— И Врага этого мира. Но владыка ветров так не считает, — произнесла птица и замолчала.

— Я благодарю тебя, Глантегель. За прошлое и нынешнее. И могу пообещать, что сделаю все, чтобы замыслы врага… врагов эрухини никогда не воплотились. Мечи нолдор защитят Белерианд и всех его обитателей от чудовищ севера. Во всяком случае попытаются.

— Я верю, что ты сдержишь слово. Я знаю, что ты получишь и Камни, созданные твоим отцом. Я прошу, отдай один из них тому, кто принесет их тебе.

Маэдрос стоял, в некотором недоумении глядя на орлицу.

— И помни про чешуйчатых птиц! Они опасны. Их дыхание — смерть.

— Благодарю тебя, Глантегель, — еще раз произнес он, прикрыв рукой глаза от поднятого крыльями ветра.

— Мне пора. Возможно, еще увидимся, сероглазый нолдо. Помни все, что я тебе сказала.

— Что прикажете, лорд? — тишину нарушил голос верного.

— Будем готовиться к атакам с воздуха, — ответил Маэдрос.

 — А ведь орлица предрекла нам победу! — вдруг раздалось на площади.

— С чего ты взял? — тут же спросил один из нолдор.

— Если Камни вернуться к лорду Нельяфинвэ, это означает, что Моргот будет повержен!

Одобрительные голоса стали доноситься со всех сторон. Эльфы принялись обсуждать, как и когда это произойдет и кто же избавит мир от Врага и вернет сильмариллы.

— А я надеялся, что это удастся сделать мне, — задумчиво и тихо произнес Майтимо и, немного помолчав, распорядился:

— Через час жду на совет командиров отрядов, мастеров и охотников. Надо срочно пересмотреть оборону и тактику возможных наступлений.

Жизнь в крепости вновь потекла привычным и отлаженным образом, а ее лорд на время удалился к себе — до совета стоило подумать над всеми словами птицы.

— Куда теперь, мой лорд? — поинтересовался Асталион и, погладив по шее заволновавшегося коня, всмотрелся в западный горизонт.

Тьелпэринквар перехватил его взгляд и кивнул:

— Да, мой друг, туда — в сторону брода Ароссиах.

— Значит, вы твердо намерены ехать через Нан Дунготреб?

— Именно так.

Верный задумчиво покачал головой. По ту сторону тяжелых, своенравных вод начинались пустые земли, за которыми простиралась наполненная ужасами и тварями Врага равнина.

— Неужели нет другого пути? — спросил он наконец.

— Этот кратчайший. Я не могу задерживаться и мешкать.

— Понимаю, — откликнулся Асталион и вновь замолчал.

В вышине, под серыми облаками, парил одинокий ворон, о чем-то хрипло крича. С севера то и дело налетал холодный ветер, норовивший выдуть из-под одежды тепло. Было почти невозможно поверить, что теперь начинается буйное, пышущее травами и цветами, лето.

— Понимаешь, — наконец решил пояснить свою мысль Куруфинвион, — я точно знаю, что на юге и в центральной части Белерианда Турукано нет. Его город прячется где-то в горах.

— Хотел бы я посмотреть на него, если вдруг выяснится, что Ондолиндэ в самом деле выстроен среди кошмаров Нан Дунготреб, — хмыкнул Асталион. — Но мы вызвались следовать за вами, лорд, в этом опасном путешествии, и не собираемся отступать. Если вы намерены ехать через мертвые пустоши, мы будем там все вместе.

Он оглянулся на воинов, и те поддержали командира дружным согласным возгласом.

— Благодарю вас! — склонил голову в знак признательности Тьелпэ и, наклонившись к шее коня, прошептал: — Вперед, малыш.

Тот в ответ грозно всхрапнул и решительно двинулся в сторону реки. Вскоре отряд подошел к броду, и Асталион предложил:

— Давайте сперва я перейду, мой лорд.

Однако Тьелпэринквар покачал головой:

— Прости, но нет. Что, если на той стороне поджидает кто-нибудь из тварей?

— Именно поэтому…

— Это мой путь, и я не буду прятаться, когда вы в опасности.

Асталион нахмурился, и было видно, что с доводами он категорически не согласен, однако спорить с лордом не решился. На всякий случай вынув из ножен меч, он подождал, пока Куруфинвион окажется на середине реки, и двинулся следом.

