Солдаты рядом говорили тихо, но разборчиво:

— Ты смотри, все равно лезет. — смех грубый разлетался от каменной кладки. — Не угомониться же. Давай его внутрь закинем.

— Попортить же пленников. Смотри какие когти, — этот голос был старше.

— Ничего им не будет. А в степь вернемся, так к себе заберу, выучу.

— Ну, смотри сам. Я тебе не помощник… Эээй, да он кусачий! Сам лови!

И среди охранников началась возня.

Ткань полога была плотная и свет никакой не пропускала, лишь махонькое окошечко из сетки на самом верху позволяла свету проникнуть внутрь, но мглу эта крупица ярилиной благодати не разгоняла, а лишь очерчивала контуры. Я видела, как устало облокотилась Вайорика назад, где валялась охапка сена. Видела, как сжался Димитру, опустив голову. Иринь же сидела прямо и тоненькая полоска слез блестела на ее щеке.

У меня все внутри переворачивалось, будто солнцеворот за одно мгновение год жизни прокрутил. И мысли, страшные и ужасные, накинулись на меня стаей голодных волков.

Сейчас я уже не была так уверена в том, что видение не обмануло.

Полог резко одернулся и внутрь что-то закинули. Животное зло фыркнуло, зашипело на магию, что опять пошла золотой волной по ткани, а потом громко мявкнуло и прыгнуло мне на руки.

— Огонек! — ахнула я, пытаясь говорить тихо. — Как ты подрос за эти дни!

Рысенок опять фыркнул и прижался ко мне всем тельцем.

Теперь нас стало пятеро.

Тишина внутри кибитки была пухом набитая: такая же плотная и невесомая. Я гладила шерстку присмиревшего животного, Иринь положила голову мне на плечо и плакала, но так тихо, что только по влажной щеке, до которой я дотронулась, чтобы уложить поудобнее, я и поняла. Вайорика тоже молчала, хотя чего я ждала? Чтобы она упала и молила о прощении. Так не прощу никогда. Димитру тоже притих, сидел и почти не дышал.

И вдруг меня скрутило такой ужасной болью, что я задохнулась, мышцы все скрутило, а я мешком рухнула на полповозки, вся трясясь от жара непонятного.

Иринь бросилась ко мне, но ее опередила Вайорика, схватила проворно меня, да и прижала к груди. Я хрипела от боли и держалась за ее руки скрюченными пальцами.

— Терпи, Лиля. Все терпи, помоги Василе.

Вайорика качала меня на руках, как малую сестренку, поглаживала по голове и дарила тепло, которое помогало, как бы мне не хотелось это признавать. Иринь тоже сидела рядом, но растерявшись от всего произошедшего, держала меня за руку и всхлипывала.

— Что с ней? Что с Лиль? — прошептала она сквозь слезы.

Вайорика тяжело вздохнула и ответила:

— Скажу сейчас, так Лиля со своей дурной головушкой помчится, куда не надо. А не скажу — замучаете вопросами.

— Тогда говори, не томи, — повысила голос Иринь.

— Как думаете, почему хан согласился Василе оставить в живых?

— Он ведь забрал все самое дорогое у княже, сломить его он хотел, — ответила Иринь тихо.

— А месть как же? Князь за ним сразу же кинулся бы и еще неизвестно, кто кого сломил бы, — Вайорика замолчала, а потом продолжила еще тише: — Боюсь, Тэмур узнал тайны магические. Поэтому так быстро ордынский хан на землях Валахии объявился, поэтому и скрутило так Лилю. Он силу из Василе вытягивал, магию его огромную, а ты… сама знаешь, лучше меня, как вы связаны. Но раз жива, значит, и он жив. Терпи ради него. Подпитывай.

Я и подпитывала, сжимала челюсть до боли, дышала через раз, ловила алые круги под зажмуренными веками и все пыталась нащупать, почувствовать бьющее сердце Василе, его драконью душу. Но меня окружал холод и боль. И не закричать, не взлететь к нему птицей — руки Вайорики держали крепко. Я открыла глаза и метнула на нее, на предательницу нашу, что своими руками сотворила такое зло, яростный взгляд. Утренний рассвет проник в кибитку, окрашивая все вокруг серой дымкой, делая неприглядную обстановку тусклой, но более светлой. Взгляд я свой от лица Вайорики не опускала, поэтому сразу и заметила, как они потухли, как побелело и осунулось ее лицо.

