В Академию мы вернулись ни с чем: нам ничего не удалось выяснить о пропаже Иштар, а наши домыслы не подтвердились. А еще ректор встретил нас новостью о том, что воришка вернулся! По словам Ниалла, пропажи еды и украшений стали еще заметнее: неизвестный пакостник даже выкрал брошь с изумрудами из ректорского кабинета!
Я вновь вызвался помочь. Блестящий ум и интуиция подсказали мне, что преступник действовал один: он просто физически не успевал побывать в двух местах за ночь, поэтому пропажи чередовались. Также я предположил, что он был как-то связан с Академией и знал все закутки, где можно было спрятаться. Мы с ректором засели в женском общежитии: накануне я наткнулся на повариху, которая жаловалась на исчезновение целого мешка муки, а значит, у воришки по графику были украшения.
Ияр бросил взгляд на детей, ожидая восхищения своими дедуктивными способностями. Айа увлеченно посасывала сладкий кончик травинки, пока ее брат смотрел на барда с открытым ртом.
— Вот дети пошли, — по-доброму проворчал Ияр, продолжая рассказ.
Ночь казалась бесконечной. Мы уже отчаялись кого-нибудь поймать. Ниалл надеялся, что у преступника проснулась совесть, и тот решил прекратить брать чужие вещи.
Первые лучи солнца начали освещать коридор, обозначая начало нового дня. И тут появилась она. Одного взгляда на нее хватило, чтобы я понял: я пропал. Возможно, причиной тому была бессонная ночь, долгое отсутствие ласки или внезапное наваждение — сейчас это уже не имеет значения. И почему я раньше не замечал, как она прекрасна? Моя чудесная память запечатлела тот момент навечно. Длинные белые волосы мягко струились по груди, подчеркивая идеальные, словно у лиры, изгибы фигуры. А белая ночная рубашка…
Ияр осекся: он едва не сболтнул лишнего, погрузившись в воспоминания.
И хотя мрак коридора не позволял разглядеть ее лица, я был уверен: Су в тот момент была великолепна. Кровь отлила от головы, и на некоторое время я даже забыл, что делаю в коридоре женского общежития.
Су была очень взволнована. Она спросила, не видели ли мы Никкаль. Оказалось, что та уже которую ночь не ночевала в своей комнате. Мы были обеспокоены: а что, если она наткнется на вора, и тот устранит ее как случайного свидетеля? Мы кинулись на поиски. Нам повезло: Никкаль нашлась почти сразу. Она лежала на полу этажом выше и спала, словно сон застал ее врасплох по пути в комнату. Мы так и не смогли ее разбудить. Я часто носил девушек на руках, поэтому без проблем донес вашу маму до комнаты. И лишь там мы заметили, что Никкаль сжимает в руках чей-то серебряный медальон. Разборки решили отложить до утра.
Утром мы с ректором наведались к ней в комнату. Никкаль клялась, что ничего не помнит, а вся ночь прошла как в бреду: ей уже который день снилась какая-то чертовщина. Ниалла начали одолевать сомнения: он не мог представить, чтобы хрупкая девушка в одиночку могла вынести огромный мешок муки! А меня, как лекаря, беспокоило состояние Никкаль. Я никогда не видел такого крепкого сна прежде.
Было решено запирать вашу маму на ночь в комнате. Если кражи продолжатся — Никкаль невиновна.
Нам очень хотелось, чтобы наши выводы оказались ошибочны. Но первая ночь прошла спокойно. Как и вторая: продукты оставались на кухне, а студентки перестали жаловаться на пропажу драгоценностей. К сожалению, наши опасения подтвердились.
— Ой-ой! И что, маму наказали? — Ану в ужасе замолчал, когда понял, что только что перебил Ияра. Но музыканта это не смутило: реакция мальчика была очередным доказательством, что рассказ слушают.
— Не совсем.
Мы так и не смогли разгадать мотивов Никкаль: никогда прежде она не была уличена в чем-то подобном. Все твердила, что совершенно ничего не помнит, словно из памяти вырезали несколько последних ночей.
А через пару дней в Академию пришла беда.
