Очень осторожно, ступая по своим же следам, он выбрался обратно на дорогу, где к нему присоединился Щен. Они прошли несколько шагов вдоль дороги, рассматривая ближайшие «растения», но раздавленный лист был слишком сильным укором. Альмарион вновь сел в седло, подняв туда же и Щена.

— Очень красиво, но я понимаю, почему это место не входит в число самых подходящих для прогулок.

Лехтэ тем временем с замиранием сердца разглядывала зеленые полупрозрачные листики, сквозь которые, если посмотреть на свет, можно было увидеть солнце. Тонкие прожилочки, похожие на рисунок древесных вен. На ощупь листики были нежные и ласковые. И весь лес совершенно, до самого конца был каменным.

Поверить в такое оказалось нелегко. Тэльмэ ехала, разглядывая разбросанные тут и там островки цветов, где живые перемежались с сотворенными, и было почти невозможно догадаться, где из них какой.

— Да точно ли они из камня? — с некоторым недоверием в голосе спросила Атаринкэ супруга, свешиваясь с лошади и трогая пальцем синий венчик колокольчика. Тот упруго качнулся. Лазурит. Без сомнения.

Именно melindo указал им на эту особенность. Добрая шутка Аулэ — пусть-ка те, кто случайно забредет в этот лес, поугадывают, где что.

Остановив лошадь, Тэльмэ принялась рассматривать четырехгранные побеги бересклета, его буроватые соцветия. В сердце рос восторг перед умением его создателя. Мастерства, впрочем, давно всем известного, но это его отнюдь не умаляло. Наверное та, кому был предназначен дар, тоже по достоинству его оценила. А как же иначе?

В траве проползла букашка, взлетела ввысь, к небесам, божья коровка, и ощущение того, что ты в живом лесу, стало поистине полным.

Хотелось сесть и смотреть, наблюдать. Восхищаться. Хоть какое-то время, но посвятить безмолвному созерцанию.

— Какое чудо ты нашел! — шепотом, чтоб не спугнуть прозрачную, хрустальную тишину, произнесла Лехтэ.

Кстати, хороший повод сделать привал. Да и время уже перевалило за полдень. Этой мыслью она и поделилась с мужем и сыном.

— Тут найдется какая-нибудь полянка? — спросила она. — Если ты в тот раз, семь эпох назад, хотел набрать веток, значит собирался развести костер? У нас с собой каштаны есть — мы могли бы их пожарить. В котелке. И заварить потом свежего квениласу к пирожкам. Что скажете?

Атаринкэ был очень рад, что жена и сын оценили этот великолепный каменный лес. Конечно, он немного преувеличил, сказав, что перепутал его с настоящим — голос камня тяжело спутать с мелодией живых растений.

Когда Лехтэ предложила устроить привал, он согласился, только уточнил, что им надо проехать еще немного вглубь, туда, где встречаются и настоящие деревья и кустарники, а значит, можно и собрать хворост для костра.

Добравшись до нужного места, они начали организовывать стоянку. Алмо охотно помогал своим отцу и маме, только передвигался он теперь с опаской — и пока обустраивали лагерь, и когда искал хворост. Только устроившись у огня, эльфенок вздохнул свободнее: здесь он точно ничего не повредит! А вскоре все они сидели у огня, ожидая, когда будут готовы каштаны.

Щена же такие тонкости не волновали: он деловито принялся подкапывать кустик тысячелистника. Окоп получался широким: прикорневая розетка листьев-кристаллов не давала рыть ближе к корням. Эльфенок попытался строго, как его учили, сказать щенку, что-то неправ. Попытка успехом не увенчалась. Тогда Алмо решил оттащить зверя, но едва только сделал пару шагов в нему, как песик, тявкнув, отпрыгнул.

— Стой, ушастое безобразие! — вскричал эльфенок.

Щенок в ответ завилял хвостом и ввинтился в прогалину между ветвями живого и каменного кустов.

— Вот ты, значит, как?! — Альмарион, забыв о своих опасениях, скользнул следом.

На землю с тонким звоном упало несколько листьев. Алмо выглянул из ветвей, желая оценить ущерб и с удивлением увидел, как по каменной ветке снизу вверх «текут» «слёзы». Текут и тут же застывают там, откуда несколько мгновений тому назад «росли» листья. Он посмотрел под куст: там было пусто.

