Покопавшись в памяти, Алмо извлек оттуда еще и сведения о фейерверках, которыми тот любил баловать своих приятелей.

Вторая половина дня обещала быть не менее интересной, чем первая.

***

До парка они решили дойти пешком — до него было недалеко, к тому же погода стояла чудесная. Все, и Лехтэ в том числе, с удовольствием предвкушали прогулку. Миримэ успела ей кое-что об этом месте поведать, но она не спешила рассказывать все подробности Алмо, чтобы не испортить ему впечатление.

Скоро неширокая, мощеная камнем улочка, по которой они шли, закончилась, и прямо перед ними распахнулся парк.

То есть, что они у цели, семья узнала только из пояснений бабушки Нальтиэль, которая в последний момент решила к ним присоединиться. Сам парк развлечений был естественным образом вписан в ландшафт и прятался среди деревьев, кустиков и холмов. Они переглянулись, улыбнулись друг другу в предвкушении и перешагнули границу.

В тот же момент в воздухе словно бы разлился звон десятков маленьких колокольчиков, идущий из ниоткуда, но скоро смолк. Они поняли, что к ним навстречу кто-то идет.

Кусты, росшие по обе стороны от дорожки, расступились слева и к ним вышел майа. Серебристые волосы рассыпались по его плечам, а в светло-серых глазах отражались бессчетные годы.

— Vande omentaina! — поприветствовал их он.

— Vande omentaina, Olorin, — ответила ему леди Нальтиэль за всех, а мальчики синхронно поклонились.

— Я не стану держать вас на пороге долго. Идите и не бойтесь: что бы не произошло с вами в этом саду — оно будет лишь предостережением. Или советом. Или просто шуткой, — он умел смеяться одними глазами: Альмарион даже восхитился, увидев, как мудрость веков в один миг сменилась детским задором.

— А если после у вас будут вопросы, то в беседке всегда накрыто к чаю. — Олорин исчез и только голос его вплетался еще в перезвон колокольчиков. — Путь туда откроет желание…

— Ну что, начнем? — спросила Лехтэ у родичей, пряча в глазах веселый задор.

— Если мы по дороге разделимся, то встречаемся потом, в конце дня, в беседке, — сказала Нальтиэль.

И они ступили вглубь парка.

Множество маленьких, утоптанных дорожек лентами разбегались в разные стороны, и решить, на какую из них ступить, было не такой уж простой задачей. Каждая манила, обещая в конце что-нибудь интересное, и они решили после недолгих раздумий для начала просто пойти прямо.

Тропа вскоре привела их к зеленому лабиринту. Алмо с Вьекално, как мужчины, пошли вперед, а дамы за ними. И всем им пришлось изрядно поплутать, чтобы найти выход. Конечно, всерьез с ними в парке Олорина ничего скверного случиться не могло, но это только подогревало азарт. Как скоро они смогут сами найти выход, прежде чем за ними придут и выведут? Нашли. Даже часа не проплутали, и вышли смеющиеся и счастливые.

А по другую сторону лабиринта, в полусотне шагов, раскинулось небольшое, гладкое, словно блюдечко, озеро. На воде покачивались крохотные, рассчитанные на одного лодочки в виде сложенных лебединых крыльев или лепестков цветка. Правда, ни весел, ни чего-либо подобного не наблюдалось.

— Они сами плывут, — пояснила Миримэ родичам. — А если захочешь, то могут подняться в воздух. Можно просто покататься на них по озеру, а можно свободно передвигаться в ней по всему парку. Ну как, выберем себе по одной?

Альмариону понравилась лодочка в виде листа лопуха с завернутыми вверх краями. Именно в такую в прошлом году он собирал лесную землянику.

Уселся и, прикрыв глаза, четко подумал: «Туда, где будет интересно». Никакого движения он не почувствовал, но через несколько минут открыл их совсем в другом месте.

Не было рядом ни озерца, ни его спутников. Да и лодочки тоже уже не было. Эльфенок сидел на траве лицом к поросшей редкими кустами поляне. А в траве алели бусинки земляники.

«Спасибо, но я только отобедал», — подумал нолдо.

— Что, совсем не хочется? — пятнышко солнечного света, лежащее перед ним, вдруг поднялось и превратилось в мальчика ростом в ладонь, похожего на самого Куруфинвиона. Голос у него был звонкий, как ручеек, бегущий по камушкам.

— Ты так вкусно о ней думал!

