Просто попросил его разлюбить. В долгу я не осталась, попросила о том же. Но в ту минуту, когда мы смотрели друг на друга, я видела, что ничего еще не закончено.

Бросаю телефон обратно и выбираюсь из салона. Жадно вдыхаю влажный, пропитанный дождем воздух и, сложив руки на груди, направляюсь к магазину на автозаправке. Боковым зрением замечаю машину охраны, она едет за нами все это время.

Ступаю на решетку, и автоматические двери разъезжаются в стороны.

Данис меня не видит. Стоит на кассе, расплачивается как раз.

Прошмыгиваю к туалету, где, к счастью, нет очереди, и закрываюсь на защелку.

Удивительно, но в этом месте вообще почти никого нет. Один работник и две наши машины. Глухомань какая-то.

Быстренько сделав все свои дела, собираюсь выйти в зал. Толкаю дверь и почти сразу напарываюсь на Дана. Он стоит, опираясь на стену.

– Поехали, – поддевает меня под руку и практически выволакивает на улицу, потому что шаги у него быстрые, а я едва ногами успеваю перебирать. – Твоя вода, – впихивает мне в руки бутылку.

– Спасибо, – сворачиваю крышку с пол-литровой бутылки и жадно выпиваю практически половину ее содержимого. – Тебе сообщение, – киваю на телефон, который валяется на сиденье.

– Надеюсь, в этот раз ты не выкинешь его в окно?

Он надо мной смеется?

Год назад мы встречались на даче наших общих друзей. Я тогда была на нервах, и присутствие Кайсарова играло в этом чуть ли не главную роль. Тогда мой спектакль в идеальную жизнь провалился.

Весь вечер Дан делал вид, что я ему неинтересна, а когда я поднялась в выделенную мне спальню, он лежал на кровати прямо в ботинках. Такая злость тогда взяла. Именно тогда я швырнула его мобильник в окно.

– Как ты оказался в доме, где меня держали? – меняю тему в надежде, что он расскажет мне чуточку больше. Потому что теперь даже слегка улыбается, правда, ровно до того, как я открываю рот.

– Не задавай вопросов, ответы на которые тебе не понравятся, Катя. Можешь позвонить отцу, – протягивает мне телефон.

– Они сказали, что папа в чем-то виноват? Что это значит?

– Понятия не имею. Ты будешь звонить или нет?

Как только мои пальцы касаются сенсоров, на территорию заправки заезжает еще одна машина. Большой черный внедорожник.

Мельком смотрю в сторону припаркованного автомобиля, а потом абсолютно случайно задеваю глазами Даниса.

Он по-прежнему стоит рядом, но только теперь я отчетливо чувствую его напряжение.

– Все в порядке? – бормочу, а саму холодом обдает. Снова.

– Сядь в машину, Катя. И не возвращайся сюда, что бы ни произошло. Вот.

Он протягивает мне брелок.

– Ключи?

– В навигаторе забит маршрут, – продолжает на пониженной ноте. – Тебе нужно просто не сбиться с курса.

– А ты?

В ужасе кручу головой по сторонам. Ветер задувает под толстовку, и я ежусь.

– А я приеду чуть позже. Километров через сто пятьдесят будет город. Езжай в гостиницу, она занесена перевалочным пунктом. Когда доберешься, жди меня там. Если к трем часам я не приеду, бросай тачку и езжай к границе на автобусе. Предварительно позвони отцу.

– Я не понимаю…

– В машину садись, – повторяет, как только в приехавшей машине начинается какое-то движение. – В бардачке есть деньги и пистолет, – добавляет как само собой разумеющееся, а потом, потом крепко меня обнимает.

На глаза тут же наворачиваются слезы.

Машина большая. Я очень плохо чувствую ее габариты. Плюс дождь, в глазах рябит от скользящих по стеклу дворников. Я постоянно смотрю в зеркала заднего вида в страхе увидеть следующую за мной машину. Тот внедорожник.

Телефон Дана лежит на пассажирском кресле. Ему еще звонили. Несколько раз. Отец, какой-то незанесенный в телефонную книгу номер и… Лия.

Крепче сжимаю руль, стараюсь смотреть на дорогу и не отвлекаться.

Когда до города остается меньше двух километров, внутренний ужас достигает апогея. Я торможу на обочине и, выскочив из салона, опустошаю желудок.

