– Приказывать будешь своей жене, – цежу сквозь зубы.

Кайсаров на мой выпад никак не реагирует. Стоит так же неподвижно.

– Она и без этого послушная, – добивает с насмешкой. – Я серьезно, Катя, часа через два сюда приедут совсем не добрые дяди, и, если ты не поторопишься, трупов будет больше. Или стать наложницей в гареме шейха – это какой-то твой изощренный план?

– Пошел ты, – отталкиваю его и, круто развернувшись на пятках, бегу к кровати. Зажигаю лампу, стоящую на тумбочке, и только сейчас замечаю лежащие на кресле женские вещи.

– Размерчик не совсем твой, но других тут нет. Одевайся, жду тебя внизу.

Дверь хлопает, и все, что я могу, это показать фак от бессилия. Причем даже не Кайсарову, а захлопнувшейся деревяшке. Хотя он сейчас ничуть не эмоциональнее ее.

Шмыгая носом от накативших слез, натягиваю на себя серый спортивный костюм на два размера больше и всовываю ноги в кроссовки. Они, к счастью, по размеру.

Набросив на лицо капюшон, выхожу из комнаты. Как только оказываюсь за ее пределами, страх тут же поднимает голову. Привстав на носочки, вытягиваю шею, чтобы посмотреть, что происходит внизу.

– Готова?

Данис появляется за моей спиной слишком внезапно. Он все это время был поблизости?

– Ты меня пугаешь, – резче, чем планировала, поворачиваюсь к нему лицом, роняя со своей головы капюшон.

Все это время мы видели друг друга в полумраке, света было слишком мало. А теперь он яркий.

Замечаю блеснувший в карих глазах гнев. Дан прищуривается, внимательно рассматривая мои разбитые губы и припухшую щеку. Касается пальцами подбородка.

Мы стоим у стены, я прижалась к ней спиной и боюсь пошевелиться. На глаза наворачиваются слезы. Мне больно, очень больно, но, когда на это так яро не обращают внимания, у меня получается игнорировать эту боль.

Всхлипываю, к своему стыду, и все же пускаю слезу. Соленая капля катится по щеке, а потом Данис аккуратно стирает ее большим пальцем.

– Я верну тебя домой, – он переходит на шепот и смотрит в мои глаза, – Катенька.

От звучания своего имени, произнесенного его голосом, я готова рыдать еще громче. Меня начинает потряхивать от переизбытка эмоций. Их сегодня слишком много. Психика не выдерживает, еще немного, и я просто с ума сойду.

Смотрю Данису в глаза и хочу, чтобы обнял. Пожалуйста, обними меня и скажи, что все будет хорошо. Я поверю. Сейчас я во что угодно поверю.

Но вместо этого он лишь спрашивает:

– Кто из них?

Непонимающе пялюсь на него во все глаза.

– Кто из них это сделал? – он снова касается моих губ. Аккуратно, едва ощутимо.

– Не знаю.

– Врешь.

– Я не хочу, чтобы ты их…

Замолкаю, потому что язык не поворачивается произнести – «убил»

Дан смотрит на меня с интересом, как зверушку разглядывает, а потом, широко улыбнувшись, обдает лукавым прищуром.

– Я, кажется, понял, – выдает с усмешкой. – Ты меня спасаешь?!

А что я еще могу, если не хочу видеть тебя таким? Что мне еще делать?

Нервно передергиваю плечами, а когда на лестнице слышатся шаги, рефлекторно прячусь за Даниса.

– Дан, надо поторопиться.

– Мы уже, правда, Катюша?

Рассеянно киваю, стараясь не смотреть на поднявшегося охранника, ну или кто он, в черном костюме.

– Я поеду с ней, ребята за мной. А ты знаешь, что делать.

«Костюм» кивает и, громко топая, сбегает вниз. Деревянная лестница под его ногами поскрипывает.

– Идем.

Данис протягивает руку, в которую я без эмоций и протеста вкладываю свою ладонь.

Оказавшись на улице, жадно хватаю ртом прохладный ночной воздух.

Осматриваюсь. Судя по всему, мы где-то далеко за городом. Тянусь, чтобы закрыть дверь машины, и слышу выстрел. Один. Два. Три. Все они там, в доме, из которого мы только что ушли.

Громкие хлопки срывают последние остатки выдержки.

С ужасом в глазах смотрю на Кайсарова, который невозмутимо заводит двигатель и просит меня пристегнуться.