Студенты начали чахнуть. Несколько человек сошли с ума, один парень едва не умер. В соседней деревне за ночь погиб весь урожай и начался падеж скота, хворали дети. Староста обратился к Ниаллу с мольбой о помощи. Все силы были направлены на поиски причин этой чертовщины. Одни обвиняли потревоженных битвой утукку, но обряды и жертвоприношения не принесли результатов. Другие думали, что так могли отомстить Четверо, вот только никто не знал, как именно они это проделали. Дом Льва грозил превратиться в Дом Умалишенных.
За всей этой суматохой мы совсем забыли о Никкаль. Она практически не выходила из своей комнаты, и Ниалл распорядился, чтобы ей приносили еду прямо туда. Вашей матери повезло иметь таких друзей, как мы с Су, иначе вас бы сейчас здесь не было, не реши мы ее навестить. Никкаль оставалась нашей подругой, пусть она и была воришкой. После такого тяжело не верить в интуицию.
Никкаль лежала в бреду. Бормотала о каких-то огоньках, душах и проходе. У нее была сильная лихорадка, она практически не реагировала на происходящее вокруг и даже не узнавала нас, своих лучших друзей. Но не это было самым странным. Ладони Никкаль были словно окутаны плотной пеленой серого тумана. Одно прикосновение к ним навевало невыносимую тоску. На коже ее рук проступали незнакомые мне символы.
Ниалл был в замешательстве. Ему даже пришлось побороть свою неприязнь к Кингу — генералу Тиамат, который еще несколько месяцев назад был частью Пяти. Кингу обещал сделать все возможное, чтобы помочь Никкаль. Я, как единственный, и потому лучший лекарь во всей округе, тоже пытался найти источник болезни. Но время поджимало, а причина так и не была найдена. Как бы ни было тяжело это признавать, мы готовились попрощаться с нашей дорогой Никкаль.
— Это ужасно! Надеюсь, маму спасли! — Ану смотрел на барда глазами, полными ужаса, и был готов заплакать. Сестра мальчика громко вздохнула и демонстративно отвернулась от него.
— Выжила. И даже произвела на свет двух непочтительных отпрысков! — Ияр отложил лиру в сторону и обиженно замолчал.
Девочка кинула в Ану яблоком.
— Ай! За что? — мальчик обиженно потер плечо.
— Дядя ведь просил не перебивать! Теперь мы не узнаем, что случилось с мамой!
Ану виновато дотронулся до Ияра.
Мужчина насупился еще больше:
— Лахаму, что за дети! А я еще кормил вашу мать лепешками! — Вместо ответа Ану подобрал яблоко, запущенное в него сестрой, и молча протянул его барду. Ияр вздохнул, но подношение принял. — Что ж, последняя попытка, раз уж меня не любят, но хотя бы кормят.
Кингу объявился через пару дней. Новости были не радостными: на руках Никкаль проступала печать Иркаллы. Со слов Кингу, это значило, что у Никкаль есть сильная связь с Нижним миром, и ее может затянуть туда в любой момент. Времени на раздумья оставалось все меньше.
Из-за всей этой суматохи мы совсем забыли о пропавших вещах и продуктах. Разумеется, ваша мама была не в состоянии что-либо украсть, и мы прекратили ее запирать. В первую же ночь она вышла из комнаты… я застал ее на кухне, когда отлучился за лепешками. Никогда бы не поверил, что хрупкой девушке под силу утащить на себе баранью тушу, не увидь я это собственными глазами! Никкаль словно находилась под трансом. Она не отзывалась на свое имя и прошла мимо, будто меня и вовсе не существовало. Я слышал о таких случаях, но никогда не наблюдал их лично.
Мне стало интересно, и я решил проследить за Никкаль. По дороге я, как воплощение мужественности, даже предложил ей помочь донести тушу: негоже девушке таскать тяжести. Но она и голову не повернула в мою сторону.
Наш путь лежал в лес. Мы вышли на залитую лунным светом поляну. На всякий случай я спрятался в кустах. Никкаль положила тушу на землю и начала петь на неизвестном мне языке. И тут началось настоящее волшебство. Подношение буквально растворилось в воздухе. А над поляной зажглись сотни белых огоньков, напоминающих светлячков. Никкаль закончила петь, поклонилась и направилась в сторону Академии. Я завороженно шел следом: хоть я и был лучшим бардом (впрочем, как и сейчас), мне никогда не доводилось слышать о подобном.
