— Пока путь открыт и почти безопасен, нам стоит добраться до смертных земель и их превратить в дивный край, очистив его от искажения, — призывал он нолдор, ваниар и телери. И если первые охотно шли за ним, то с остальными порой возникали сложности. Однако и их удавалось убеждать — Аман постепенно пустел.

— Отец! — воскликнул он, заходя. — Вернись, прошу!

Тишина, горькая и глухая, повисла в комнате. Лишь через несколько мгновений ее разрушил тяжелый вздох Аракано.

— Прости нас, отец, — прощаясь, произнес он. — Мы ничего не можем сделать для тебя.

Зимние холода сменились оттепелями. Подули южные ветра и вновь запели птицы. Весна одела Белерианд в нежную зелень, которая достаточно быстро сменилась изумрудным летним нарядом.

Когда отдельные желтые листья украсили деревья в Хисиломэ, а на полях налились золотом колосья, в покои Нолофинвэ вошел Феанор.

— Здравствуй, брат, — произнес он и подошел ближе. — Пора возвращаться, нас скоро ожидает новый исход.

Фэанаро потянулся к душе Финголфина, надеясь вернуть ее в роа. Однако путь был закрыт. Как ни старался Пламенный, преодолеть преграду так и не смог.

— Выход должен быть, должен, — упрямо повторял он, шагая по комнате и вспоминая, что чувствовал, когда сам был лишен тела.

Мелодия мироздания явственно всплывала в памяти, а энергетические потоки становились все более зримыми.

— Похоже, другого способа нет, — подумал Фэанаро, еще раз убеждаясь в правильности своих ощущений и мыслей. Он опустился в кресло и прикрыл глаза, позволяя душе парить вне тела и даже вне мира. Оставив лишь тонкую золотую нить, что соединяла роа и фэа, старший Финвион устремился к изнанке, желая, как когда-то делал его сын, создать дверь и выпустить душу брата. Однако связь, удерживавшая его душу, не позволяла добраться до нужного места. Не раздумывая, Феанор оборвал и ее, тут же начав Песнь.

Было тяжело. Мелодии противостояли искаженные вибрации, менявшие мир вокруг. Однако постепенно золотые створки начали проявляться, становясь все более различимыми. Фэа уставала, а брошенное роа все с большим трудом поддерживало в себе жизнь. Казалось, еще немного, и вой, что приближался с каждым мгновением, превратится в хорошо знакомый смех Намо.

— Вой, — подумал Феанор. — Неужели снова та гончая?

Ужаснувшись возможной встрече, Пламенный с силой толкнул створки. Еще раз. Еще. Они не поддавались.

— Ноло! — позвал он брата. — Я знаю, что ты рядом. Открой дверь. Увидь ее.

И Феанор вложил все силы души в то, чтобы сделать створки как можно более различимыми. Он ощущал присутствие Финголфина и его горячее желание освободиться.

— Давай вместе! — наконец закричал старший и потянул на себя дверь.

Искажение лопнуло, а в образовавшемся проеме показалась фэа Нолофинвэ.

— Быстрее, возвращайся в свое роа! — прокричал Фэанаро, увидев силуэт призрачной псицы. Его фэа полыхнула, желая напугать гончую пламенем, и поспешила за братом назад, стараясь отыскать свое уже полуживое тело. Наконец он смог совершить вдох и тихо прошептать:

— Нерданэль. Это ты…

Супруга, вбежавшая вместе с остальными родичами мужа в покои, бережно обняла его, не обращая внимания на радостную суету вокруг Нолофинвэ.

— Сейчас, подожди, мне надо сказать ему пару слов, — Феанор встал и подошел к кровати брата.

— С возвращением, — произнес он и улыбнулся. — Набирайся сил — скоро нам всем предстоит долгий путь.

— Что?

— Когда?

— Зачем?

— Снова Враг?

Голоса родичей и верных неслись со всех сторон.

— Об этом вам объявит нолдоран. Я же… я пока должен еще многое успеть сделать.

— Благодарю, — наконец раздался голос Нолофинвэ. — И ты можешь быть уверен, что последую за тобой.

Феанор резко развернулся и серьезно произнес:

— Ты, как и я, проследуешь за королем, Ноло. А пока что набирайся сил. Брат.

