— Да.

— Финдэ? Ресто?

— Известий пока не было. Но все спокойно.

— Хорошо. Да, передай Ангарато, что я беру свои слова назад. Нет, ты не ослышался! Она правда просто невозможная дева. Но ничего, — она глубокомысленно замолчала. — Справлюсь. Ты представляешь, она пыталась внушить мне, что я менее красива, чем она! Мне даже на пару мгновений стало невыносимо грустно от этой мысли, пока не вспомнила, как я однажды нарядилась на праздник во дворце у деда. Хорошо, что ты тогда меня увидел раньше остальных и вернул в комнату.

— Да, тот наряд из одних только ракушек произвел бы неизгладимое впечатление. И как тебе пришло в голову залезть в секретный сундучок мамы?

Нервен улыбнулась, рассмеялась и… быстро попрощалась с братом.

— Мне пора. Стерегите границы, куйте оружие. И берегите себя.

Палантир погас, оставив Айканаро одного с бумагами и недоделанными подсчетами.

====== Глава 17 ======

— Атто, тебе пора отдохнуть, — тонкая изящная ладошка коснулась локтя Турукано. — Уже совсем поздно. Завтра продолжишь.

— Итариллэ? — несколько удивленно взглянул на дочь Тургон. — Да, ты права. Пойдем.

У костра их ожидали добрый ужин, Артаресто и Финдарато, неспешно перебирающий струны арфы.

Едкие слова в адрес старшего кузена уже готовы были сорваться с языка, однако что-то остановило нолофинвиона. Продолжать утреннюю ссору совершенно не хотелось. Или это сработал предложенный Артафиндэ метод? День, проведенный за раскорчевкой, напрочь отбил желание спорить.

Ответив на приветствия кузенов, Тургон сел поближе к огню, с улыбкой принимая ароматный горшочек из рук дочери. Арфа продолжала нежно петь, и мелодия звала за собой, уводила прочь от горестей и тревог Эндорэ.

Время шло, теплое лето радовало нолдор, позволяя быстро возводить крепость, а также пополнять запасы. Однако чем выше становились стены, чем больше построек возникало внутри них, тем тревожнее становился Турукано, тем сильнее ему хотелось покинуть остров, омываемый водами Сириона, и отправиться в долину Тумладен.

— Когда уходишь? — спросил кузена Финдарато.

— Надоел? Прогоняешь? — в шутку ответил Тургон.

— Тебя прогонишь, как же! — в тон ему откликнулся Финрод, но тут же серьезно продолжил. — Я же вижу, что находиться здесь для тебя уже в тягость. Мы справимся сами, ты очень помог нам. Так что…

— Тогда, — перебил его Турукано, — завтра объявлю верным, что мы собираемся. Пусть решат, последуют ли дальше со мной или же предпочтут остаться здесь.

— Хорошо. А Ириссэ?

— Поедет со мной, — отрезал Турукано.

Финдарато лишь покачал головой.

Небольшой, протяженностью всего в пару лиг, скалистый островок гордо возвышался посреди моря, вызывая своим видом искреннее недоумение четырех телери и одной нолдиэ.

— Так далеко мы еще ни разу не заплывали, — наконец задумчиво сообщил Нгилион.

— Охотно верю, — откликнулась Лехтэ.

— А вам не кажется, что мы тут могли бы пополнить запасы воды и мяса? — высказала мысль Солмиэль, и ее супруг почесал в затылке.

— Мяса да, — наконец ответил он. — Но вода? Есть ли она тут?

Фалассэль пожала плечами:

— Но ведь птицы что-то пьют?

— Тоже верно.

Корабль стоял на якоре ввиду островка, и команда гадала, стоит ли им сходить на берег.

— Что ж, решение принято, — наконец подвел итог рассуждениям Нгилион. — Мы с Сурионом отправляемся на охоту, а леди ищут воду.

Все разом весело загомонили. Не только «сухопутная» Тэльмиэль, но и телери были рады ступить после столь долгого пути на твердую землю.

Нэри достали луки со стрелами и скоро скрылись за нагромождениями камней, а Лехтэ с Солми стали оглядываться по сторонам.

На столь небольшом пятачке суши было довольно тяжело заблудиться, и все же эльдиэр решили не разделяться. Оставив Фасси присматривать за кораблем, они подхватили опустевшие бурдюки и ступили на сходни.

