Он не слышал и не замечал, что, приподнявшись на локтях, за ним вот уже довольно давно тревожно наблюдает Сашка, готовый по первому подозрительному движению друга броситься к нему и оттащить от окна.

А Алжан всё смотрел и смотрел в темноту. И видел там свою Снежинку. Её лицо с озёрными глазами, её медовые прядки, как всегда, выбивающиеся из-под капюшона. И слышал, как она говорила ему о том, что любит, и просила его, оттуда, из-за пелены тихого рождественского снега, просила вернуться и жить дальше, ведь она всегда, всегда будет с ним. И этим ласковым снегом, и светом за окном, и теплом в груди, и его глазами, навсегда печальными, ясными, зоркими.

«Пообещай!» – кружил за окном лёгкий невесомый снег.

«Пообещай…» – звучал у него в душе тихий голос Светы. – «Ради меня. Ради нас с тобой. Ради себя самого!»

И Алжан наконец-то заговорил. Глядя, как медленно падают с неба ватные снежинки, он хрипло, надтреснутым с непривычки голосом, пообещал. Свете. Ребятам. Тренеру. Себе.

– Я – буду…