— Хорошо, я постараюсь, — пообещала та.

Играть уже сочиненные кем-то мелодии ее маленькая подопечная научилась вполне достойно, и теперь было решено попробовать исполнить что-то свое, по вдохновению. Алкариэль согласилась с заметным желанием, однако мелодия, даже самая простенькая, никак не рождалась. Малышка начинала сердиться и резко, невпопад дергать струны.

— Давай ненадолго прервемся, — предложила леди, и дочь Халтиона с готовностью положила инструмент на скамейку рядом.

Дурманяще пахли разморенные Анаром травы. Жужжали шмели, а со стороны тренировочной площадки доносился звон оружия.

— Попробуй прислушаться к голосу своей фэа, — начала Лехтэ, и юная эллет с готовностью закрыла глаза. — Что она тебе говорит? Радостно ей или грустно? Чего она хочет?

Алкариэль сосредоточенно сдвинула брови, немного покусала губу и наконец сказала:

— Ей весело и любопытно. Она хочет узнать еще больше нового.

— Вот и славно, — улыбнулась Лехтэ. — Теперь попробуй передать свое настроение через музыку. Просто прикасайся к струнам и проверяй, какие издают наиболее подходящие звуки. Как поймешь, что нашла нужные, пользуйся только ими, откликнувшимися тебе.

— Хорошо!

Малышка распахнула глаза и вновь с готовностью взяла инструмент. Пристроив его поудобнее на коленях, она принялась трогать струны одну за другой. Алкариэль то согласно кивала, то сердито мотала головой, будто пыталась отогнать надоедливого комара. Наконец, глубоко вздохнув, маленькая ученица расслабилась и действительно попробовала сложить мелодию.

— Уже гораздо лучше, — похвалила ее Лехтэ.

Эльфиечка довольно улыбнулась и, вдохновленная успехом, продолжила. Разумеется, музыка выходила еще очень неловкая, и все же это была именно ее собственная мелодия, продиктованная фэа, а не что-либо иное, сочиненное ранее другим эльда.

— Попробуй поменять некоторые ноты местами, — предложила наставница.

Ученица принялась экспериментировать, и скоро мотив стал более мелодичным и плавным.

— Вот это ты уже сможешь продемонстрировать родителям вечером, — сообщила Тэльмиэль.

— Ура! — обрадовалась ученица и, обернувшись, посмотрела с нетерпением: — Леди Тэльма, а мы будем сегодня бегать?

— Обязательно, малышка, — подтвердила та.

Бег, а еще метание копья и стрельбу из лука Алкариэль очень любила. Даже сильнее, чем танцы, и это несмотря на то, что двигалась и исполняла различные па ее юная подопечная действительно весьма талантливо.

Они еще немного позанимались, а потом, когда звон оружия смолк, Лехтэ завершила урок и отправилась с ученицей на опустевшую тренировочную площадку.

Малышка заняла исходную позицию и по сигналу наставницы пустилась вперед.

«Сюда бы Артанис, — подумала нолдиэ и улыбнулась собственным мыслям. — Вот бы кто смог действительно превосходно обучить ее всем спортивным премудростям».

Но, поскольку они с родителями малышки не собирались делать из нее чемпионку всенолдорских состязаний, которые, впрочем, в Белерианде не проходили, было решено, что умений самой леди вполне достаточно.

Алкариэль с разбегу перемахнула через препятствие и задорно рассмеялась.

— Молодец! — крикнула ей в ответ Лехтэ.

А бегунья, достигнув, наконец, мишени для метаний, схватила тренировочное копье и прицелилась.

На краю площадки появилась тень, и Тэльмиэль, обернувшись, увидела отца малышки. Тот, перехватив ее взгляд, кивнул, и вновь сосредоточился на дочери. Алкариэль же тем временем занесла руку и, приложив последнее мощное усилие, послала копье в полет.

— Ура, почти в самый центр!

— Поздравляю! — крикнул Халтион, и дочка бросилась к нему на шею.

Стоило сделать перерыв, да и самой Лехтэ было любопытно заглянуть наконец в мастерские и посмотреть, как дела у мужа и сына.

— Беги пока домой, — объявила она. — Отдыхай и играй. А вечером приходи — потанцуем.

— Скоро праздник Сбора урожая! — напомнила юная эллет.

— Верно. И ты должна быть на высоте.

