«Если мне очень повезет», — напомнил себе Турукано.

Вслух же он спросил:

— Ни один из уже построенных кораблей не мог подойти?

— Нет, — уверенно ответил Новэ. — Для того, чтобы пересечь Великое море, нужна совсем другая конструкция. Суденышко, бегающее вдоль берегов, в открытых водах долго не продержится и быстро пойдет ко дну.

— Понимаю.

— Да и потом, в процессе постройки в него нужно вложить иные мысли и чувства. Корабль должен еще до своего рождения знать, что от него потребуется в жизни. Тогда он лучше справится с поставленной перед ним задачей, тем более столь сложной.

Нолдо кивнул и, обойдя вокруг строительных лесов, с любовью и некоторым трепетом погладил будущий киль:

— Я готов ждать и дольше года, если потребуется.

— Столько не понадобится, — заверил его Кирдан. — Вот только с командой возникли некоторые проблемы.

— Серьезные? — вздрогнул Тургон.

— Не очень. Из тех фалатрим, что были когда-то с посольством в Амане, мне удалось найти троих. Еще двое погибли в Эпоху Звезд. Тебе придется научиться хотя бы немного управляться с кораблем и снастями, чтобы помогать в пути.

— Я готов, — ответил Нолофинвион. — Более того, в Амане я часто проводил время с кузенами Арафинвионами в Альквалондэ и успел кое-что освоить из морской науки.

— Это хорошо — теперь нам будет проще.

Они еще немного постояли, любуясь работой и обсуждая предстоящее сложное путешествие, а после вновь направились во дворец. Фэа бывшего короля Ондолиндэ разрывалась надвое. Одна часть ее стремилась к жене, которую он не видел уже много столетий, другая же хотела подольше побыть рядом с дочерью, зятем и будущим внуком. И все же выбор уже был сделан.

Тяжелые кожистые крылья взметнули пыль и мелкую каменную крошку в воздух. Не успевшие заблаговременно попрятаться орки попадали на землю, ругаясь на черном наречии, но не смея забывать, что младший господин все видит и слышит.

Саурон ликовал, отправляя свое детище на первое боевое задание. Он легко обменивался мыслями с драконом, распаляя того картинами, где змей лакомится свежим эльфийским мясом, впитывает в себя страх бегущих эльдар, рвет еще живую плоть… Рушащиеся башни Гондолина дополнили и без того прекрасный сюжет в сознании Анкалагона.

Дракон описал круг над Ангбандом, выдал небольшую струю пламени, играя и резвясь, смял когтями несколько десятков орков, войдя в крутое пике и почти коснувшись крыльями земли, и устремился к сокрытому граду.

Саурон понимал, что его детище вряд ли останется незамеченным, однако запретил тому отвлекаться на любые иные крепости нолдор. Об охоте тому тоже пришлось забыть. На некоторое время.

Горы приближались, делаясь с каждым взмахом все более отчетливыми. Внизу, у их подножия, нес свои воды Сирион, огибая, ограждая, но не защищая.

Анкалагон поднялся выше, не желая раньше времени показаться стражам Гондолина, хотя те пока никак себя не проявляли. Паря над облаками, дракон дождался сумерек и лишь тогда спустился на склоны. Огней не было видно, как не доносились ни голоса, ни запахи. Змей еще раз втянул воздух в ноздри, и дрожь прошла по его огромному телу.

— Сссзззолотооо, — прошипел он. — Много сссзззолотааа и камней.

Дракон помнил про слова Саурона, но ни живая плоть, ни крики страха его более не интересовали.

Анкалагон спикировал в долину Тумладен, опаляя своим пламенем все живое. Деревья и травы сгорали мгновенно, камни плавились, вода в фонтанах вскипала, окутывая некогда прекрасный город плотным и густым паром. Змей не встретил сопротивления — королевство было покинуто нолдор, однако улицы и дома еще хранили их запах. Изредка дракон выдыхал пламенем, но уничтожать было некого.

Анкалагон шел по улицам Гондолина, и его ноздри раздувались, жадно ища драгоценности. Дракон ломал постройки, рушил стены, собирая золото и камни, оставленные нолдор. Эльфы не думали, что кто-либо обнаружит Гондолин и решит забрать их драгоценности. Они хотели возвращаться в свои дома и видеть град цветущим. Однако его ждала иная участь.

