– Пожалуйста…

Его рука замерла в нескольких сантиметрах от ее дрожащего тельца. Антонин слабо вздохнул, пронзив острым взором ее наполненные слезами медовые глаза. Грязнокровка в это мгновение напомнила ему ту девчонку, которую он убил, будучи совсем пацаном, недавно присоединившимся к Пожирателям Смерти. Та несчастная не была его первой жертвой, но она стала первой девушкой, против которой он применил Аваду. А ее брат стал первым убитым им ребенком. Прошло уже столько лет, но он до сих пор помнил те бескрайние синие омуты, где отчаяние тонуло в слезах абсолютного ужаса.

Он вскинул вторую руку и, потянувшись выше, развязал шарф, сковывающий ее запястья. Освободившись, девушка вопросительно взглянула на мужчину. Антонин поднялся на ноги и проговорил:

– Вставай.

Гермиона не шелохнулась, продолжая настороженно и в то же время испуганно смотреть на мужчину снизу вверх.

– Ну… Чего расселась? – бросил Долохов с нетерпением в голосе. – Тогда, во время битвы ты была почти неустрашимой. А сейчас… тебя прямо жалко. Ты словно котенок, которому лапку прищемили.

Медовые радужки тотчас блеснули возмущением, брови сошлись к переносице, и девушка резко вскочила на ноги, похоже, совершенно позабыв об опоясывающем ее секунду назад страхе. Такая внезапная смена настроения позабавила Долохова, и он ухмыльнулся.

– Мм, какой грозный вид, – насмешливо произнес он. – Маленький боевой котенок на тропе войны.

– Не смейте так говорить со мной! – сжав руки в кулаки, выпалила Гермиона.

– Для убедительности можешь еще топнуть ножкой. Ну или лапкой… Лапонька.

Глаза Долохова ехидно сузились, и Гермиона покраснела. Его снисходительный тон заставлял ее буквально закипать от ярости, одновременно испытывая сильное смущение. Этот противоречивый набор эмоций, наверное, выплеснулся бы через край, если бы где-то вдалеке ни раздались новые крики, заставив Гермиону вздрогнуть, втянув воздух через приоткрытый рот.

Долохов тут же стал серьезным.

– Пора сваливать. Идем, – сказал он.

Морщинка между бровей девушки расправилась, а глаза озадаченно расширились.

– Куда? – спросила она.

Долохов напряженно посмотрел поверх ее головы.

– Крики раздались оттуда?

Он кивнул головой вперед, и Гермиона машинально обернулась.

– Кажется… да, – неуверенно ответила она.

– Значит, нам вон туда, – сказал Долохов, развернувшись на месте и зашагав в направлении, противоположном той части леса, где скрылись егеря.

– Н-но… Разве Вы… не собираетесь помочь… эээ… друзьям?

Мужчина остановился и, не оборачиваясь, твердо констатировал:

– У меня нет друзей, грязнокровка.

После этого Долохов неторопливо продолжил путь, пока Гермиона лишь растерянно смотрела ему вслед.

– Идешь, грязнокровка? – через пару мгновений бросил мужчина на ходу.

– Я… не… – запинаясь, пролепетала девушка.

Долохов снова остановился и шумно выдохнул. Затем он повернулся к Гермионе лицом и произнес:

– Что ты «не»? Определиться не можешь? Вариантов всего три, котенок, – один из уголков его губ поднялся вверх, на лице возникла легкая усмешка. – Ты можешь остаться тут и дождаться либо этих недоумков… Либо того, что заставило их кричать. Кто-то рано или поздно все равно придет за тобой, – Гермиона нервно сглотнула, тревога подступила к самому горлу, а Пожиратель тем временем продолжал: – Еще ты можешь испытать судьбу и попытаться найти выход в одиночку. Но это мы уже проходили, не так ли? Не питай иллюзий: одной тебе тут не выжить, – его самодовольная ухмылка стала шире. – Или ты можешь пойти со мной и получить реальную возможность выбраться из этого треклятого места.

Гермиона понимала, что Долохов специально сделал акцент на слове «реальная», и не могла это проигнорировать.

– А вы знаете, куда нужно идти? – нахмурившись, спросила девушка. – Чтобы выбраться, – уточнила она.

– В одном я уверен: если нас куда-то зовут, то нам в обратную сторону.

– Зачем Вам вообще нужно, чтобы я…?

Слова девушки растворились в очередном, раздавшемся неподалеку. Гермиона резко оглянулась. А когда она снова повернулась к Долохову, то увидела лишь его спину. Она ошиблась. Ему вовсе не нужно, чтобы она шла с ним. Он молча ушел, не дожидаясь ее решения.

