— Когда-то мне довелось познакомиться на одном из светских ужинов с вашей матерью, — светлые воспоминания заставили приподняться уголки чувственных губ короля. Эльза наблюдала за ним завороженная, — прелестней женщины не найти. Общение с ней придавало мне чувство легкости и откровенности. Она умела направлять разговор в нужное русло. Умела создавать вокруг ощущение уюта и комфорта одним лишь своим голосом.

Разенграффе заметила, как король охотно вспоминает о её матери, как невольно улыбается, когда рисует перед глазами её образ.

— Агнарру очень повезло иметь в женах столь прекрасную женщину. А дочери его родились не менее хорошенькими, — тут глубокий взор короля обратился в сторону Эльзы, от чего она смутилась, мотнув голову к окну и скрывая опухшие глаза. — Я никогда не встречал вашу сестру Анну. Но чувствую, что она была такой же девушкой, чьего рождения не была достойна наша земля.

Слезы старшей дочери Агнарра снова стали падать на хрустящее постельное белье, а руки безжизненно лежать на коленях. Король придвинулся ближе очень аккуратно, выискивая место, где бы не задеть её ноги своим твердым телом. Его широкая ладонь смогла обхватить обе руки Эльзы.

Лунное сияние объяло обоих вампиров. И Эльза продолжала смотреть куда угодно, только не на короля.

— Вы лишились дома по моей вине. Ваш король не смог уберечь своих поданных. Долгие годы мирной жизни ослабли мою интуицию, ослабли мою готовность к войне. И тут она… — настала долгая пауза. — Бесконечность буду винить себя, если вы откажетесь от моего протектората. Не хочу, чтобы род такой прелестной семьи Разенграффе прервался на вас. Дайте мне возможность сдержать обещанное мною слово вашему отцу. Он доверил мне защиту вашей семьи. Я уже нарушил половину своей клятвы, так позвольте сдержать оставшуюся.

Эльза не верила ушам. Не верила в происходящее. Образ безрадостного и жестокого правителя медленно рушился в ее представлениях после стольких слов, требующих горячих чувств, рвения защитить.

— Я… Уже окружена теми, кто хочет защитить меня, — растерянно произнесла Эльза, медленно освобождая свои руки от хватки короля.

— Так позвольте мне вступить в их ряды. Разрешите мне укрыть вас от опасности, не более. Надвигается война похуже этой. И если вы будете рядом со мной, то мне будет легче сдержать слово, данное вашему отцу. Только дайте мне сдержать клятву.

Тут Разенграффе передернуло. В голову прокралась безотрадная мысль. Весь этот жалобный спектакль нужен был, чтобы она согласилась на его просьбы, чтобы он смог успокоить свою, наконец, проснувшуюся совесть, смог сохранить репутацию идеального правителя.

Образ бесчувственного короля снова вернулся к ней. Эльза отстраненно взглянула на него, больше не желая слушать его.

— Стоило защитить моего отца, так бы вы не обременяли себя данной ему клятвой. Поверьте, мои друзья позаботятся обо меня лучше, чем вы, позволивший погибнуть большому количеству вампиров. Хорошо вы сыграли роль обеспокоенного короля.

Эльза запнулась, пожалела о сказанном. Ведь только что она обвинила собственного господина, грубо высказалась в его адрес. Сейчас он выглядел куда угрюмей, чем когда смотрел на Бенджамина в ту неприятную ночь в зимнем саду академии. А ведь он её тогда спас от изнасилования. И это её спасибо?

Разенграффе уже готовилась к смерти, терпеливо ждала, когда его пальцы вонзятся в ее заживающую рану. Но правитель не шелохнулся, ссутулившись.

— Интересно, все ли считают так же, как и вы? — риторический вопрос уныло прозвучал у него под носом.

Он плавно встал с высокой кровати, направившись к двери.

— Более я вас не побеспокою. Двери моей резиденции всегда для вас открыты. И не бойтесь, я вас не убью. В чем-то вы правы. Я слишком долго прожил в этом мире, что утерял способность проявлять свои истинные чувства. Теперь все считают, что я состою лишь из холода и мрака. Прощайте.

Тихие слова короля не казались Эльзе ложью, но она сказала много лишнего, чтобы остановить его у дверного косяка и оправдать свои невежественные слова. Он ушел.

