. Работа спорилась в умелых руках и вскоре сладкий аромат поплыл по кухне и робко выглянул в коридор.

Целительница, закончив осмотр находящихся на ее попечении эльфов, улыбаясь своим мыслям, которые все возвращались из родных ей лесов к лорду этой крепости, приближалась к кухне. Дивный запах заставил ее остановиться и мечтательно закрыть глаза — не только травы, но и эмоции готовившего говорили о чем-то большем, нежели желании вкусно пообедать. Не удержавшись от любопытства, Ланти приоткрыла дверь и обнаружила Карантира. Заметив деву, саму пришедшую к нему, Морифинвэ на секунду растерялся, но тут же пригласил ее зайти.

— Мой лорд, — проговорила она, — вашим талантам нет числа!

Дева принюхалась, гадая, ради кого так постарался нолдо.

— Лантириэль, рад, что ты… тебе понравилось, — проговорил он, краснея.

— Та, которой ты приготовил, будет счастлива, — вдруг ответила синдэ.

— Та? Ты так уверена, что это для девы? — зачем-то спросил Карантир.

— Мне показалось, что я уловила что-то в аромате, точнее, даже не в нем самом… словно магия, — принялась объяснять синдэ.

— А, ты об этом! — беспечно отмахнулся Морифинвэ. — Я пел про легконогую валиэ Нессу…

Лантириэль удивленно посмотрела на Карантира — слова и эмоции нолдо противоречили друг другу, а сам он сильно волновался.

— Кстати, ты не хочешь попробовать этой рыбки? — спросил он.

«Что я говорю?! Я же собирался пригласить ее разделить со мной этот обед, а после предложить прогулку…» — начинал сердиться на себя Карнистир.

— Нет, благодарю вас, лорд, — с некоторым сожалением ответила синдэ. — Я думаю, найдутся большие ценители ваших блюд.

— Как знаешь! — бросил вслед уходящей деве Карантир.

Как только дверь за синдэ хлопнула, Морьо словно очнулся и бросился следом.

— Ланти, вернись! Я для тебя готовил!

Однако синдэ словно растворилась в каменных стенах крепости и исчезла, а ароматная рыбка осталась остывать на кухонном столе, напоминая об ожидании и предвкушении, о радостном волнении и светлой мелодии, что совсем недавно были здесь.

Последние недели выдались жаркими. Золотое светило буквально выжигало травы в полях Химлада, делая рацион коней, пасущихся там, скудным. Равнинная дичь откочевала к лесам, прячась от палящих лучей на опушках.

Строительные работы замедлились, если не сказать, остановились — даже выносливым нолдор приходилось тяжело на таком пекле.

— Зачем ты усилил дозоры на башнях Аглона? — удивился Тьелкормо. — Ирчи не сунутся к нам по такой погоде.

— Нельо сообщал, что Ард-Гален часто укрыт дымовой завесой.

— Думаешь, твари хотят обойти Химринг? С его-то дозорами… Курво, ты решил прослыть самым жестокосердным лордом?

Куруфин недобро прищурился и пристально посмотрел на брата.

— Мне будет жаль Химлад, если в нем останется только один лорд. Ты, — процедил он сквозь зубы.

— Курво! Я делаю все, что в моих силах. Потрудись объяснить, зачем, — завелся Келегорм.

— Зачем?! Чтоб орды Врага не бесчинствовали на наших землях! Ты же знаешь, что они сотворили с поселением бедных авари, хорошо Нельо успел отбить плененных.

— Сравнил! Трусоватых лесных жителей и нас. Не рискнут сунуться, — не успокаивался Тьелкормо.

Куруфин сжал кулаки и… выдохнул.

— Турко, прекрати. Насколько я могу судить, жара очень скоро закончится, станет легче. Не дай своему желанию сделать как лучше, погубить нас всех.

Удивленный спокойным голосом брата, Келегорм кивнул:

— Хорошо, но я прослежу, чтобы отряды сменялись чаще — им необходим отдых.

