Страж сдвинул в сторону мешки и ящики, освобождая пространство. Я кулем повалилась на пол, ощущая, как от тела разит застарелым пóтом, грязные пряди свисают сосульками.

– Уверен, что он нас не выдаст? – прохрипела я.

Страж бережно накрыл меня пальто:

– Больше Сайен тебя не отнимет. Через мой труп.

Заурчал двигатель. На лбу у меня выступила испарина.

– Спать, – пробормотала я. – Хочу спать.

Страж устроился рядом и накрыл своими ладонями мои, грозя огромной пятерней расплющить тонкие пальцы в шерстяных перчатках.

– Отдыхай, – шепнул он. – Я покараулю.

Заточенный в «Экстрасенсе» полтергейст паутиной трещин расколол мой лабиринт. Убаюканная мерным покачиванием фургона, я провалилась в сон, – из мутной воды, затопившей маковое поле, одно за другим всплывали воспоминания.

Мои бабушка и дедушка, почти исчезнувшие под сенью Якоря. Наша ферма, обнесенная шиповником, резная табличка в форме медоносной пчелы над дверью.

Отец, казненный золотым мечом.

Портовый рабочий умудрился провезти под носом у береговой охраны двух самых разыскиваемых преступников Сайена. Казалось, минула целая вечность, прежде чем фургон остановился и Страж вновь подхватил меня на руки. Кости опять заломило. Боль капля за каплей просачивалась под кожу, норовя обратиться в бурный поток.

Припарковавшись на тихой улочке, докер втолкнул нас в узкий коридор.

– Ваша явка, – сухо обронил он. – Агент скоро выйдет на связь. До тех пор из квартиры ни шагу.

Дверь захлопнулась, щелкнул замок.

Тишину нарушало лишь мое прерывистое дыхание. Наверх тянулась лестница. Страж застыл у подножия, подсунув мне под голову ладонь.

В колонии он всегда умел защитить и помочь, прикрываясь мнимым могуществом. А теперь он просто беглый преступник. Бог в изгнании. Бессильный унять мою боль.

Поднявшись по ступеням, Страж бережно уложил меня на просторный диван. Утопая в широких и мягких подушках, я разглядывала наше новое пристанище: лепнина на потолке, кремовые стены, паркетный пол в елочку. Стол у панорамного окна сулил долгие завтраки в янтарных лучах рассвета. От обстановки веяло чистотой и умиротворением.

– Камин бутафорский, – заметила я.

– Действительно, – согласился Страж.

– Ты точно… – Я запнулась, подавляя истерический смех. – Точно выдержишь?

– Выдержу? – эхом повторил Страж.

– Ну да. Ты ведь любишь часами смотреть на огонь. Водится за тобой такой грешок, не замечал?

Страж укоризненно фыркнул. От приступа немого смеха у меня дико заныли ребра. Я потянулась сесть, но тело не повиновалось.

– Какие-нибудь пожелания на сон грядущий? – спросил Страж, поочередно запирая ставни.

– Мне надо… в душ.

Заминка. Дрожь в голосе. Они и выдали меня с го- ловой.

– Наберу тебе ванну, – чуть погодя произнес рефаит.

По обыкновению, он уловил самую суть: ванна – более щадящий вариант для человека, прошедшего ад водной пытки.

– Хорошо, – пробормотала я.

Страж скрылся за дверью. Через мгновение раздалось характерное бульканье, загудели трубы.

В горле пересохло? Мои руки машинально сжались в кулаки. Плеснуть темной владычице водички?

– Пейдж.

Я уставилась в глаза рефаита – демонические, безжалостные. Сухейль Шератан снова явился утопить меня на суше.

Мышцы словно одеревенели. Меня опять приковали к треклятой доске, на лицо набросили мокрую тряпку. Охваченная страхом, я шарахнулась прочь от этих жутких глаз и повалилась на пол. Каждая косточка вдруг сделалась хрустальной, от удара скелет разлетелся вдребезги. Напрасно я ловила ртом неуловимый воздух и старалась дотянуться до несуществующего ножа.

Знакомая аура взывала ко мне. Когда пелена рассеялась, я увидела Стража, застывшего на расстоянии вытянутой руки – не слишком близко, но достаточно, чтобы помочь мне освоиться, вспомнить.

– Прости, – прохрипела я. – Мне просто…

Я не могла подобрать слов, как ни старалась.

