На низком круглом столике, искусно отделанном полудрагоценными камнями, была расстелена карта земель Харада.

Эльф кивнул и пригляделся внимательней к знакомым деталям рельефа. Стоявший за его спиной Садрон подошел ближе.

— Мои люди, — тем временем говорил князь, — вернулись только что с донесением.

Келеборн кивнул, вспоминая, как не более часа назад в ворота въехал запыленный всадник. Рханна одобрительно и немного снисходительно улыбнулся и продолжил:

— Обстановка теперь складывается тяжелая. Эмир, чтоб ему не видеть больше ни луны, ни солнца, вернулся в столицу и совещался с жрецами.

— Догадываюсь, о чем они говорили, — нахмурился Келеборн.

Князь подтвердил:

— Верно. Они чувствуют, что начинают терять власть. Здесь, — князь обвел кончиком трубки береговую линию с прилегающими к ней территориями и разложил на карте несколько миниатюрных опалов в тех местах, где, как знал Келеборн, жили их союзники, — за тобой и твоей луноликой супругой готовы последовать многие. Эмира это не может не беспокоить.

— Мы были готовы к этому, — откликнулся Келеборн.

— Верно.

Рханна отложил трубку в сторону и сложил ладони на круглом, словно спелый арбуз, животе. Взгляд его сделался задумчивым, даже суровым, меж кустистых бровей пролегла складка.

— Ты знаешь, — заговорил он снова через какое-то время, — историю нашего народа. Владыка Огня пленил нас, принес дары, казавшиеся нам поистине восхитительными.

— Знания, — тихонько уточнил Келеборн.

— Именно, — кивнул Рханна. — История мира и его пути, рассказы о зверях и птицах. Наши предки были молоды и внимали охотно. Они боялись Тьмы, что несли ее слуги, и все же тянулись к тому пламени, что вливало в их плоть новые силы. Но мы больше не хотим жить рабами!

Старый князь резко взмахнул рукой, словно рубанул мечом по только ему видимой шее врага:

— Эмир и жрецы стягивают силы. Они будут под стенами благословенной Талханны еще до рассвета. Защити тех, кто уже присоединился к тебе, эльф, и тогда еще больше людей пойдет за бессмертным народом.

— Я понял тебя, князь, — кивнул Келеборн и, легко поднявшись, демонстративным жестом положил руку на меч. — Мы сделаем то, что должны.

— Спасибо тебе.

Рханна встал и протянул синде маленькую пухлую руку:

— Мои люди будут исполнять твои приказания, я скажу им.

— Это будет… удобно. Благодарю тебя за доверие.

— К союзникам уже отправлены гонцы. Они придут.

Келеборн попрощался с князем и, выйдя на мощеный мраморными плитами двор, вдохнул горячий, пряный запах южной ночи.

— Проверь наших воинов, Садрон, — попросил он спутника, — и обойди часовых. Я скоро присоединюсь к вам.

— Хорошо, принц.

Верный ушел, а Келеборн, бросив взгляд на окна башни, где располагались их с женой покои, пересек открытое пространство и проворно взбежал по крутой винтовой лестнице. Галадриэль стояла у окна в дальнем углу спальни, озаренная лившимся сквозь прозрачные занавеси лунным светом, и муж невольно ею залюбовался.

— Дурные вести, — проговорил наконец он, входя внутрь и закрывая за собой дверь.

— Тьма сгущается, — откликнулась любимая. — Я это чувствую.

Перед ней на столе стояло блюдо с водой. Келеборн подошел и заглянул внутрь, но ничего не увидел. Галадриэль продолжала:

— Отряды наших противников ведет тяжелая длань Врага. Одних Песен может оказаться недостаточно.

— Значит, будем использовать старое доброе оружие, — ответил решительно Келеборн.

Нолдиэ подняла взгляд и посмотрела наконец прямо на мужа. В глубине ее глаз светилась надежда:

— Ты справишься. Я верю.

— Я сделаю все, что должен, и даже больше. Но тебе не стоит ли пока побыть в тени и не привлекать внимания наших противников?

— Возможно.

Келеборн вздохнул:

— Как бы я хотел, чтобы ты была теперь где-нибудь подальше отсюда, в безопасности.

— Но это невозможно.

— Понимаю. И не прошу о многом.

