— Понимаю. Я позабочусь обо всем, не волнуйтесь.

— Хорошо, леди.

— Жду вас с рассветом внизу. Возьмите четырех воинов.

— Обязательно.

Оростель, коротко склонив в знак уважения голову, вышел. Алкариэль же, оставшись одна, горестно всплеснула руками и без сил опустилась на стоящий у стола стул.

Труднее всего было заставить себя поверить, что муж, который до сих пор казался ей неуязвимым, и правда умер. Хотя она сама закрыла ему глаза, а после долго сидела, держа его голову на коленях и разглядывая дорогие, такие знакомые черты лица, сердце все равно упрямо отказывалось верить, считая все дурным сном, наведенным Врагом мороком.

«Его братья, конечно, не успеют приехать, — напомнила себе Алкариэль и, нахмурившись, посмотрела в окно. — Там, на севере, еще идет война. Но они, если захотят, смогут попрощаться после. А впрочем, зачем прощаться? Он же еще вернется».

От раздиравших фэа противоречивых чувств, отчаяния и надежды, голова немного кружилась. Алкариэль с силой сдавила виски ладонями и, вскочив, стремительно прошлась по комнате из угла в угол.

«Еще одна проблема — смятение верных, о котором только что говорил Оростель. Они должны увидеть нового предводителя своими глазами как можно быстрее. Точнее, предводительницу. И им надо поверить, что я справлюсь. А я смогу? — задала она сама себе вопрос и тут же ответила на него: — Да».

В памяти всплыли далекие годы детства, проведенные с отцом в казармах верных Химлада. Отчеты, советы командиров, бесконечные тренировки воинов — все происходило на ее глазах. Подстрекаемая норовистым характером своей воспитательницы леди Тэльмы, малышка Алкариэль повсюду совала свой любопытный носик. Даже туда, где деве, казалось, не было места — в дела войны.

Леди Врат обхватила себя руками и, подойдя к окну, стала разглядывать двор, стены крепости и истоптанные ирчами поля. В ушах ее звучал голос отца.

«— Ты правда дрался с ирчами? Да, атто? — малышка нахмурилась и испытующе посмотрела в глаза вернувшегося после боя Халтиона.

— Так и есть, — подтвердил тот.

Глаза эллет вспыхнули и она потребовала:

— Расскажи!

Нолдо посадил дочь себе на колени и заговорил. Он старался опускать подробности, которые могли бы шокировать малышку, но это ему не всегда удавалось — Алкариэль задавала много вопросов, желая выспросить то, что ей было интересно: откуда нападал враг, сколько их было, как воины отбивались.

— А теперь, — закончил Халтион, когда в окошко уже заглянула вечерняя заря, — мне пора на совет.

— Я с тобой! — решительно сообщила дочь.

— Тебе будет скучно — будет обсуждаться война.

— Нет! Мне очень интересно.

Халтиону ничего не оставалось, как взять Алкариэль за руку».

Леди Врат улыбнулась, вынырнув из своих мыслей, и, вспомнив, где она находится теперь и что произошло, вздрогнула.

«Кано! — мысленно позвала она того, кто вряд ли теперь мог ее услышать. — Прошу, возвращайся скорее. Без тебя всем так тоскливо и одиноко. И мне тоже…»

Не без труда она подавила подступившие к груди рыдания и тряхнула головой: «Надо что-то делать».

План постепенно обретал очертания, и нолдиэ отправилась в покои, напоследок еще раз воззвав, но уже к Единому:

«Если ты слышишь меня и если благословляешь борьбу — пошли добрый знак».

Теперь следовало поторопиться — чутье подсказывало, что до рассвета оставалось совсем немного времени.

Алкариэль умылась, привела себя порядок и надела новую тунику, выдержанную в красно-черных цветах.

— Как раз подойдет для такого случая, — решила она.

Сверху нолдиэ надела ставшую уже привычной мифрильную кольчугу, затем тщательно заплела волосы в косы и уложила их вокруг головы, чтобы не мешались. После, осмотрев покои, сняла со стены один из мечей мужа и уверенно закрепила его на перевязи. Взглянув на себя в зеркало, она пощипала бледные щеки, чтобы вызвать на них румянец, и решительно спустилась вниз.

Там ее уже ждали Оростель с Вайвионом, а так же верные. Посередине гостиной стоял постамент с телом Макалаурэ. На негнущихся ногах Алкариэль приблизилась, заглянула любимому в лицо и, вздохнув судорожно, опустилась на колени и обняла его.