Вампир тяжело вздохнула. Раньше ей удавалось сдерживать язвительные слова, даже когда вредная Атали досаждала ей. А тут не смогла промолчать перед самим Владыкой. Сердце слишком было занятом качанием крови и регенерацией, чтобы Эльза чувствовала стыдливый трепет. Она снова легла в объятия шелковой подушки и прикрыла глаза в надежде заснуть.

***

Менее спокойно длилась предрассветная ночь на террасе, опоясывающей второй этаж мраморной резиденции. Морской бриз щекотливо игрался с прядями Астрид, сидевшей на каменных перилах и попивающей бутылку виски — единственная слабость, которую она себе позволяла. Тем более сегодняшняя ночь была особенной, ведь смерть забрала столько сородичей. Не выпить за их упокоение — грех.

Ясно-голубые глаза вглядывались в равнинную даль, где морские волны, набирающие силу, разбивались о каменный берег. Покрасневшие губы причмокивали каждый раз, когда новый глоток виски приятно обжигал горло. Слегка затуманенный взор был признаком ее расслабленности, но идеальные брови всё еще хмурились. Боль от потери сородичей её не отпустит ещё долго.

Тихий шорох, не вписывающий в спокойную картину, заставил Астрид согнуть колено и потянуться к ножу в ее сапожках.

— Не помешаю? — Иккинг поднял руки над головой, выказывая свою безобидность. Помощница короля расслабилась и вернулась к виски.

Вампир в черной рубашке и белых свободных штанах устроился рядом. Умиротворенный взор обратился к небу. Астрид скрывала внутри себя недоумение, что он тут делает. Общество чистокровного вампира в данный момент было ей неприятно. Хотелось забыться в одиночестве.

— Прогуливался по замку, когда заметил вас, — пытался начать разговор Хэддок, собеседница сохраняла многозначное молчание.

Затем снова тишину заполонили стрекотание насекомых и отдаленный гул моря. Иккинг не сдавался. Лучше уж надоедать кому-то, чем сидеть в темных покоях и сдерживать внутреннего монстра.

— Наслышан о ваших подвигах. Не часто короли берут в телохранители женщину, — в ответ лишь звук заканчивающейся бутылки виски. Иккинга часто называли упрямым, он всегда добивался того, чего хотел. Потому в эту позднюю ночь он выудит хоть словечко с этой не менее упрямой девушки. — Говорят вашу родину уничтожила морская гидра, — вампир взглянул на Астрид в ожидании бурной реакции.

— Мы поплатились за то, что пренебрегали советами старших, — к удивлению Иккинга она ответила слишком спокойно. Казалось, можно отступить, когда цель достигнута. Но таинственность девушки удержала вампира на месте. Теперь он неотрывно смотрел на нее, желая узнать, что еще скрывают эти бездонные, томные глаза. И словно почувствовав это, Астрид продолжила:

— Моей родиной была простая деревушка вдали от любой цивилизации, но очень близко к берегу моря. Там вампиры умели подолгу сдерживать жажду, пополняли ничтожную часть энергии за счет человеческой пищи. Стали рыбачить. А что для вампира поймать проворную рыбешку? Раз плюнуть. Старое поколение предупреждало нас, говорили, что мы ловим слишком много рыбы на чужих территориях, где вся живность принадлежит другим существам. А наши отчаянные герои их не слушали. Пока в одну ночь на деревню не напали гидры. С этими многоголовыми тварями не справился никто. Оставалось лишь бежать. Мы считались независимыми вампирами, которые потеряли одно из тех мест, не принадлежавших нашим аристократам. Пытались найти другой дом, но попали в руки врагов Владыки. Мы не привыкли кому-либо подчиняться, за это мы заплатили сполна. Убили почти всех спасшихся в ту ночь. Я была на очереди, пока не явился Владыка, — тут в глазах Астрид заиграли искры, вызванные непонятным для Иккинга чувством. Он слушал и следил внимательно, но всё ещё не мог полностью прочесть девушку после столь откровенного рассказа. Она резко повернулась в его сторону мотнув густой копной пшеничных волос, — Что насчет вас? Я рассказала вам слишком личное. Теперь вы не смеете не ответить на один мой вопрос.