Это было до тех пор, пока, спустя неделю ее пребывания дома, в коттедже «Ракушка», Джинни не обнаружила Гермиону лежащей на диване и закутанной в одеяло. Она принесла Гермионе чашку чая и опустилась на диван рядом с ней.

Гермиона ожидала, что сейчас начнется какой-то разговор, будут сказаны какие-то банальные фразы, но они просто смотрели на песок, который разносил океан.

– Гарри тоже так делает, – сказала Джинни спустя пять минут.

Гермиона медленно моргнула и посмотрела на Джинни:

– Прости, что?

– Утешает людей, несмотря на то, что случилось с ним. Со мной было то же самое после истории с дневником Тома Рэддла, но с ним было хуже, – они отпила чаю и накинула уголок одеяла Гермионы на свое бедро. – Ему нужна помощь с этим.

Гермиона сильнее закуталась в одеяло, сидя на диване, позволяя теплу от чашки чая окутать ее руки, и смотрела, как волны выплескиваются на пляж. Медленно, слова уложились по полочкам и ей показалось, будто у ее измотанности появилось имя.

– Как ты помогла ему?

– Я сказала всем отвалить, – Джинни качнула туфлю на ноге. – Они думают, я хамка, но мне все равно. – она передала ей бисквит. – Я могу сделать то же самое для тебя, если хочешь.

– А что будет потом, после того, как людям сказать отвалить, Джинни?

– Без понятия, – Джинни захрустела бисквитом. – Я становлюсь креативной.

Гермиона задумалась на мгновение. Она и Гарри были единственными людьми, кто вел себя с ней так, будто ничего не изменилось, при этом не строя предположений, что она была прежней, как ни странно. Они позволяли ей приходить к ним, давали ей свободное пространство. Напоминали, что они здесь. Были спокойными. Ей отчаянно был нужен какой-то комфорт.

– Я думаю, это то, что нужно.

Джинни действительно была креативной, подумалось Гермионе позже вечером. Когда Билл попытался прочистить горло и неловко начать разговор на кухне по поводу защитных чар, Джинни закричала из ванны.

– Гермиона!

Билл замер на месте, слова застряли у него в горле. Снаружи было ветрено, и дождь бился о стекло. Они с Биллом посмотрели друг на друга под еще один сильный удар в окно, и Живоглот плюхнулся у их ног.

– Гермиона, это нормально? – Джинни снова позвала ее из ванной.

– Прости, – сказала она Биллу и направилась в ванную.

Джинни кивнула ей, стоя у раковины.

***

Гарри покидал коттедж только чтобы поспать в Норе с Джинни или собрать новости в Министерстве. Он по-прежнему был участником расследования об исчезновении целительницы, Клэр, палочку которой засекли где-то у реки в Восточной Европе.

Гермиона сглотнула.

– Там пасутся фестралы?

– Да, – сказал он медленно. – А что?

– Мы не найдем ее, – она повернулась к нему. – Так он собирался избавиться и от меня, я думаю.

Судмедэкспертиза, как он сказал ей, показала, что тюрьма Долохова, как ее назвали в Министерстве, была защищена чарами Фиделиус. Спустя несколько месяцев после ее похищения, Гарри отказывался прекращать поиски на этой территории, когда нашел лес. Он поручил небольшой группе мракоборцев обыскивать ее ежедневно, и один из них услышал звук разбиваемого стекла после шести вечера, но это ничего не дало.

Там было по меньшей мере двадцать старинных захоронений младенцев на территории, самые ранние датировались четырнадцатым веком. Земля изобиловала экзотической темной магией, с которой нумерологи и разрушители проклятий только начали разбираться.

Значит, Гермиона была там не первой.

Чары были древними. К ее ужасу, разрушители проклятий также обнаружили, что они были частью защитных чар.

Иными словами, это было больше, чем просто сокрытие и защита от отслеживания в лесу.

Ей стало плохо. Она стала чувствовать груз вины, потому что они никогда не узнают, были ли там другие женщины, которые умрут там от голода в невидимых тюрьмах, потому что умер Долохов.

Или, может, они принадлежат другим волшебникам, вроде него.

Целители сообщили ей, что Гермиона никогда не узнает, что было с ней за эти месяцы с момента похищения. Судмедэкспертная магия сознания определила, что некоторые части ее памяти и мыслей было уничтожены навсегда. Она провела целых два часа под золотыми нитями над ее головой, четыре целителя детально описывали различные спутанные и потерянные куски. Заключение дало ей только больше вопросов.

