Он порывисто вскочил и, протянув руку, прошептал:

— Звезды осияли час нашей встречи. Прекрасней тебя я никого не встречал.

Тинтинэ застыла и, оглянувшись на него, посмотрела в глаза. Подавшись навстречу, она вложила пальцы в протянутую ладонь, и Тьелкормо привлек ее к себе одной рукой, ласково и бережно, другой же принялся перебирать ее длинные пряди. Ее губы чуть шевельнулись, словно она намеревалась что-то сказать, а после просто положила собственную ладонь ему на грудь.

— И я тоже, — наконец ответила она просто.

Тьелкормо вздохнул, наконец успокаиваясь и приходя в гармонию с самим собой и окружающим миром, и улыбнулся.

Мощные крылья всколыхнули воздух, взметнув тончайший пух из гнезда.

«А ведь птенцы уже выросли», — подумала орлица и проводила взглядом кружившееся на ветру воспоминание о малышах.

— Долго тебя не было дома, Торондор, — произнесла она. — Что происходит в Смертных землях?

— Многим событиям я стал свидетелем, о коих расскажу тебе, а после владыке Манвэ, — молвил ее супруг.

— А стоит ли? — Глантегель потянулась и встопорщила перья.

— Ты же сама только что интересовалась, — проклекотал орел.

— Я про владыку ветров. Думаешь, ему есть дело до нолдор? Вспомни, он ни разу не откликнулся на их зов, — голос птицы звучал ровно, и лишь майя или вала смог бы различить ноты грусти.

— Прости, но я исполнял его волю. К тому же непокорные дети Эру творят разное, угрожая брату владыки.

— Этому наглецу, что посмел тренировать своих лысых ворон на наших детях?! Ты его жалеешь?!

— Дорогая, мы выяснили, что тот случай был недоразумением. Наши птенчики не пострадали, перья их выросли вновь, а тех чешуйчатых птиц я больше и не видел, — успокоил ее орел.

— Потому что не летал на север, — проворчала его супруга. — Рассказывай уже новости. Чувствую ж, что сразу улетишь к своему ненаглядному Манвэ.

Торондор сделал вид, что не заметил усмешку супруги, и начал рассказ. Ветер завывал на вершине, изредка швыряясь в птиц хлопьями снега. Однако порой тучи расступались, позволяя золотым лучам Анара коснуться оперения и ярчайшими искрами отразиться от ледяных верхушек скал. Наконец орел замолчал, ожидая, что скажет его жена.

— Ты прав, нолдор не бездействуют. Многое совершено ими, но немало еще предстоит сделать им, — произнесла орлица.

— Что ж, значит, я прав и близится время вмешаться Стихиям, иначе…

— Иначе Эрухини справятся без них, — проклекотала она.

— Именно! Но я верю, владыка изыщет способ помешать им — слишком мало лет прошло, наказание еще не исполнено.

— Опомнись, муж мой! Наши ли это дела?!

— Все, что касается владык, касается и меня! Тебе же суждено ждать. Меня и решения валар.

Торондор расправил крылья и, сделав несколько кругов над гнездом, устремился на запад, туда, где за пеленой колдовских туманов скрывался Аман.

Орлица выждала, пока фигура ее супруга растаяла вдали, и полетела на северо-восток, желая найти и предупредить одного знакомого ей нолдо. Чем именно так запомнился ей тот храбрый эльда, она толком и не могла сказать. Не своими же серыми глазами… или все же ими? Отогнав непрошеные мысли, Глантегель поднялась еще выше и, поймав подходящий поток воздуха, понеслась над горами и равнинами Белерианда, чтобы однажды утром, усталой и немного замерзшей, приземлиться в крепости на холме перед изумленным высоким рыжеволосым лордом.

— Приветствую тебя, нолдо, — проклекотала она. — Выслушай новости и реши, как поступить.

Тихтион с тоской поглядел на мрачное, укрытое плотными бурыми тучами небо, и, поправив плащ, невольно поежился. За много лет постоянных рейдов он так и не смог привыкнуть к пейзажам Ангамандо.

«И хорошо, наверное, что так, — поправил он сам себя. — Еще не хватало, чтобы железные стены, лава, гарь и смрад стали мне родными».