Пальцы дрожат, да я вся дрожу. Еще и дождь. Ледяные капли затекают за шиворот толстовки. Ежусь и забираюсь обратно в машину.

В отель, отмеченный на картах, добираюсь минут через пятнадцать. Документов у меня нет, но за дополнительную плату администратор, она же по совместительству хозяйка, спокойно заселяет меня в самый лучший номер.

Самым лучшим, да и вообще номером в моем обычном понимании, это назвать сложно.

Комната с маленьким окном, в который попадает так мало света. Кровать, китайский телевизор с небольшим плоским экраном, шторы не первой свежести и обшарпанная дверь в санузел. Смотрю на нее, и заглядывать туда абсолютно не хочется.

Снимаю кроссовки и прохожу вглубь комнаты. Перед этим, конечно, закрываю дверь на ключ, а потом еще и на защелку.

Какое-то время хожу по номеру из стороны в сторону, сжимая в руках телефон. Решаю, что же мне делать.

Позвонить папе сейчас будет ошибкой. Он сразу поднимет людей и заберет меня.

А Данис? Что же будет с ним? Я должна его дождаться. Он приедет. Я точно знаю, что он приедет.

Его не убьют. Не могут убить…

А я не могу его оставить. Он же меня не оставил сегодня.

Дрожащей рукой сворачиваю крышку с бутылки и допиваю остатки минералки, которую принесла с собой из машины.

Забираюсь на кровать с ногами, а потом и вовсе сворачиваюсь на ней калачиком. Меня душит страх и неизвестность.

Как до этого дошло? Почему все это происходит с нами?

Мы познакомились с Данисом в школе. Нам по семнадцать было.

Меня угораздило запереться в мужскую раздевалку.

Я только-только перевелась в лицей вслед за двоюродным братом, которого выперли из прошлой школы за то, что он взломал систему безопасности. Без Тима мне стало там слишком скучно, поэтому я уговорила родителей забрать документы.

Новый лицей был не хуже предыдущего. Класс встретил прекрасно. Я быстро нашла со всеми общий язык и почти с первого урока завела новых подружек.

Прямо после уроков, перед дополнительными занятиями, в туалете сорвало кран и меня окатило водой. Девчонки сказали, что в раздевалках у спортзала есть фены и утюги, предлагали помощь.

Но я, честно говоря, была в таком шоке, что никого видеть не хотела. Мокрая, с растекшейся тушью…

Хотелось побыть одной. Привести себя в порядок, а может, поплакать из-за этого дурного происшествия. Я представляла себя блистающей звездой, когда утром собиралась в новую школу, а теперь выгляжу как баба-яга.

Именно из-за своего отказа от помощи и полнейшего топографического кретинизма я оказалась в мужской раздевалке. Поначалу даже не заметила ничего. Залетела туда и начала стаскивать рубашку, а когда поняла, что кроме меня здесь кто-то есть, выронила ее из рук и подняла голову.

ПРОШЛОЕ

И вот мы стоим друг напротив друга, я в юбке и лифчике, а тогда еще незнакомый мне темноволосый мальчик – в джинсах и с голым торсом.

– Катя!

Я тогда ничего лучше не придумала. Только протянуть руку, чтобы не выглядеть дурой, которая шляется по мужским раздевалкам.

Угрюмый мальчик моей улыбки не оценил. Только раздраженно пробежался глазами по телу. Грудь в бюстгальтере, я к тому моменту уже успела прикрыться полотенцем, которое схватила с лавки. Кажется, оно было его.

– Прости, – бормочу все с той же дурной улыбкой, а сама разглядываю его во все глаза.

Смуглый. Выше меня. При моих ста семидесяти пяти в нем явно больше метра восьмидесяти. Волосы темные, еще немного влажные и растрепанные. Глаза миндалевидные, цвета какао. Острый подбородок, немного выступающие угловатые челюсти. Ресницы длинные и пушистые. Он красивый.

Не смазливый, как наш Тимошка, тот, что мой двоюродный брат.

Нет, у него притягательная внешность, возможно, немного грубоватая.

– Ты так и будешь здесь стоять? Катя…

Вздрагиваю.

У него такой голос глубокий, обволакивающий все мое существо.