Анкалагон собирал все больше и больше золота. Он относил его туда, где когда-то находилась королевская сокровищница. Змей словно не слышал голос своего создателя и господина, что требовал доложить обстановку. Он складывал драгоценности в одну большую кучу, пока во всем бывшем тайном граде не осталось ни одного золотого кольца и ни единого самоцвета кроме тех, на которых покоилось брюхо раздобревшего Анкалагона.

Более чем от мяса и иной пищи дракон набирал вес, прикасаясь к золоту. Он лежал в полуразрушенном дворце Турукано и был абсолютно счастлив.

Въедливый голос бывшего господина вновь воззвал к нему:

— Анкалагон, что с Гондолином? Ты уничтожил город?

— Он мойййй.

— Отличная новость! Добивай выживших, если они есть, и возвращайся.

— Я никого не убивааал.

— Что?!

— Мяса нет. Но есссть ссссзззолото. Оно мое. Я ссссззздесссь хозззяин.

— Анкалагон! Я приказываю. Возвращайся.

— Ссзздесссь нет твоей власссти! Я оссстаюсссь. Сссззолото. Оно мое. Мое. Мое!

Напрасно Саурон пытал запугать, уговорить и посулить змею богатства — дракон не желал покидать новый дом. С каждым днем он становился все толще, так что однажды не смог взлететь, чтобы отправиться в леса за отрогами гор на охоту. Змей лениво прикрыл глаза и уснул.

Небо над Дориатом подернулось белой облачной пеленой. Листья начали облетать, и лишь кое-где на ветвях еще были видны золотые и алые всполохи. Однако повсюду, и в далеком Бретиль, и в поросшем буками Нельдорет, и в окрестностях Менегрота — везде уже несколько дней раздавалось оживленное птичье пение.

— Король женится! — щебетали стрижи и сойки, разнося по окрестностям радостную весть.

Косули, лани и зайцы слушали их, а после отправлялись в далекий путь к долине реки Эсгалдуин. Туда, где и должно было состояться торжество.

— Признаться, многие века я был уверен, что следующей королевской свадьбой станет замужество Лютиэн, — заметил Голлорион и, поглядев задумчиво на Трандуила, покачал головой. — А женим мы сегодня нашего нового государя.

Тот согласно кивнул и, расправив складки одеяния цвета молодой травы, подошел к окну:

— Я полагал так же. Сколь многое изменилось в лесном королевстве за такой короткий срок!

— Да, и эти перемены благие.

— Надеюсь на это, — Ороферион обернулся через плечо и улыбнулся.

— У вас были сомнения? — полюбопытствовал тот.

— Ничуть, ведь все в наших руках.

— Сегодня вновь, как и на праздник Лаинглад, прибыли жители даже самых отдаленных уголков Дориата.

Голлорион говорил, детально описывая проделанную подготовку, а Трандуил смотрел, как за окном, в укрывающей лес густой осенней мгле, зажигаются разноцветные огоньки, разгоняя легкие, прозрачные тени. Стали видны многочисленные арки и ленты, уставленные яствами столы. Музыканты заиграли, пока еще тихо, словно давали понять гостям, что пора собираться на свадебный пир.

— Время пришло, — задумчиво проговорил Трандуил.

В груди его с самого утра поселилось и все больше ширилось ощущение, что сегодня его жизнь изменится навсегда.

«И это к лучшему», — подумал он и первым покинул собственные покои.

Пройдя нарядными коридорами Менегрота, он вышел и направился на поляну. Гости, завидев его, расступались, в почтительном приветствии опуская взгляды. Музыка взвилась ввысь бурным каскадом, распалась легкой звенящей гроздью, и Трандуил в этот самый момент увидел наконец ту, что в самом деле за столь короткое время перевернула всю его жизнь.

— Тилирин! — воскликнул он, не пряча радости, и, подойдя к невесте, взял ее за руки и заглянул в глаза.

Закрывавшие небо облака разошлись, и эльфы увидели яркие звезды. Из подлеска выступили звери, собравшиеся по зову пернатых вестников на праздник, и тогда Транддуил, все так же глядя возлюбленной в глаза, запел.