Ворота за его спиной, впустившие наконец небольшой отряд орков внутрь, начали закрываться. Глава разведчиков Маглоровых Врат по привычке пересчитал тварей и порадовался, что нынче их еще меньше, чем было неделю назад — семнадцать голов.

«Значит, дело наше все же имеет успех».

Хотелось есть и пить, однако ни того, ни другого эльдар в рейды не брали, опасаясь случайно выдать свою эльфийскую природу. Рассыпанные крошки лембаса могли иметь фатальные последствия. Тихтион набрал в рот побольше слюны, сглотнул, однако облегчения не получил. Впрочем, на территории Железной крепости им было известно несколько скудных источников, питавших тварей, и, если очень повезет и поблизости никого не окажется, ими можно было воспользоваться. Однако особых надежд Тихтион предпочитал не испытывать.

Одернув орочью рубаху из шкур животных, он привычно огляделся по сторонам и пошел туда, откуда смутно доносились визгливые, неприятные голоса. Дорога петляла, все глубже убегая под землю, и нолдо шел по ней, высматривая стражей и заодно размышляя, что подобные вылазки, скорее всего, придется прекратить.

«По крайней мере на какое-то время, — подумал он. — Иначе падеж среди самок тварей может стать подозрительным. По возвращении на совете выдвину предложение. Сосредоточимся пока на битвах с орочьими отрядами».

Впрочем, в оных они тоже недостатка не испытывали. Леди Алкариэль бдительно следила, чтобы ни одна мышь не проскользнула в Ангамандо или же оттуда. Нередко она и сама выезжала на поле боя. Впрочем, следуя все же советам Вайвиона и Оростеля, во время схватки держалась в стороне, наблюдая.

Здесь же, на территории Врага, испытывая резонные опасения за жизни разведчиков, Тихтион сократил в последнее время число нолдор в отряде, проникавшем в земли Врага. Теперь, и уже не в первый раз, он был один.

Пройдя мимо ссорившихся тварей, он брезгливо поморщился и подумал, что если и в самом деле эти создания произошли в начале времен от эльдар, то нет прощения Морготу ни в Белерианде, ни в Амане, ни за Гранью.

«Что может быть страшнее подобной участи?» — вздохнул он.

И если в ком-то та, прежняя душа еще жива, то смерть искаженной роа для нее может стать освобождением. То, что еще осталось внутри подобных ирчей от эльфов, приведет их рано или поздно к воротам Мандоса. Там, через много времени, исцелившись, они могут вновь возродиться в Амане теми, кем и были рождены — квенди.

«А если прародителями были атани, то смерть уведет бывших тварей на Пути людей. И тогда их судьба окажется в руках Единого. Он, конечно же, будет более милостив, чем их нынешний владыка, хозяин Тьмы».

Заслышав очередные звуки ссоры, Тихтион заметил двух ругающихся самок. Остановившись, потянулся за орочьим ятаганом, торчавшим за поясом, и неслышно приблизился. Два неуловимых движения — и вот уже перед ним лежат два тела, одно с перерезанным горлом, другое с ножом в сердце.

«Если сможете, — подумал эльф, склонив голову, — найдите свой истинный путь домой. А мне пора в крепость лорда… леди Алкариэль».

Больше рисковать было нельзя. Решительно развернувшись, Тихтион отправился знакомой дорогой к железным воротам. Ждать, пока их откроют, чтобы впустить новый отряд, пришлось долго. Жажда успела иссушить роа нолдо, и на волю он выбрался с огромным облегчением. Однако Тихтион еще немало шел, не снимая плаща, по пустыне, бывшей некогда северной частью Ард Галена, пока пламя Врага не уничтожило все живое на своем пути. Наконец, когда выжженная темным огнем земля зазеленела нежными травами, он вздохнул с облегчением и побежал, дав волю ногам. Туда, где, как он точно знал, его ждали воины лорда Майтимо, и где он сможет напиться, поесть и отдохнуть. Горсть кисло-сладких ягод брусники — то, чем уже по традиции встречали они возвращавшихся разведчиков, предшествовала сытному обеду, заботливо приготовленному заранее.

Железные горы за спиной становились все меньше, и лишь оказавшись в двух ярдах от заставы нолдор, решился он наконец снять плащ.

Тихтиону помахали со стены рукой и впустили внутрь. Он вошел и, без сил опершись плечом о стену, широко и радостно улыбнулся.