Куруфин оказался прав, и через несколько дней тучи затянули небо, обещая дождь и прохладу. Нолдор радовались, подставляя лица приятному ветерку и первым каплям. Ливней, как ни странно, не было, однако в первую же ночь разразилась гроза, нехорошая, сухая. Молнии били без перерыва, грохот раскатов заглушал все остальные звуки, а земля просила влаги.

Странное беспокойство охватило животных: кони нервно пофыркивали и стригли ушами, собаки изредка выли, лишь Хуан порой глухо рычал. Все ожидали нападения, но твари так и не появились в проходе Аглона.

Еще несколько подобных бурь отгремели, заставляя нолдор готовиться к обороне.

Беда пришла, когда тихий вечер прогорел нежным золотисто-розовым закатом, и на темном безлунном небе загорелись звезды.

Орков пришло немало, но и укрепления Химлада, почти полностью построенные, взять было нелегко.

Бой продолжался до рассвета и закончился безоговорочной победой нолдор. Лишь единицам удалось спастись и бежать, уповая на то, что их господин простит сбежавших от мечей нолдор и пустит назад в темные норы.

— Курво, там! — крикнул брат, показывая куда-то на юг от сторожевых башен Аглона.

Уродливые фигуры пересекали открытое пространство, желая достичь тени деревьев.

— За ними! Не дайте тварям уйти!

Хуан, рвавший врагов зубами и когтями, сердито зарычал, а затем попятился — со стороны леса навстречу оркам неслись волки. Крупные, матерые хищники должны были легко справиться с ирчами, однако не спешили со смертельными бросками, подставляя им свои бока и позволяя себя оседлать.

— Молот Аулэ им в зад! Что за… — вскричал Куруфин.

— Так вот кого чуял Хуан, — отозвался Келегорм. — А ты: «Грома боится, молний»…

Он сплюнул от досады и потрепал пса по загривку.

— Прости, не понял, — шепнул Охотник.

Преследовать стремительно удалявшихся орков сейчас не имело смысла. Твари удирали и должны были забиться в норы, прячась от лучей Анара.

Отдав необходимые распоряжения, Куруфин со многими нолдор двинулся в сторону крепости, тогда как Келегорм остался на некоторое время у башен Аглона. Именно ему с отрядом позже предстояло найти и уничтожить сбежавших тварей.

Оказавшись в своих покоях, Искусник с явным удовольствием стянул доспех и уже собирался отправиться в купальню, как заметил засветившийся палантир. Быстро подойдя к камню, он ответил на вызов. Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы ничем не выдать удивления и беспокойства.

— Доброго дня, аран Нолофинвэ, — произнес он, стараясь не показать, что до сих пор не смирился с решением своего старшего брата.

Жизнь в Менегроте была однообразна и скучна: танцы, где большую часть времени приходилось созерцать, как кружится пара владык, а также их дочь, осчастливившая очередного синду своим выбором, или же музыкальные вечера, на которых менестрели прославляли несокрушимый Дориат и мудрейших Элу и Мелиан, не забывая и о прекраснейшей Лютиэн.

Артанис не понимала такого показного веселья, откровенно скучая, но неизменно присутствуя — о своей цели она не забывала ни на мгновенье. Нервен уже несколько раз связывалась с Нолофинвэ, каждый раз заверяя, что не шутит и не пытается выставить Эльвэ напыщенным и недальновидным эльда — он и сам прекрасно справлялся с этой задачей.

Узнав от юных дев, которые по повелению Тингола прислуживали ей, что неподалеку есть озеро, Артанис задумала прогулку. Сопроводить гостью вызвались многие, в том числе и принцесса, пришедшая в покои гостьи.

И если верным Элу дева могла отказать без объяснения причин, то с Лютиэн было сложнее.

— Может быть, стоит тебя проводить? — с сомнением спросила принцесса дальнюю родственницу. — Ты еще плохо знаешь наши леса.

Та в ответ уверенно покачала головой:

— Не нужно, я вполне могу найти дорогу сама. Хочу погулять одна и немного осмотреться.