Малышка решительно вскинула руку, демонстрируя серьезность намерений всех перетанцевать, и, весело рассмеявшись, помахала на прощание и пошла вместе с отцом. Лехтэ же, наскоро перекусив прямо на кухне, направилась к мастерским.

Куруфин устало отодвинул очередные расчеты и, не найдя в них ошибки, перешел в ту часть мастерской, где предстояло осуществить задуманное.

«Сколько всего уже сделал и сам, и с сыном, а с этой установкой никак не получается! И ведь чувствую, что решение уже совсем близко, почти рядом…» — думал он.

— Ясного дня, любимый, — радостно впорхнула Лехтэ, распахнув дверь. — Не помешаю?

— Нет, конечно. Хотя…

— Ты занят? Мне уйти, Курво?

Но тот уже не слышал, а быстро подлетев к столу, где лежали черновики, принялся что-то писать. Тэльмиэль знала, что отвлекать супруга в такие моменты не стоит, а потому отошла к окну и, сложив руки на груди, принялась наблюдать. Однако чем ее нежданное появление помогло ему, понять Лехтэ пока никак не могла.

Искусник все писал и писал, изредка бросая задумчивые, чуть вопросительные взгляды на жену, а после кивал сам себе и продолжал строчить.

Наконец, отбросив свиток, он подошел к супруге и обнял ее.

— Благодарю тебя, родная, — сказал он. — Ты очень помогла мне.

Лехтэ вопросительно подняла брови и ласково провела рукой по заплетенным волосам мужа:

— Чем же?

— Своим появлением. И украшением на твоей голове, — пояснил он.

Она с удивлением посмотрела на супруга и, немного подумав, напомнила:

— Ты же сам его мне сделал несколько лет назад…

— Я помню, мелиссэ, — улыбнулся в ответ Куруфин. — Но именно сейчас я понял, как воде следует выплескиваться на огонь. Конечно, одного этого будет недостаточно, и что противопоставить страху и ужасу, насылаемому Морготом, мы с Тьелпэ еще не нашли. Однако теперь я знаю, как поступить с водой. Думаю, сын справится с недостающими компонентами, и относительно скоро мы сможем испытать нашу новую разработку.

— Я очень рада, что смогла помочь, пусть даже так неожиданно, — ответила Лехтэ. — Испытывать снова поедете в Химринг?

— На этот раз к Кано. Я обещал ему.

— Это хорошо — я давно не видела Макалаурэ. Ты же возьмешь меня с собой?

— Если обстановка останется такой же спокойной.

Лехтэ улыбнулась и кивнула, а Куруфин нежно поцеловал жену.

Идриль провела ладонью по лбу и удовлетворенно вздохнула. Долгий труд по созданию галереи был завершен.

Падавшие сквозь высокие окна лучи Анара освещали убегавшие вдаль высокие круглые арки, на интрадосе которых было изображено густо усеянное звездами ночное небо, поддерживаемое колоннами в виде раскидистых дубов, тонких берез и мощных вязов.

Принцесса сняла туфли и пошла по выложенному камнем полу, беззвучно ступая, чтобы не спугнуть тишину.

Над межарочными пролетами их команда трудилась особенно долго. Она сама написала множество фресок, а Ненуэль украсила мозаикой своды. Поначалу роспись в точности воспроизводила ночные улицы Тириона. Казалось, что ты идешь по залитому светом Тельпериона городу, и эта иллюзия была настолько полной, что многие эльдар, войдя туда впервые, заметно терялись.

Итариллэ бережно провела ладонью по искусно нарисованной птице, затерявшейся в кроне дерева, и улыбнулась. Как раз в этом месте ландшафт постепенно начинал меняться. В привычный пейзаж оставшегося в прошлой жизни города нолдор вплетались все новые и новые детали, поначалу незаметно, но вскоре посетитель уже не мог не обращать на них внимания и шел, осматриваясь с неподдельным интересом. Всего четверть лиги пути — и вот уже город за пределами галереи был совершенно новый, ни на что не похожий. Иные башни, поля, сады. Хотелось выйти на балкон и, спустившись по лестнице, выбежать на улицу.

«Кажется, действительно неплохо вышло», — решила Итариллэ.

Теперь можно было и отдохнуть. Вновь надев туфли, она покинула дворец и направилась на поиски подруги. Ненуэль должна была работать над второй по счету мозаикой, которую она перекладывала.