Двери за супругами закрылись, и Мастер устало прислонился к стене:

— Я рад, что ты рядом, мелиссэ.

— Так, значит, ты в самом деле не хочешь ехать? — на всякий случай еще раз уточнил Арафинвэ и устало вздохнул. — И почему я не удивлен…

Последние слова, вырвавшиеся из глубины души, не были вопросом. Скорее, мыслями вслух, или, может быть, констатацией факта. Стоявшая напротив мужа Эарвен молчала, словно воды в рот набрала, и отсутствующим взглядом смотрела в окно. Было видно, что мысли ее блуждают где-то далеко, но где именно, ее супруг не мог предположить.

Золотой луч Анара медленно скользил по комнате. Капли воды в клепсидре падали, неумолимо отсчитывая мгновения. Младший Финвион молчал, потому что не знал, что еще можно сказать в такой ситуации, как убедить. А, может, уже устал пытаться. Взгляд его останавливался то на столе, за которым было написано множество писем, то на кресле, в котором он частенько дремал в Час Смешения Света. За окном простирался Тирион, но уже почти не было слышно голосов нолдор. Только птицы пели пронзительно и звонко.

«Совсем как раньше, до той злополучной гибели Древ», — отрешенно подумал он и встал со стола, на краешке которого до сих пор сидел.

Эарвен не пошевелилась, лишь взгляд ее скользнул вслед за мужем. А тот пересек комнату, взял уже полностью собранную сумку и пошел к двери. Сказать ему было больше нечего.

«Решение принято», — подумал он.

Арафинвэ прислушивался к собственной фэа, спрашивая самого себя, не дрогнет ли что-нибудь в груди, не заболит ли. Но все было спокойно и даже благополучно.

«Значит, все правильно делаю», — решил он и открыл дверь.

Вдруг за спиной раздался голос жены:

— А когда ты вернешься?

Муж замер, потом устало обернулся и проговорил:

— Я не вернусь, пойми это уже наконец. Я отправляюсь в Белерианд навсегда. Мне нечего больше делать в Амане.

И твердым шагом вышел за дверь, покинув дворец через боковой вход. На крыльце он остановился и несколько минут разглядывал сад. В памяти всплывали годы уже далекого детства, когда он так любил гулять здесь с отцом. Рука сама нащупала в кармане заранее приготовленный мешочек с семенами яблонь.

«Нечто бесконечно дорогое я все же заберу с собой», — подумал он, и на душе стало заметно теплее.

Взгляд устремился на восток. Туда, где виднелось ущелье Калакирья. С вечерним приливом корабль телери заберет его и понесет к смертным землям. Следовало поторопиться — времени на разговоры с женой было потрачено слишком много.

Он сделал уже несколько шагов, когда позади послышались голоса.

— Государь, мы с вами! — уверенным тоном заявил один из верных.

Финвион обернулся и увидел десять пар глаз, решительно глядящих на него.

— Нет больше государя, — покачал головой он. — В Белерианде, куда я направляюсь, уже есть один король нолдор, признанный всеми квенди. И двум не бывать.

Верный кивнул, ничуть не смутившись:

— Пусть так, но Арафинвэ Финвион тоже не может ехать один.

Бывший король нолдор Амана тепло улыбнулся и кивнул:

— Благодарю вас, друзья. Раз так, то поспешим.

И они направились в сторону ущелья.

Ольвэ встретил родича приветливо и чуть-чуть печально. Весть, что Эарвен так и не изменила своего решения, заставила его удрученно покачать головой. Он проводил Арафинвэ на ожидавший его корабль, и тот поднял якорь, задорно ловя парусами попутный ветер.

Скоро судно, увозившее в Белерианд младшего Финвиона, растаяло вдали. Ольвэ постоял еще несколько минут и направился во дворец. На сердце его отчего-то было тяжело.

Ласковый, теплый летний ветер едва заметно шевелил прозрачные занавеси. Серебристый невесомый луч Исиля скользил по полу. Музыка, пронзительная и чистая, звучала, казалось, не только в сердце Тьелпэринквара, но в самом мироздании. А, может, так и было.

Поняв, что все равно в эту ночь не сможет уснуть, он неслышно выскользнул из постели и, полюбовавшись несколько долгих мгновений женой, укрыл ее легким пледом.