— Ты это мне хотел показать, да? — спросил он, заглядывая в глаза отловленному Щену.

В ответ тот быстро-быстро замахал хвостом.

— Ты — настоящий друг! — с облегчением поблагодарил эльфенок. И все же за раздавленный лист ему было стыдно.

Возвращаясь к костру, Альмарион ступал осторожно, но желание экспериментировать крепло в нем с каждой секундой. Подопытным стал тот сам, подрытый щенком кустик. Альмарион осторожно попытался отломить один из резных листочков. Тот не поддался. Удивленный эльфенок нажал сильнее. Листочек не отреагировал. Алмо заглянул под лист, обошел кустик вокруг, снова попробовал лист на излом…

А потом мама позвала всех есть каштаны. Полакомиться ему хотелось, так что эта загадка осталась без ответа. Альмарион очень надеялся, что не навсегда.

***

Дождавшись, пока Атаринкэ и Алмо разведут костер и огонь станет сильным, Лехтэ достала каштаны, надрезала каждый крест-накрест, выложила их в котелок и поставила тот на угли. И принялась их жарить, периодически встряхивая. Наконец, лакомство было готово. Поставив воду под квенилас, она достала пирожки и позвала мужа и сына, который с увлечением изучал очередное каменное растение.

— Готово!

Все с энтузиазмом приступили к еде. За разговором, за обсуждением той, первой поездки в Эпоху Древ и поездки нынешней, время пролетело незаметно. Лехтэ думала о том, что пора действительно поворачивать на Север. Здесь, в этих краях, у них больше не оставалось нереализованных планов, да и продвигаться дальше на юг, как подсказали майяр, было крайне нежелательно. Пока. А потом, в следующий раз, видно будет. Лехтэ улыбнулась задорно и, поймав взгляд Атаринкэ, подмигнула ему. Настроение было замечательным.

Когда закипела вода, Лехтэ заварила квенилас, на этот раз кинув туда плоды дикого шиповника, листья земляники и черной смородины, а также ложку чабреца. Над поляной поплыл густой аромат трав. Однако вскоре и с квениласом было закончено.

— Что ж, пора отправляться, — сказала она, по очереди посмотрев на Алмо и Атаринкэ. — Теперь наш путь лежит к Великим Льдам.

Атаринкэ с помощью сына начал собирать лагерь, а Лехтэ, поднявшись, в последний раз подошла к чудесным каменным деревьям и, положив руку на один из стволов, негромко заговорила:

— Вот и закончился наш визит к вам. Увы, но нам пора уезжать. Но мы не прощаемся, нет. Кто знает, может однажды мы еще вернемся сюда. В любом случае, я буду с теплом вспоминать сегодняшнее приключение — и эти деревья, и травы, и загадки мастерства вашего создателя.

Едва она успела договорить, как сверху ей, кажется прямо с дерева, упали в ладони… две землянички. Каменные. Ягодки были восхитительной красоты. Спелые, они словно сами просились в рот. Еще чуть влажные от росы, с листочками и веточками, образовывавшими у основания естественную природную петельку, словно созданную для того, чтобы носить ягодки на шее, как кулон. Но, конечно, земляника не растет на деревьях. Даже каменная.

Лехтэ с легким недоумением посмотрела вверх, потом тряхнула головой, рассмеялась легко и звонко и, сжав подарок в кулаке, побежала к мужу и сыну, чтобы показать.

— Melindo, смотри! Само в руки упало!

Лехтэ вытащила из воротника рубашки тонкий шнурок и, надев на него подарок, повесила кулон на шею.

Анар ярко светил с чистого, без единого облачка, неба, и Тэльмэ подумала, что до вечера они успеют проехать довольно много. Лошади уже стояли готовые, и родители, дождавшись, пока Алмо вскочит в седло, последовали его примеру и тронули коней. Щен, как всегда, побежал вперед.

Путь их лежал теперь в сторону Арамана. Покинув гостеприимный Каменный Лес, они выехали на открытое пространство и пустили лошадей быстрее. Как обычно вечером они остановились и разбили лагерь, чтобы с утра вновь продолжить свой путь.

Нолдор ехали то быстрее, то медленнее. В дороге обсуждали предыдущие многочисленные поездки по Аману, рассказывали друг другу о забавных и интересных случаях. И Атаринкэ, и Лехтэ было чем удивить или позабавить и сына, да и друг друга тоже.