Нолдоран убрал инструменты для работы по камню в сумку и достал другие, с помощью которых наносил недавно изобретенный им самим итильдин. Полилась Песня, и скоро надпись и рисунок, озаренные светом Исиля, засияли лунным серебром.

— Вот так, — объявил в конце концов Куруфинвион. — Теперь в самом деле пора. Нужно торопиться — скоро отправлять в новый мир нисси и нэри. А мне держать Врата.

— Я же буду делиться с тобой силами, — вновь улыбнулась Ненуэль и, обхватив мужа, обняла его так, как делала это у Эльмен Сарриндэ.

Тьелпэринквар прижал ее к себе в ответ и серьезно заметил:

— Без тебя я бы ни за что не справился — просто не смог бы держать Врата с рассвета и до заката. Поэтому еще раз повторю — что бы я делал без тебя?

Они помолчали, слушая биение сердец друг друга, ибо любые слова в этот миг были бы лишними. Затем оба спустились к пасущимся в полях лошадям и, поседлав их, отправились в путь. Туда, где их ждал народ, готовый отправляться к новой, неведомой пока никому, но такой интересной жизни.

Свежий ветер ворвался в распахнутые ворота главной крепости Химлада, принеся с собой нежный аромат первых весенних трав.

— Мелиссэ! — радостно воскликнул Эрейнион при виде Индилимирэ и, соскочив с коня, кинулся к жене. — Вот и я.

Он крепко обнял ее и, зарывшись лицом в густые черные локоны, прошептал:

— Как же мне там не хватало тебя, эленья.

— Я тоже очень скучала, мельдо, — призналась дочь Тьелпэринквара и, потянувшись, коснулась губами теплых, немного обветренных губ мужа. — Ты видел наш новый дом?

— Да, — охотно подтвердил Эрейнион, — и даже помогал строить его.

Он обнял любимую одной рукой и вместе с ней пошел по тропинке вглубь сада. Тем временем конюхи увели его лошадь в почти опустевшие конюшни. Слышался шорох колес уезжавших к Эльмен Сарриндэ повозок. Звякало на ходу оружие сопровождавших их стражей.

Гил Галад продолжал:

— Конечно, впереди нас всех ожидает еще очень много работы. Величественные каменные города, в которых будут жить квенди, еще только предстоит возвести. Пока же нолдор ждут наспех построенные небольшие деревянные домики. Но в них уютно.

— Наверняка, — уверенно кивнула Индилимирэ и прижалась щекой к плечу мужа. — В искусстве наших мастеров я нисколько не сомневаюсь.

— И мы тогда… — начал Гил Галад, но, не закончив, замолчал.

Остановившись около пурпурных армерий, он долгим взглядом посмотрел в лицо жене и в конце концов прошептал:

— Тогда мы сможем привести в новый мир нашего ребенка.

Лицо Индилимирэ озарилось радостью и идущим откуда-то из глубины фэа светом.

— Согласна с тобой! — горячо поддержала мужа она. — Я тоже думала недавно об этом и чувствую теперь, что пора. Однако там, в далеком Амане, который мы с тобой не видели, ни твой отец, ни мой дед даже подумать не могли, что у них будут общие внуки.

Гил Галад, должно быть представив себе эту сцену, громко расхохотался, но тут же снова стал серьезным:

— Завтра с рассветом мы отправляемся. Настала наша очередь шагнуть внутрь Эльмен Сарриндэ. Но до тех пор твой атто намерен собрать совет.

— Вот как? — удивилась Индлимирэ. — Что-то случилось?

— Не знаю, — пожал плечами Эрейнион. — Насколько мне известно, нет.

— Что ж, любопытно в таком случае, о чем он хочет объявить.

Закат прогорал, бросая на деревья, травы и лица квенди призрачные сиреневые блики. Листва шелестела над головами, будто прощалась. Муж и жена стояли, глядя друг на друга и слушая биение собственных сердец, и наконец Эрейнион сказал:

— Но это все будет только утром, а до тех пор в нашем распоряжении целая ночь.

Невесомый вздох в ответ сорвался с губ Индилимирэ:

— Да…

Она прильнула к супругу плотнее, тот крепче обнял ее, легко коснулся губами губ, а после подхватил любимую на руки и понес в донжон, в их общие покои.