— Ну вот, — огорчился Алмо, — а я надеялся, что направляю лодочку…

— Ну да, ты и направил. Ко мне, — объяснил мальчик. — Ты со мной не поиграешь? В догонялки? По деревьям?

— По деревьям? — Альмарион с растущим интересом осмотрелся.

Кажется, он попал туда, куда хотел.

***

Лехтэ выбрала лодочку в виде лепестка лилии и осторожно ступила внутрь, но садиться не стала, оставшись стоять в полный рост. Миримэ села в соседнюю, в виде лебединых крыльев, и они поплыли.

Некоторое время суденышки, повинуясь их желанию, просто плыли по озеру. Осторожно, даже бережно, потом Лехтэ вдруг подумала, как хорошо было бы сейчас оказаться в небе. Нет, не высоко, а хотя бы на уровне крон деревьев, и полетать немного, посмотреть на мир с высоты.

Маленький кораблик под ногами дрогнул и, замерев на долю секунды, поднялся в воздух. За спиной раздался удивленный вскрик Миримэ, но недаром сестра, как и она сама, была наполовину нолдиэ. Уже через мгновение она присоединилась к ней, догнав, и они с Тэльмэ, взявшись за руки, полетели, чувствуя себя в самом деле двумя птицами. Лехтэ некоторое время с восторгом оглядывалась по сторонам, а потом громко, радостно рассмеялась.

Скоро они приземлились, вышли из лодочек и увидели высокую карусель, какие, говорят, встречались когда-то в земле атани. Самый простой деревянный шест, к которому были подвешены веревочные качели. Жена Атаринкэ с интересом обошла их, а потом села. Ее сестра устроилась напротив, и механизм пришел в движение, завертевшись. Сначала медленно, потом все выше и выше взлетали сиденья на канатах. Не было видно никого, кто бы ими управлял. Скоро веревочные качели летели в воздухе по кругу уже параллельно земле. Волосы развевались, сестры смеялись, и им обоим казалось, что они вернулись в далекое беззаботное детство.

А небо было удивительно синее, и птицы сказочно пели.

***

В конце концов, вдоволь напрыгавшись по веткам, они с Лучиком поели земляники. И Алмо попросил разрешения собрать немного ягод для спутников. Мальчик-солнечный зайчик на это пообещал, что ягоды будут ждать их в беседке, а потом, подмигнув, спросил:

— И ты даже ничего не хочешь узнать?

Эльфенок задумался: вообще-то сейчас его интересовал лишь один вопрос:

— А ты можешь рассказать мне, кому принадлежит фибула?

— Могу. Если ты спросишь, — подтвердил собеседник.

— Тогда не нужно.

— Неожиданно.

Кажется, Лучик ждал другого ответа.

— Ты город был готов на крыши поставить, а сейчас отказываешься узнать.

Нолдо спрыгнул с ветки, на которой сидел: сверху особо скрытные ягоды просматривались лучше.

— Я не отказываюсь узнать, я не хочу получить готовый ответ просто так.

— А если, пока ты будешь искать ответ, кто-то пострадает?

Алмо смущенно хмыкнул:

— Вьекално уже… И мне действительно жаль: как-то я ушиб локоть и два дня не мог нормально пользоваться рукой. Но мы уедем завтра утром. И я узнал главное: ее делал кто-то из наших.

— А узнать кто я тоже не хочешь тоже? — Лучик тоже заметил спелую ягоду и совсем как эрухини отправил ее в рот, зажмурившись от удовольствия. Но ведь Алмо прекрасно понимал, что сейчас рядом с ним не один из сотворенных.

— Нет, когда-нибудь, когда я буду рассказывать о тебе сказки, я придумаю это сам. Я ведь только догадываюсь, кем была та, что танцевала на холме, но это не мешало мне ею любоваться. Так и с тобой: я благодарен за ягоды и за игру, и за все остальное, но выспрашивать ответы не буду.

— Ладно, — просто согласился оживший солнечный зайчик.

А потом, на миг отвернувшись, он выпустил в эльфа множество летучих пушистых семян. Ветерок подхватил их и закружил вокруг нолдо белым вихрем. Деревья, кусты и земляника куда-то пропали: вокруг них простирался луг. В траве часто-часто белели головки одуванчиков. Алмо набрал полные ладони пушинок и сдул их в сторону собеседника. Тот побежал, и белый шлейф сбитого с цветов пуха тянулся за ним. Эльф пустился следом и почувствовал вдруг, что взлетает, поддерживаемый пушинками, которые почему-то перестали слушаться ветра.