– Я хочу позвонить папе. Дай мне телефон.

– Не сейчас.

– Теперь я твоя заложница?

Кайсаров смотрит на меня как на дуру, мол, что ты несешь?! Но телефон при этом все равно не дает.

Мы едем всю ночь. Рассвет встречает нас грозовым небом. Крупные капли дождя стучат по стеклу. Наблюдаю за скользящими в режиме нон-стоп дворниками.

На календаре пятое октября. Я пробыла в плену почти четыре дня, но в моем сознании они слились в одни нескончаемые сутки. Теперь еще и пейзажи за окном не меняются. Мы едем больше шести часов, и все, что я вижу, это дождь и протяженную лесополосу. Уснуть не получилось ни тогда, когда было темно, ни сейчас.

Где мы, Кайсаров так и не сказал. Он старается отделываться от меня общими фразами. Это похоже на что-то вроде: «Скажи спасибо, что я вообще тебя спас, и не открывай лишний раз свой рот».

Снимаю кроссовки и подтягиваю колени к груди, упираясь пятками в мягкое кресло, перетянутое алькантарой. Озноб уже отпустил. Мне тепло. Хотя, возможно, дело в работающей системе обогрева. Но вот во рту сухо, как в самой жаркой пустыне мира.

– Я пить хочу, – подаю голос, с трудом разлепив губы. Они, к моему ужасу, опухли еще сильнее.

Даже страшно представить, когда теперь все эти гематомы на моем лице пройдут.

Данис щелкает по сенсорному дисплею, смотрит карту. Я тоже смотрю и совершенно не радуюсь тому, что вижу. Кругом одни леса и одна-единственная дорога, по которой мы едем.

– Через пять километров будет заправка. Остановимся.

– Спасибо.

Впервые за время, что мы находимся в замкнутом пространстве салона, я решаюсь посмотреть на Кайсарова. Он ведет машину одной рукой. На нем все та же красная водолазка и черные брюки. Удивительно, но раньше он терпеть не мог яркие цвета. Неужели это влияние его жены? Она смогла внести в его жизни краски?

Зачем я об этом думаю? Куда вообще лезу? Он убил человека на моих глазах, растоптал мое сердце полтора года назад, нарушил нашу клятву…

Сама себя за это ненавижу, но, вопреки здравому смыслу, продолжаю его рассматривать.

Данис закатал рукава до локтя, поэтому я прекрасно вижу его жилистые загорелые предплечья и кисти. Длинные пальцы обхватывают руль без какого-либо напряжения. Он собран, но расслаблен одновременно.

Все, что произошло этой ночью, его ни капельки не смущает, словно что-то подобное он видит каждый день. Сейчас от него веет непоколебимой уверенностью, а еще пугающей до чертиков опасностью.

Что же с ним произошло?

Я помню парня, у которого были принципы, который любил животных и никогда, никогда и пальцем бы никого не тронул.

Смотрю выше. Врезаюсь взглядом в острый подбородок.

Удивительно! За этот год внешне он почти не изменился, разве что теперь ходит с легкой щетиной, чего раньше себе не позволял. Но эти карие глаза в обрамлении длинных, пушистых ресниц… Они другие.

Там нет искры жизни. Они пустые. Холодные. Безразличные ко всему происходящему.

Наверное, поэтому я и избегаю прямого контакта. Боюсь коснуться той пучины, что в них сосредоточилась. Стоит лишь неловко ступить, и тут же увязнешь в зыбких песках. От одной только мысли холодом обдает.

– Тебе воду негазированную?

Вздрагиваю и растерянно киваю. Совсем не заметила, что машина уже остановилась на парковке автозаправки. Пока Кайсаров идет за водой, моя рука тянется к смартфону, который он оставил на сиденье.

Воришкой хватаю телефон, но, как только щелкаю по экрану, меня настигает разочарование. Он, конечно же, запаролен. Пока я сжимаю прохладный металлический корпус без чехла в ладони, на телефон падает сообщение.

Текста не видно, но вот имя отправителя красуется.

Лия.

Я слышала только про одну Лию в своей жизни. И это именно та, на ком женился Данис. Почему так произошло, я не знаю. За два дня до этой чертовой свадьбы мы обсуждали, куда полетим отдыхать, а потом, потом он ушел. Молча, без скандалов, грязи. Без объяснений.