Вдалеке послышались радостные возгласы Суриона и Нгилиона, и нисси с улыбкой переглянулись. Конечно, питаться лембасом или рыбой было чрезвычайно просто, однако хотелось хоть какого-нибудь разнообразия.

Бакланы, чистики, олуши… Со всех сторон неслись гам и крики.

— Может, соберем немного яиц? — предложила Лехтэ.

Телерэ подумала и охотно согласилась:

— Давай.

Они проворно набрали немного добычи и тут, завернув за очередной камень, услышали тихое журчание.

— Вода! — обрадовалась Солми.

Лехтэ принялась наполнять бурдюки, не забыв прежде сделать несколько глотков — не хватало еще набрать соленой.

— Ну что, на корабль? — спросила она, покончив с делом.

— Да, идем, — согласилась подруга.

Разделив поклажу, они двинулись обратной дорогой. Нгилиона и Суриона, порядком увлекшихся охотой, пришлось ждать практически до самого вечера, поэтому на ночь решили остаться у островка. А поутру, едва заря позолотила восточный край неба, команда весело подняла паруса и отправилась в путь.

Флейта умолкла, и тяжкий вздох вырвался из груди менестреля. Он отложил инструмент и взял лютню, что располагалась рядом, на траве, прислоненная к широкому дереву, удобно устроившись под которым, Даэрон заиграл новую балладу. Он написал ее ночью, когда пробудился ото сна. В мире грез он вновь видел ее, прекраснейшую, самую желанную и по-прежнему недоступную. Лютиэн, принцесса Дориата, отвергала его снова и снова, однако не лишала несчастного надежды, что когда-нибудь его мечты осуществятся.

Синда восхищался обликом возлюбленной, ее голосом, гибким станом, глазами, что драгоценнее звезд Элберет и тех заморских камней, что украл Враг. Или же их ему отдали, выкупив свои жизни… Разное говорилось в Дориате, одно он понял точно: если взглянуть на них, то увидишь истинный Свет и подлинного себя. Впрочем, зеркало справлялось с этой задачей неплохо, так что дивные творения Феанора интересовали менестреля мало. Как, впрочем, и все остальное, не связанное с принцессой.

Как-то Даэрон заметил за собой такую особенность и призадумался. Будучи всегда любознательным и стремящимся самому услышать или даже увидеть земли за Завесой, он успевал удивляться, что всякий раз, как встречал Лютиэн, утрачивал эту черту.

Красивый сильный голос прославлял возлюбленную, страдая от невозможности быть вместе с ней. Сочиненная баллада закончилась, но пальцы продолжили перебирать струны. Мотив изменился, с каждой нотой превращаясь в мелодию пробуждения, полную надежды и радости.

— Неужели это все, Даэрон? — сладкий голос раздался над ухом. — Ты не споешь о том, как я танцевала тогда, на той самой поляне, когда ты осмелился ступить на нее и взглянуть на меня?

Мелодия оборвалась, струна обиженно зазвенела, чем-то напомнив тетиву.

— Прошу простить, принцесса, — Даэрон спешно поднялся с травы. — Не знал, что вы здесь. Чем могу усладить ваш слух?

— Ни-чем. Я не желаю сейчас слушать баллады. Тем более просить исполнить их! — сверкнув глазами, Лютиэн резко развернулась и ушла, оставив менестреля одного, с вновь нахлынувшей тоской. Опустившись, почти что рухнув на траву, он со злостью сжал стебли, смял их пальцами, дождавшись пока сок потечет по ладони, и запел, не притрагиваясь к инструменту.

Его фэа рыдала от боли, желая освободиться от того, чему не знала названия.

— Что ты делаешь, дочка? — спросил Махтан, застав Нерданэль за сборами. — Куда ты?

— В наш дом в Тирионе, — ответила та и улыбнулась. — Хочу прибрать там, подготовить.

— Нерда, ты так поверила Амариэ, что уже ждешь? — с болью в голосе проговорил ее отец. — Понимаешь, даже если она не ошиблась…

— Ваниэ права! Я знаю. Я чувствую это, атар. Он вернется! — нолдиэ под конец почти кричала, силясь донести свои мысли до собеседника.

— Дочка, успокойся. Пожалуйста, — мягко сказал Махтан. — Я не сомневаюсь, что твой муж рано или поздно покинет Чертоги, но может пройти немало времени, прежде чем ты вновь увидишь его.