– Вмешательства были очень тонкими. Мы не можем сказать с полной уверенностью, что конкретно было изменено, если только вы сами сможете найти разницу, – тон целителя был извиняющимся. – Но мы работаем над этим. Похоже, он уничтожил способность Вашего мозга помнить контрацептивное заклинание, которое мы обычно используем в Англии.

– Понятно.

– Но мы можем научить Вас другому – французскому, или северо-африканскому – у них есть несколько таких заклятий, без побочных эффектов.

– Мне не нужно контрацептивное заклятье прямо сейчас, – сухо ответила Гермиона, – Но спасибо.

***

– Я убила тебя.

– Да, – промурлыкал он, задирая ее льняное платье и возвышаясь над ней всей своей крупной голой фигурой. Даже в кошмарах от него все еще исходил жар, когда он лежал рядом. Его рот накрыл ее сосок, и где-то внизу живота мышцы сократились в удовольствии. Он отстранился со влажным хлопающим звуком.

– Когда ты чувствуешь это давление на своей груди, тело вспоминает. Там внизу.

Его рука скользнула вверх между ее ног. Легкие движения его пальца на ее клиторе закрутили волны удовольствия там, где он к ней прикасался, пока его рот снова обхватил ее сосок. Его эрегированный член коснулся ее ноги, и он мягко толкнулся вперед со вздохом.

Проснись. Проснись, Гермиона, ради Бога…

– Здесь нечего стыдиться. Это напоминает женщине, что дар рождения детей исходит от мужчины.

– Я ненавижу тебя, – сказала Гермиона, смотря на небосвод. – Они сожгли твое тело.

– Я полагал, что так будет, – он снова обхватил ртом ее сосок и совершил круговое движение пальцами. Гермиона выдохнула. – Ты сможешь кончить без меня, маленькая ведьма?

Не открывая глаз, она проговорила сквозь зубы:

– Тебя нужно было скормить фестралам.

Он выдохнул, она ощутила горячее дыхание на своем теле, и потом он опустился между ее ног, матрас прогнулся под его весом, который он удерживал на руках.

– Рожать без удовольствия вредно для здоровья. Тебя нужно растянуть и удовлетворить перед родами, – он убрал волосы с ее лица и поцеловал ее под ухом. – Гермиона.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она проснулась, ощущая волны удовольствия, окутывающие ее. Она стукнула кулаком по матрасу. В ванной она обнаружила, что средняя пуговица все еще не застегнута, она переоделась и налила бутылку горячей воды. Потом она опустилась на диван и посмотрела на пляж, солнце еще не взошло, чувство разгорающегося беспокойства поселилось в ней.

Флер была милой.

Билл был добрым.

Джинни и Гарри были незаменимыми, всегда поддерживающими.

Но беспокойство в дальнейшем становилось только сильнее, и сильнее, и сильнее.

***

Джин Грейнджер выглянула в кухонное окно:

– Что она….

– Понятия не имею, – Джон Грейнджер, прищурившись, стоял рядом с ней.

Грейнджеры из дома номер 124 по улице Поплар, что в Мельбурне, наблюдали через забор на одну из новых соседок, которая, похоже, была…

– Она выносят их ванну на ножках, – Джин была ошеломлена, она запустила руку в свои пышные кудри, – Ох, но они любили эту ванну.

– Ну, полагаю, теперь там живет кто-то другой, – сказал Джон.

Девушка поставила ее около бетонных ступенек; этот скрип заставил его поморщиться в ужасе. Большие желтохохлатые какаду взлетели с деревьев в знак протеста, но она продолжала уверено двигать ее, убирая выбившиеся из косы пряди.

– Ей не больше восемнадцати, – раздраженно произнесла Джин. – Иди, поздоровайся с ее родителями, Джон. Эта прекрасная ванна поцарапает весь тротуар. Я подойду следом.

Джон переодел свою рабочую рубашку («Стоматология Грейнджеров») и накинул кардиган на ходу, скривившись от звука железа, скрипящего по бетонному тротуару. Он проскользнул мимо ванны, на которой красовалась табличка «БЕСПЛАТНО» и встретился с ней у входной двери.