Снова кто-то закричал. Девушка стала встревоженно осматриваться. Из-за эха, разносившего крики по окрестностям, было сложно точно определить, откуда они доносились. Были ли это крики егерей, и, если да, то почему они кричали? Опытные охотники вряд ли испугались бы дикого зверя. Выходит, это было что-то другое…

Гермиона глубоко вздохнула. Она вынуждена была признать правоту Долохова: одной ей не выбраться отсюда. Сделав выбор в пользу, как ей на тот момент казалось, меньшего из зол, гриффиндорка сорвалась с места и побежала за удаляющимся мужчиной. Как бы то ни было, если и есть среди ее вынужденных спутников тот, кто способен справиться с тем, что удерживает их здесь, так это самый жестокий и опасный Пожиратель Смерти.

Гермиона поравнялась с ним, и, если бы ее взгляд не был устремлен вперед, она бы наверняка заметила слабую улыбку, искривившую губы Антонина Долохова. Да, он определенно был доволен ее выбором.

Комментарий к Глава 2. Крики

Вы просили “больше Долохова” - держите “больше Долохова” ;-)

Итак, нашим попаданцам пришлось разделиться, но они еще встретятся, правда, не все будут этому рады. А пока Гермиона и Антонин делают первые шаги навстречу друг другу, расскажите, как вам это альтернативное развитие их отношений? И заметили ли вы отсылки к Монстрам в этой главе? (подсказка: они в описании эмоций и чувств Герм и Тони).

АНОНС:

Долохова и Гермиону ждет долгая, напряженная ночь, которая будет перенасыщена необъяснимыми и пугающими событиями. И все эти ужасы помогут им лучше узнать друг друга.

========== Глава 3. Ночлег ==========

Раньше это место вызывало тревогу могильной тишиной, которая била по психике как отбойный молоток. Но теперь лес наполнился странными, а иногда просто жуткими звуками в таком количестве, что, казалось, еще чуть-чуть, и они сведут с ума.

Когда отчаянные крики егерей остались где-то далеко, пропав из зоны слышимости, деревья будто ожили, раскачиваясь и шелестя листвой. Вроде бы обычное природное явление – деревья качались от сильного ветра, – однако проблема была в том, что ветра не было… Совсем. Позже Гермиона стала слышать позади шорох упавшей листвы, словно кто-то шагал за ними. Несколько раз она даже оборачивалась, но царящий вокруг мрак не давал возможности разглядеть хоть что-нибудь, находящееся на расстоянии дальше полутора метров. Единственным, что слабо освещало им путь, была луна, свет которой время от времени пробивался через густые кроны нависающих над путниками деревьев.

Девушка периодически поглядывала на Долохова, пытаясь понять, слышит ли он те же звуки, или это просто ее разум играет с ней. И она все больше склонялась ко второму, потому что Пожиратель уверенным шагом и с непроницаемым лицом двигался вперед, не смотря по сторонам.

Наконец, Гермиона не выдержала и спросила:

– Вы знаете, куда идете?

– Подальше от того места, куда ушли те кретины, – безэмоционально проговорил Долохов.

Конечно, он не знает…

С минуту Гермиона сомневалась, а потом все же рискнула шепотом сказать:

– Я слышу странные звуки. Сзади.

– Я тоже их слышу, – произнес Пожиратель, и девушка резко повернула к нему голову.

– Тогда почему Вы так спокойны? – подрагивающим голосом спросила она.

– Потому что паника – не лучший спутник, когда скрываешься от охотника.

– Ох-хотника?

– Да. Кто-то… или что-то охотится на нас, – констатировал Долохов, и Гермиона стала нервно осматриваться.

– А почему Вы уверены, что мы не идем прямо к нему в руки? – спросила она. Мужчина промолчал, и уровень ее беспокойства подскочил до небес.

Хотя Долохов был волшебником достаточно могущественным, чтобы вызывать неподдельный ужас у многих из тех, кто оказывался помехой на его пути, в конце концов, он был просто человеком, которому наверняка не чужды сомнения. Однако, Гермиона никак не могла отмахнуться от того образа Пожирателя, который, похоже, сама себе придумала – в ее представлении Антонин Долохов был жестким, непоколебимым, бесстрашным, даже безбашенным, легко бросающимся в самое пекло, следуя приказу или намеченной цели, а вдобавок он определенно был умным. И поэтому гриффиндорка лелеяла надежду, что у него был хоть какой-то, пусть и несовершенный, но план. Потому что иначе и быть не могло. И теперь, когда она осознала, что уверенности в нем, вероятно, сейчас не так много, еще одна спасительная ниточка порвалась, окончательно отпустив ее в бурлящую реку тревоги.