— Я буду ждать тебя, — прошептала она ему на ухо, словно он и с самом деле мог ее слышать. — Все мы. Ты только возвращайся, как обещал. Хорошо? А мы отомстим. Даже не сомневайся.

Она лежала несколько долгих мгновений, отрешившись от мыслей и слушая, не забьется ли вдруг сердце менестреля, а после встала и, поцеловав мужа в холодный лоб, обернулась к верным:

— Берите его.

Те приблизились и подняли носилки с лордом. Алкариэль встала впереди них, позади Оростель и Вайвион, и вся процессия наконец покинула донжон, отправившись в дальний конец сада. Туда, где при жизни Маглор часто проводил время со своей супругой.

Прямо за дверями их ждали верные. Они стояли, опустив взгляд, а, завидев тело лорда, склоняли головы. В воздухе плыли надрывные, печальные звуки арфы. Даже птицы не пели. Рассевшись на ветках, сидели они, понуро и безмолвно.

Когда процессия приблизилась к усыпальнице, раздалось пение рога, и стоявшие на крепостной стене в ряд воины разом ударили мечами в щиты, прощаясь.

Алкариэль застыла, собираясь с мыслями, а после заговорила:

— Соратники! Нолдор! Сегодня мы собрались здесь, чтобы проводить того, кто все эти годы вел нас вперед. Враг нанес подлый удар, забрав вашего лорда и моего мужа, но смерть его не была напрасной — мы отстояли Врата, все вместе. И я обещаю вам, что это злодеяние не останется не отомщенным! Моринготто еще пожалеет о своем опрометчивом решении! Мы вместе сделаем это!

Верные зашумели, и в звуках их голосов послышалась решимость покарать Врага.

Носилки с телом Макалаурэ поместили внутрь усыпальницы, поставив на постамент, и вновь заиграла музыка. На этот раз в ней не было безысходности и тоски, лишь светлая печаль.

Теплый южный ветер ласково дул, остужая лица и осушая слезы. Тучи вдруг разошлись, и во все стороны сада брызнули яркие, жизнерадостные золотисто-розовые лучи, осветив даже самые отдаленные его уголки.

«Благодарю тебя, — обратилась мысленно Алкариэль к Единому. — Это и вправду очень добрый знак».

Дверь усыпальницы закрылась, однако нолдор еще долго стояли, не желая расходиться.

Уже на следующее утро на кургане, поверх наспех накиданного дерна, расцвели белоснежные, напоминавшие звездочки, цветы. Симбельмини.

Этот же рассвет застал госпожу Врат в библиотеке за совещанием с командирами верных.

Инструмент выпал из рук Нерданэли.

— Нет! — простонала она. — Не верю. Этого просто не может быть!

Нолдиэ тяжело прислонилась к мраморной статуе, не в силах даже пошевелиться.

— Дочка, что с тобой? — Махтан обеспокоенно вошел в мастерскую.

Нерданэль беззвучно рыдала. Сил не было ни на причитания, ни даже на слезы. Ее фэа разрывалась на части от горя и боли. Наконец, она нашла силы ответить отцу:

— Его больше нет. Моего сына. Он… он теперь там же, где и Фэанаро.

— Нерди, возможно, это был лишь дурной сон? — решил успокоить ее Махтан.

— Увы. На этот раз я не ошиблась.

— А были и другие разы?

— Да. На днях мне показалось, что Турко… что он… но обошлось, — призналась нолдиэ.

— А сейчас кто? — через силу спросил Махтан.

— Макалаурэ, — обреченно ответила Нерданэль. — Оставь меня, я должна принять важное решение.

— Дочка, только без глупостей, хорошо? — тихо произнес нолдо и посмотрел ей в глаза.

— В Чертоги я не собираюсь. Во всяком случае, в виде фэа, — ответила Нерданэль.

— Не дайте им перелететь через ров!

Крик юного Эрейниона прокатился по стенам Бритомбара, и командиры поспешили передать его распоряжение подчиненным. Впрочем, выполнить его оказалось не так уж и просто. Если варги бесновались по ту сторону рва, боясь воды и не решаясь его перепрыгнуть, то падшим майяр, принявшим облик летучих мышей, он ничуть не мешал. Воины фалатрим раз за разом посылали стрелы в полет, однако сын Финдекано понимал, что это пустяки, и надолго противника они не задержат.