Когда стемнело, они остановились на очередной привал и, позаботившись о конях, отпустили их пастись. Поужинав и попив травяной отвар, улеглись спать, а Лехтэ вдруг подумала, что было бы в самом деле интересно узнать, что же это за птица посетила ее тогда во сне. Она вдруг представила, что держит ее в руках, нашептывая, поведывая о том, что они уже сделали, и о грядущих планах. Уже на границе яви и сна ей привиделся сад, и нолдиэ, держа призрачное создание в руках, все рассказывала ей. Потом, уже, должно быть, пребывая в грезах Ирмо, переоделась, захватила сумки и вскочила на коня. Приехав на верфь, увидела, что их кораблик уже покачивался на волнах, полностью готовый к смелому путешествию. И тогда, убедившись, что команда из двух отважных телерэ и их жен уже погрузилась, широким движением подкинула птицу ввысь, и та полетела, тая в вышине и что-то все крича на прощание. Куда она держала путь, Лехтэ уже, разумеется, не узнала.

Утром нолдиэ проснулась в прекрасном настроении, а к полудню они втроем и в самом деле приехали на верфь.

Водопад переливался, искрился и грохотал, приветствуя мощным ревом потоков новый день. Карантир замер, любуясь дивным зрелищем — над водой одна над другой красовались три радуги.

— Добрый знак, — решил Морьо и посмотрел на озеро. Анар, еще поднимавшийся по небосклону, золотил его воды, приятно согревал лицо лорда.

Он любил приходить один на берег, неизменно утром, желая таким образом настроиться на новый день. Мало кто знал, что суровый и неразговорчивый Морифинвэ может с тихой улыбкой смотреть на многоцветный, яркий и не очень, мир, созданный Единым. Взгляд фэанариона остановился на том месте, где скоро должна была подняться его крепость, его гордость и надежда нолдор, что последовали за ним. Он сам проектировал ее, тщательно рассчитывал и чертил планы.

Карантир еще немного постоял, глядя, как лучи Анара скользят по камням стен, что уже возвышались на берегу, и отправился во временный лагерь, служивший сейчас домом. Он не хотел признаваться даже себе, но все же сильно скучал по братьям. Ему порой не хватало ехидных комментариев Искусника или задорного смеха Тьелкормо. «Как они там, в Химладе? Уже завершили работы или еще нет?» — размышлял он, приближаясь к стройке.

Как только Карантир вернулся в лагерь, двое верных тут же доложили ему об удачной охоте и пополнении припасов. Кивнув, он принялся заниматься подсчетами. Выходило неплохо — продовольствием нолдор обеспечены. Однако требовалось добывать больше камня для возведения крепости, а, значит, сократить число охотников. Кроме того, следовало организовать посадку овощей. Сам он никогда не занимался подобным, легко находя все необходимое в садах Тириона или Йаванны. Здесь же приходилось рассчитывать лишь на свои собственные силы и верных помощников.

Дверь его маленького деревянного домика отворилась, Лантириэль поприветствовала своего лорда.

— Ты по делу? — как-то не очень вежливо начал разговор Карантир.

— Простите, что отвлекаю, лорд… — начала дева.

— Прекрати! — сорвался он и тут же добавил. — Это я должен извиниться за собственную неучтивость.

— Что-то стряслось? — синдэ быстро взглянула ему в глаза, однако тут же опустила взгляд.

— Нет, — немного задумчиво протянул Морьо. — Нет. Все хорошо.

— Тогда что тебя печалит?

Ответа не последовало. Карнистир и сам не мог сказать, отчего порой ему так тревожно, что именно вызывает у него сильную грусть одновременно с почти неконтролируемым желанием единолично взять штурмом Ангамандо.

— Морьо, — тихо произнесла синдэ.

Карнистир вздрогнул и улыбнулся. Лантириэль первый раз решилась позвать его на квенья.

— Я правильно произнесла? — тут же спохватилась она.

— Все верно, — ответил он. — Но если тебе неприятно, не надо, не заставляй себя. Ланти…

Продолжения фразы не последовало, однако Карантир подошел ближе и осторожно взял ее ладошку в свои руки. Пальцы девы чуть дрогнули.

— Еще болит? — обеспокоенно спросил он, осторожно погладив ярко-розовую полоску, что пересекала руку синдэ.