Страж предупредительно поднял затянутую в перчатку ладонь:

– Нам еще долго куковать в этой квартире. Поэтому давай условимся заранее: впредь никаких извинений.

Минуту я собиралась с духом, потом, опираясь на Стража, встала и заковыляла в ванную.

– У меня просьба: какие бы звуки ты ни услышал, пожалуйста, не входи, пока я сама не позову.

Помедлив, рефаит кивнул. Я тщательно прикрыла за собой дверь.

На бортике горели ароматические лавандовые свечи. Чистое, просторное помещение вновь повергло меня в ступор. Кафельный пол с подогревом. Белоснежные пушистые полотенца, накрахмаленная сорочка. Повернувшись спиной к зеркалу, я стянула куртку, свитер, брюки, рубашку, заляпанную кровью еще в каземате. Ворсистая ткань царапнула свежий шов на предплечье.

Увидев свое отражение, я поняла, почему Страж предпочел свечи. Даже их тусклого мерцания хватило с избытком. Начиная от шеи, мое тело напоминало сплошной синяк.

Всматриваясь в зеркало и пересчитывая увечья, я точно переживала все заново. Руки, стискивающие мне горло. Кастет, врезающийся в живот. Ребра, треснувшие под натиском подбитых гвоздями сапог. Мои мучители постарались на славу. И слепящая белизна вокруг: белоснежные стены, пол. Ни единого пятнышка, как в операционной, – по крайней мере, на первых порах. Ни единого уголка, чтобы скрыться от издевательского смеха и бесконечных вопросов.

Засохшая кровь там, где плоть исполосовали осколки «Экстрасенса». Над бровью багровела ссадина – алый мазок на фоне мертвенно-бледной кожи. Подбородок свернут набок. Конечно, меня избивали и прежде, но никогда еще надо мной не трудились мастера пыточного искусства.

Не успела я отойти от затяжной реабилитации после колонии, как нужно начинать все заново. Мой организм уподобился карточному домику, готовому рухнуть от малейшего дуновения ветерка.

Безмятежная поверхность ванной выглядела особенно зловеще. От прикосновения к воде кожа моментально покрылась мурашками, ободранные цепями лопатки заныли.

Мне необходимо смыть кровь, а заодно подавить этот страх в зародыше, если не хочу заработать фобию.

Затаив дыхание, я опустила в ванну сначала одну ногу, потом другую.

Поджилки у меня тряслись, царапины горели. Только погрузившись до пояса, я наконец отважилась выдохнуть. Приятное тепло обволакивало. Я почти забыла, какое это блаженство – купаться в теплой воде. После каждой экзекуции меня, мокрую до нитки, оставляли дрожать от холода.

Озноб усилился. Из груди вырвался надсадный вой. Сутками напролет я молчала. Стискивала зубы под пытками. Крепилась, не сломалась. И вот теперь напряжение кошмарных дней, когда меня, попранную, обезличенную, терзали в застенках, хлынуло наружу.

Страж исполнил мою просьбу и не появлялся. Я рыдала, пока не охрипла, а после вытянулась во весь рост и обхватила себя руками, впиваясь пальцами в синяки.

Вода почти остыла, когда мне наконец удалось сесть. Я медленно набрала пригоршню. Поднесла к лицу. Намочила нос. Потом губы.

Расплата последовала незамедлительно. Мускулы налились свинцом. Окружающий мир померк, я снова перенеслась в темницу и судорожно вцепилась в бортики ванны. Пей, тварь, шипел Сухейль. В ушах зашумело. Никто тебя не спасет. Перевалившись через край, я соскользнула на пол и скорчилась над унитазом.

Пустой желудок сводило от спазмов. По спине струился холодный пот. Меня не просто рвало, а буквально выворачивало наизнанку.

– Пейдж? – послышалось из-за двери.

– Все нормально, – глотая слезы, откликнулась я. – Нормально.

Сплюнув остатки желчи, я снова полезла в ванну, преисполненная решимости смыть с себя клеймо узницы.

Темная владычица не желает промочить горло? Отпраздновать свое недолгое царствование?

– Страж. – В горло словно засунули кляп. – Не могу, задыхаюсь…

Пей.

На жуткую долю секунды почудилось, что я вот-вот потеряю сознание и утону, но тут, откуда ни возьмись, возник Страж и ухватил меня за локти.