Ни муж, ни жена в ту ночь не спали. Долго еще горел камин, отбрасывая тени на каменный пол, на опустевшие стены и на две сплетенные в тесных объятиях фигуры. Но громкие стоны, отражаясь от камня кладки, оседали на полу, чтобы после остаться в замке вместо тех, кто должен был вот-вот навсегда уйти. Остаться, чтобы хранить память о жизни.

Гул голосов, подобный бескрайнему, широкому морю, катился вперед. Гасли в небе последние звезды, а на земле затухали многочисленные костры, тут и там разбросанные в полях Химлада. Тени прятались в подлесок, уводя с собой ночных зверей и выпуская птиц.

Широким шагом Майтимо вошел в один из шатров, разбитых у стен Эльмен Сарриндэ, и увидел почти всех родичей из тех, кто покинул однажды много сотен лет назад Аман, а с ними и многих синдар и фалатрим.

— Ясного утра всем, — приветствовал он, обводя внимательным взглядом задумчивые, напряженные лица.

— Привет, дружище, — ответил за всех Финдекано.

Владыка Новэ кивнул, и собравшиеся в столь ранний час квенди вновь застыли в ожидании. Зачем их собрал нолдоран, не знал никто.

Сердце каждого гулко билось, отсчитывая мгновения. Раздававшиеся то и дело шорохи заставляли напряженно вслушиваться в ожидании, однако король, как всегда, не задержался.

Резким движением откинув полог шатра, он вошел и приветствовал друзей и родичей.

— Рад видеть вас всех, — начал он, подходя к стоявшему в центре низкому круглому столу. — Прошу прощения за беспокойство, но я в самом деле должен был вам кое-что сказать. Точнее, подарить. Ибо этот дар предназначен всем нам, каждому квендо. Однако хранить его могут лишь трое.

— Ты что-то сделал? — догадался Майтимо.

— Да, — подтвердил его племянник и, достав из кармана, положил перед собой три мифриловых кольца.

Гил Галад, нежно обняв Индилимирэ, с нескрываемым любопытном подался вперед. По рядам верных, следивших за происходящим издалека, прокатился вздох.

— Что это? — задал волновавший всех вопрос Кирдан.

Тьелпэринквар ответил:

— Три кольца из девятнадцати, что я сделал для Перворожденных. Мой дед Фэанаро обучал меня и создал первые шестнадцать, предназначенные для людей и гномов. Но эти три, предназначенные народу Перворожденных, мой дар вам. Их цель — хранить память об Арде и помогать там, в нашем новом мире, растить деревья, кустарники и травы, похожие на те, что мы любили тут. Березы и мэллорны с их помощью должны прижиться и разрастись в рощи, а пшеница заколоситься.

— Ценный дар, — не стал скрывать восхищения Финдекано. — И кому же они предназначены?

Мгновение Куруфинвион молчал, а после, поглядев в лицо каждому, объявил:

— Пусть кольца сами выберут себе владельца. Воздух, огонь и вода. Кому что ближе.

Секунды стремительно бежали, слагаясь в минуты. Воздух в палатке звенел, словно туго натянутая струна. Майтимо первым потянулся к столу, и одно из колец, с алым камнем огня, вдруг вспыхнуло в ответ изнутри ярким светом, обдав фэа нолдо ласковым теплом.

— Кажется, это мое, — объявил старший Фэанарион.

Его племянник согласно кивнул:

— Вижу, и согласен с выбором.

Маэдрос надел перстень на палец, уступив место кузену Финдекано, и тот, в свою очередь поднеся руку, забрал в конце концов кольцо воздуха.

— Поздравляю, отец! — обрадовался Эрейнион.

— Благодарю, йондо, — улыбнулся тот, отходя в сторону.

Последнее же кольцо воды никак не могло найти себе квендо. Один за другим подходили нолдор, ваниар и синдар, однако голубой камень не откликался. В конце концов, сам владыка Кирдан приблизился к столу, и тогда яркая голубая искра радостно вспыхнула в глубине перстня. Тьелпэринквар вздохнул с облегчением:

— Что ж, последний хранитель найден. От всей души поздравляю вас. И пора собираться.

За то время, что длился совет, Анар уже успел окончательно подняться над деревьями. Тьелпэринквар подошел к воротам Эльмен Сарриндэ и, коснувшись руками обрамлявших вход колонн, запел.

Тенгвы, выбитые на мегалитах, засветились изнутри ласковым голубоватым светом. Внутри, над центральным камнем, заплясали огни, свиваясь в спираль, и тогда первый из воинов, подхватив сумки с вещами, шагнул через распахнувшиеся Врата в новый мир.