— Н-нет, уже не беспокоит, — быстро ответила Лантириэль. — Благодарю за беспокойство, лорд.

Удивившись, Морьо отступил на шаг, чем и воспользовалась Лантириэль, легко выдернув свою ладонь.

— Простите, что отвлекла вас от дел. Я должна сообщить, что целебные травы, посаженные мной на отведенном месте, хорошо прижились и принялись в рост. Также в близлежащих лесах мною примечены полезные растения и нанесены на специальную карту.

Она протянула свиток, добавив:

— У меня есть ее копия.

— Ланти, — непонимающе взглянул на нее Морьо.

— Что-то еще?

— Нет. Можешь идти, — резко ответил он, и как-только дверь за девой закрылась, со злостью врезал кулаком по столу. И вновь его мысли потянулись к северной твердыне Врага, заставляя кровь гневно вскипать, отдаваясь в висках и ушах эхом Клятвы.

— Привет, эльфенок! — бодро помахал рукой Нгилион, спрыгивая на песок.

— Рада видеть вас обоих, — ответила Лехтэ и отошла в сторонку, чтобы не мешать встрече супругов.

Корабль стоял на стапелях, уже почти готовый. Белоснежный, изящный, в самом деле напоминающий птицу. И это было делом и ее рук тоже!

Лехтэ подошла и погладила его по обшивке. Тот отозвался теплом, и нолдиэ улыбнулась мечтательно.

Над костром висел котелок, в котором что-то крайне аппетитно булькало. Подойдя, она заглянула внутрь и обнаружила там кашу. Но не простую, а пахнущую чем-то совершенно невероятным. Морским!

— Кажется, такого мне еще пробовать не приходилось, — прокомментировала нолдиэ и, обернувшись к друзьям, спросила: — Ну как, мне еще работа осталась?

— А как же, — ответил Сурион. — Не переживай, эльфенок, найдем, чем тебя озадачить.

Кажется, манеру обращения он подхватил от Нгилиона. Да Лехтэ, в общем, нисколько не возражала. По большому счету, оба были много старше ее и годились молодой эльдиэ в отцы.

Они уселись и наконец с аппетитом пообедали. После же и в самом деле началось веселье: все впятером, включая только что приехавших дев, принялись натягивать оснастку. Конечно, за один день со столь сложным делом они не управились, поэтому продолжили на следующий, сразу после рассвета.

— Когда собираешься отправиться на юг, йондо? — спросил Финголфин, прислонившись к дереву, что росло на самом краю обрыва.

Отвесная скала почти не имела уступов, делая подъем невозможным. Именно здесь и было решено заложить крепость, чьи окна будут обращены не только на восток, где вдалеке, почти на горизонте зеленели сосны Дортониона, но и на север, где за яркими травами Ард-Галена уродливым пятном нависала громада Ангамандо.

— Прогоняешь? — в шутку ответил Финдекано. — Или это приказ?

Нолофинвэ внимательно посмотрел на сына, удивившись такому ответу.

— Не говори глупостей, Финьо, — наконец произнес он. — Но ты же сам решил обустроить земли к югу от Хиссиломэ.

— Успеется, атто, — уже серьезно проговорил Фингон. — Надо быстрее возвести укрепления здесь. Аракано, конечно, помогает, но все же он больше занят охраной границ.

— Да, ему трудно долго оставаться на одном месте, — проговорил нолдоран. — Но согласись, дозорный из него отличный.

— Кто же спорит! Как он тогда обнаружил вражеский отряд, что хотел тайно пересечь Ард-Гален, прячась в клубах едкого дыма и тумана, что выполз с севера и долго не желал рассеиваться, удерживаемый не иначе как злой волей Моргота.

Финголфин вздрогнул, вспомнив, как верные доложили ему об исчезновении сына и еще нескольких эльдар. Тогда он сам чуть не пропал в том смоге, но был вовремя удержан Финдекано, напомнившим, что он теперь отвечает за всех нолдор в Эндорэ. Правда это не помешало Фингону потом самому ринуться за братом. В результате того сражения, что шло почти вслепую, эльдар разгромили немалый отряд ирчей, не позволив тем помешать возведению крепости. Но не все эльфы вернулись тогда в лагерь, и эти, пусть и незначительные, потери еще одним шрамом легли на сердце Нолофинвэ и его сыновей.