Она смотрела на меня печальным взглядом, а потом привычно усмехнулась:

— Что? Думаешь, я ордынского хана привела в чертог, что домом мне служил столько лет? Отвернулась от заботы княжеской? Предала добро, что мне дарили люди? Ох, Лиля, Лиля, все по глазам твоим вижу. И как же больно мне сейчас осознавать, что ты на меня перстом своим мысленно указала, и не дрогнула твоя рука. Неужели я заслужила такое недоверие?

Я не выдержала и опустила взгляд. Не заслужила, ничего плохого Вайорика нам с Иринь не сделала. Приняла, объяснила все, разуму учила, а что с объятиями не лезла, так и не мать она нам, не сестра, чтобы к чужачкам чувства теплые проявлять, а теперь и подавно не дождемся — обидела я ее сильно.

— Но кто же тогда помог хану? — спросила Иринь.

Вайорика вздохнула и повернула голову к Димитру.

— Сам расскажешь, аль пытать тебя будем?

Мальчишка вытер кулаками глаза от слез и сжался в комок, но на разговор не пошел. Вайорика покачала головой, отпуская меня из рук и скрестила их на груди.

— Значит, пытать.

Димитру насупился сильнее, но в нашу сторону не смотрел. Упрямство и тяжелый характер явно были чертой семьи Дракул. Мы переглянулись с Иринь, и тяжесть понимания легла на наши плечи. Мне стало неимоверно стыдно, что я заподозрила Вайорику, хотя та ни разу не сделала ничего плохого нам с сестрой.

— Держи его Лиль, а я сейчас прут раздобуду, где-то видела связку для костра. Или своего Огонька натравишь.

Мальчишка всхлипнул, но из хватки Вайорики не вырвался, пока она его вслух стращала. Понимала я, что пытать его никто не будет, но узнать причину хотелось всем. Он ведь не только дядю предал, он весь свой народ продал! Что же такого ценного ему Тэмур пообещал?

— Ох, боги вечные, Димитру, неужели ты сгубить Василе решил ради трона? — вырвалась у меня мысль первая, да самая опасная. И мальчишка, услышав жестокие слова, заплакал.

— Я не этого хотел! Не этого! — рыдал он в три ручья. — Я и знать не знал, что это ордынский хан! Он совсем иначе выглядел после оборота, когда я на поляне дракона встретил. Дядя со мной не летает, лишь воинскому делу учит, а полеты запрещает, а тот дракон… Он добрый был. Помогал. Обещал силу мою увеличить, но ежели в гости позову, в замок. — Димитру весь сжался, затрясся от рыданий и договорил: — Я так хотел дядю поразить силой, чтобы он мною гордился.

— Чужими руками-то? — фыркнула Вайорика. — Поплачь побольше, может всю дурь свою выплакаешь.

— Драконы… Дракулы и правда драконы? — послышался полузадушенный шепот Иринь.

Мы с Вайорикой уставились друг на друга, осознав, что забылись совсем и свободно позволили и себе, и Димитру, старую тайну озвучить вслух. Но куда ж теперь деваться-то, в плену же, как в одной связке. Теперь бы найти силы выжить и сбежать.

— Иринь, ты не бойся. Лиля любого дракона удержит, — сказала Вайорика.

— Что это означает, сестра? — голос у Иринь был взволнованный, но она все равно хорошо держала себя в руках.

— Не любого, — тихо ответила я. — Но Василе и Димитру, наверное, смогу.

— Ты… заклинательница? — охнула Иринь и совсем перешла на шепот: — Так еще и пара княже. Но ведь заклинатели обладают магией, равной силе дракона…

Иринь не договорила, но всем и так было понятно, про что она хотела сказать — у меня не было ярко выраженного дара. Не считать же мои видения за него?! Вот у Малены был, поэтому, наверняка, она и стала парой Урсы. А что же я? Неужели родовое зеркало ошиблось?

— Не бывает дыма без огня, — вступилась за меня Вайорика. — Лиля, ты еще очень молодая, все в невестах ходишь. Вполне возможно, что силы проснуться после брачной ночи.

Иринь закрыла лицо руками и задушено всхлипнула.

— А ежели не видать нам теперь ни света белого, ни брачной ночи с любимым?

Мысли эти страшные, что стали словами, так и осели на коже липким страхом. Никто не знал, какие слова утешающие подобрать. Что ж теперь слезы лить, главное ведь не убили пока никого.