— Привалов делать не будем, — предупредил Тьелпэ, когда весь отряд переправился. — В подобном месте это опасно. Отдохнем после, когда окажемся в районе Димбара.

— Согласен, — откликнулся Асталион.

Отряд отправился на запад Белерианда, придерживаясь южных склонов мрачных скал Эред Горгорот.

«Горы Ужаса, — думал Тьелпэ, — вглядываясь в крутые, обрывистые вершины, отделявшие долину мрака от зеленых лесов Дортониона. — Далековато, конечно, от северного пути, но там, у границ Дориата, мне делать нечего».

Он хмурился, мучительно вглядываясь в малейшие признаки жизни, но то, что шевелилось, неизменно оказывалось тварями Врага. Пауки, змеи, внушавшие эльфам омерзение одним свои видом. По большей части Тьелпэ с воинами их огибали, предоставляя собственной судьбе и оружию будущих охотников, однако несколько раз пришлось сразиться, когда твари оказывались чересчур настойчивыми.

— Вон еще, лорд! — крикнул Асталион, — указывая жестом на гигантского паука, твердо вознамерившегося преградить им путь.

— Вижу, — скрипнул зубами Куруфинвион и поднял изрядно потемневший от крови меч.

Лезвие мелькнуло в воздухе, и пронзительный крик твари, лишившейся сразу двух лап, огласил густо серый воздух.

— Apsa an narmor! — раздались за спиной крики верных.

— Saura!

— Valarauco mapauva tin!

— Подавится, — не удержавшись, ответил на последний возглас Тьелпэ.

Пригнувшись, он направил коня под брюхо твари и полоснул мечом. Паук завизжал, заваливаясь на бок, и Асталион вонзил клинок в пасть чудовища. Через несколько мгновений все было кончено. Дав воинам отдышаться, Куруфинвион скомандовал:

— Продолжим путь!

И вновь отряд двинулся, торопя лошадей, на запад, через туманы и мрак. Смутные блики в небе давали понять, что Анар и Итиль по-прежнему движутся по небосклону. Эльфиские кони, поддерживаемые всадниками, стойко переносили лишения, хотя делались день ото дня все более грустными.

— Потерпи, малыш, — шептал Тьелпэ своему другу, — уже скоро ты отдохнешь. Там будет вкусная трава и сладкая вода.

Животное радостно заржало, предвкушая обещанное. По расчетам Тьелпэ, им оставалось уже не более десяти лиг пути до перевала Анах и реки Миндеб, когда смутная тень впереди заставила нолдор остановиться.

— Не торопись, Асталион, — предупредил он верного и на всякий случай упреждающе поднял руку.

— Там… человек? — с ясно слышимым недоумением в голосе спросил тот. — Женщина…

Долгую минуту Тьелпэ молчал. Наконец, он проговорил:

— Очень странно… Что делает она здесь, вдали от человеческих и эльфийских жилищ, посреди мертвых пустошей?

— Сбежала из плена? — предположил кто-то из верных.

Куруфинвион снова нахмурился:

— Так ли это? А что, если Враг на это и рассчитывает? На то, что мы поверим и бросимся ей помогать?

— Резонно. Но как убедиться?

— Ведь не можем мы…

Разговор прервался, и несколько пар глаз обратились к лорду. А тот вглядывался в хромой, оборванный силуэт, и фэа его предостерегала от опрометчивости. Наконец, решив, что хуже не будет, Тьелпэринквар чуть склонил голову и запел. Ту самую Песнь, что сложил для отправляющихся на восток. В ней говорилось о Свете, о любви и надежде, о красоте воплощенного Единым мира. Когда прозвучало имя Эру, женщина содрогнулась всем телом, закричала, неестественно широко разинув рот, и вдруг, ко всеобщему изумлению, задымилась.

— Проклятая тварь! — закричал Асталион, поняв, что это морок Врага.

Сообразив, что хитрость не удалась, отродье тьмы завизжало и вдруг распалось на клубок огромных змей. Эльфы ринулись в бой, на скаку отрубая им головы, и Тьелпэринквар присоединился к ним, не прекращая петь.

Наконец, когда с тварью было покончено, они продолжили путь. Чем ближе была река, тем пристальней Куруфинвион приглядывался к колеблющимся, смутным теням, опасаясь внезапного нападения. Вдруг один из воинов его окликнул:

— Лорд, а вот это, кажется, уже не морок.