Они стояли так долгие мгновения, глядя друг другу в глаза, и обоим казалось, что их сердца, разделенные столь ничтожно малым пространством, бьются в унисон. Галадриэль вздохнула и, подойдя вплотную к мужу, ласково провела ладонью по его щеке:

— Я люблю тебя. Когда мы вернемся домой, давай сразу приведем в мир дитя? Довольно ждать.

Она обвила его шею руками, и Келеборн обнял супругу, чувствуя, как перехватывает дыхание:

— Согласен с тобой, давай приведем. А трудности были и будут.

Он наклонился и, оставив на губах любимой долгий поцелуй, прошептал:

— Но время у нас еще есть.

Она кивнула в ответ, и тогда Келеборн подхватил жену и понес ее на ложе. Задернув шелковый балдахин, проворно снял доспех и окунулся с головой в горячие, нетерпеливые объятия Галадриэли. Дыхание смешалось, стоны обоих слились воедино, и луна, заглядывавшая в окно, стремилась, казалось, остановить свой бег, и ее свет мерк перед светом их любви.

Наконец, когда вскрик нолдиэ, приглушенный поцелуем ее супруга, стих, Келеборн встал и прошептал, бережно накрывая любимую покрывалом:

— Пока не торопись присоединяться к нам. Пусть враг подумает, что силы наши слабее, чем есть на самом деле. Когда же услышишь двойное пение рога, тогда я буду ждать тебя.

— Я поняла тебя, мельдо, — ответила она и, привстав, поцеловала Келеборна. — Я приду. Удачи тебе.

— Благодарю.

Еще раз поцеловав жену, он быстро оделся и, закрепив на поясе меч, взял копье и вышел из покоев. У выхода во двор его догнал Садрон.

— Все готово, принц, — доложил он.

— Отлично. Благодарю тебя.

Они вдвоем поднялись на крепостную стену, и острый взор эльфа различил далеко на горизонте черную полосу.

— Вот и наши враги пожаловали, — прошептал он, и глаза его сверкнули решимостью и гневом. — Всем приготовиться!

Командиры подхватили его приказ, и гул голосов, как единое дыхание, прокатился по рядам воинов. Мечи харадрим ударили о щиты, сообщая без слов, что их обладатели готовы ринуться в бой.

Маэдрос вздрогнул от неожиданного потока воздуха, обрушившегося на него сверху, но устоял на ногах. Удивление читалось в его взгляде, однако приземлившаяся орлица не торопилась сообщать о цели своего визита.

— Приветствую тебя, гордая птица, — произнес он.

— Глантегель. Так меня зовут, — проклекотала она и вновь замолчала.

— Я Нельяфинвэ Майтимо Фэанарион, — начал нолдо.

— Это известно мне, — ответила птица. — С тобой я и желаю говорить.

— Слушаю тебя, — произнес Маэдрос, но, подумав, добавил: — Хотя, возможно, ты сначала хотела бы отдохнуть.

— После. Мне надо спешить. Времени мало. Конечно, не так, как тогда…

— Что ты имеешь в виду? — удивился нолдо.

— Не думала, что ты меня забыл, — раздалось в ответ.

— Так это была ты? — воскликнул Майтимо. — Благодарю тебя.

Орлица ничего не ответила, лишь внимательно посмотрела в его глаза. И, видимо, отыскав в их глубине то, что желала, начала рассказ.

Долго она говорила о событиях Белерианда, свидетелями которых стал ее супруг. Маэдрос слушал, не прерывая птицу и не показывая, что о многом знает или догадывается сам. Когда же Глантегель рассказала о странных чешуйчатых воронах Врага, он вздрогнул и тихо произнес:

— Надеюсь, твои птенцы не сильно пострадали…

— Я подоспела вовремя! Чего нельзя, увы, сказать о моем супруге, — вздохнула птица.

— Ты думаешь, он… поменял свои взгляды?

— Ты хочешь спросить меня, не стал ли Торондор служить Падшему?

Маэдрос молча кивнул.

— Нет. Но он верен владыке ветров, а тот, как ты знаешь, является его братом. И многое в действиях Сулимо мне не нравится, — печально произнесла орлица. Она повторила слова мужа о том, что Манвэ недоволен победами нолдор, которые могут сократить время отведенного им наказания.

— Он не только не желает помогать вам, но и готов начать противодействовать. А это уже означает поддержку…

— Убийцы и вора! — воскликнул Маэдрос.