— И это плохо? — спросила она, тоже подходя к животному, которое узнав ее, довольно завиляло хвостом и подставило голову для ее руки.

София улыбалась, наблюдая, как ее рука тонет в шерсте, ну и конечно же боковым зрением замечая, как Хеймдалль недовольно и слегка обиженно хмуриться.

— Разве это плохо подвергать все сомнению? Добиваться истины, а не верить на слово? Смотреть на один объект с разных сторон? — продолжила девушка, повернувшись обратно к парню.

Зверь недовольно боднул ее в спину, желая продолжить ласку, отчего она счастливо засмеялась, оборачиваясь и продолжая чесать его за ушком.

— Кое-что является беспрекословной истиной…

— Кто так решил? Кто может дать точный ответ, что это истина одна и больше нет ничего, что ей бы противоречило? — перебила София его. — Каждый в праве ошибаться, не знать чего-то или просто свято верить в свою правоту. И разве является истина одного истиной другого?

Хеймдалль хмуро молчал. Его же питомец уже чуть ли не лизал руки девушки, призывно дергая головой на седло, приглашая ее прокатиться, но она упиралась, отрицательно качая.

«Твой хозяин не будет в восторге от моей компании и лишнего груза» — пыталась она мысленно ему объяснить, совсем позабыв об этом самом хозяине.

— У тебя не получится, — уверено заявил Хеймдалля, подходя к седлу и запрыгивая в него.

София удивленно подняла глаза на него, не особо понимая, что он имел ввиду.

— У тебя не получится пошатнуть мою уверенность и настроить меня против Всеотца.

— Зачем мне это надо? — удивилась она. — Я не Один, я не собираюсь никого убеждать и настраивать, — пожала она плечами. — Я принимаю твою позицию и лишь хочу донести свою точку зрения…

Хеймдалль снова нахмурился. Морщины ему не шли, как и привычная растянутая в издевательской улыбке кожа. Он был прекрасен, когда спокоен, или сосредоточен. Его фиолетовые глаза в такие моменты отливали голубым, а он сам казался привлекательным. Таким же он был в своей ярости, глаза его полыхали уверенностью, и сам воздух, казалось, электризовался.

— Садись уже, — хмыкнул он, замечая, как его зверь повесил уши.

— Сбросишь меня со стены? — ухмыльнулась София, усаживаясь позади Хеймдалля.

— Если очень сильно надоешь…

— То есть с вероятностью сто процентов, с учетом твоей раздражительности…

— Я самый спокойный ас, — повернул к ней он голову, сверля фиолетовым взглядом.

— Когда спишь? — уточнила она. — Да, храпа я за тобой не заметила…

— Могу ведь и не доезжать до стены, и сбросить здесь, — указал он к удаляющемуся обрыву позади, покачивая головой, но улыбаясь, заметила София.

— Зануда, — напомнила она тихо, хотя очень надеялась, что он услышит.

— Ах, зануда! — гневно воскликнул он. — Ну держись, куколка!

И он ударил пятками по бокам чудовища, отчего он рванул вперед с невероятной силой, оставляя позади клубы пыли, а под огромными лапами такие же огромные следы. София от неожиданности вцепилась в плечи Хеймдалля, пододвинувшись ближе, почти прижавшись к его спине, чтобы удержаться. На всю округу раздался довольный хохот парня, а девушка, решив тоже поиздеваться над ним, вытянула вперед руку, перехватывая поводья и потянув их на себя, отчего зверь повернул резко в другую сторону, и наездник чуть не оказался на земле. Но девушка успела его удержать, тоже заливаясь смехом, от вида его возмущенного лица.

Хеймдалль впрочем быстро сориентировался и каким-то невероятным движением, перекинув ногу из стремени, оказался позади девушки, снова прижимая ее к себе и удерживая руками, как в их первую встречу. София удивленно выгнула бровь, смотря на него снизу.

— Так я смогу контролировать твои движения, — ухмыльнулся он.

«Ну это навряд ли» — хмыкнула про себя она, снова запуская руку в гриву зверя, который все также быстро бежал вперед, кажется, довольный свободой. Хеймдалль потянул на себя поводья, желая его остановить, но София положила поверх его ладони свою, мягко сжимая.

— Пусть побегает, — попросила она.

На ее удивление Хеймдалль кивнул, позволяя ей взять управление зверем. Несколько минут они спокойно катались по лесам Асгарда. Девушка улыбалась, наблюдая за животным и миром вокруг. Асгард был прекрасен. Он был не так красив и желанен ей, как ее родина или уже ставший родным озеро девяти, но какое-то волшебство, та самая магия, про которую говорил парень, в нем и правда была.

— Разобралась с голосами? — спросил зачем-то Хеймдалль.

София глубоко вздохнула, облокачиваясь на его грудь, практически лежа на нем. Она не особо хотела об этом говорить, особенно после недавней ссоры с братом. Но опять же это Хеймдалль: то, что она не скажет — он увидит в ее мыслях. Но даже если и сказать, то что? Она так и не поняла, почему слышит эту щель, почему у нее голос умершей богини Афины, почему она чувствует явный негатив от всей этой затеи? Она не нашла ни одного ответа в тех книгах, что есть у Одина. Впрочем, она уверена, что где-то есть и другая библиотека.

— Нет, — устало выдохнула она. — Только с братом поссорилась из-за всего этого. Он с таким рвением принялся за работу, какие-то расшифровки, что совсем не понимает, чем это может обернуться…

— Ты не хочешь, чтобы он узнал ответы на свои вопросы? Или не хочешь, чтобы Всеотец получил их? — спросил парень.

— Да плевать мне на Одина! — воскликнула она. — Пускай сходит и дальше с ума в погоне за знаниями, забывая при этом обо всем вокруг! Я не хочу, чтобы Локи погряз в этом, чтобы брат был таким доверчивым, таким открытым… Это хорошие качества, но… В общем, я и сама уже во всем запуталась…

— Ты считаешь, что Всеотец сходит с ума? — София чувствовала, что он злится.

— В том плане, что для него получить зания — это идея-фикс. Она постоянно преследует его, отчего он придает ей большее значение, чем другим проблемам. Например, собственной семье. Вместо поиска новой информации, он мог бы поделиться старой с внучкой или сыном…

— Ни Труд, ни Тор не блещут умом, чтобы воспринимать эту информацию…

— Не думаю, что это их вина… Не пойми меня неправильно, но Труд и правда хорошая и сообразительная молодая способная девушка. У нее есть свои стремления и Один, как дед, мог бы поддержать ее или направить…

— Он в первую очередь Всеотец, а уже потом…

— Да, только он в первую очередь Всеотец, потом он искатель истины, потом властитель, король асов, потом еще что-то… Воспитание не откладывается на потом…

— То есть твоя мать уделяла тебе достаточно внимания, как и отец? — язвительно напомнил Хеймдалль.

— Моя мать не показатель хорошего родителя, — грустно вздохнула София. — Богиня Афина, дочь Зевса… Она любила меня, возможно поэтому и хотела как можно больше оградить меня от Олимпа и прочих богов… А отец… Он слишком рано умер, и не встретился со мной, даже не знаю, было ли ему известно обо мне?

София замолчала. Навряд ли Хеймдалль поймет ее. Какая ему разница, что у нее было в семье, точнее в якобе «семье»… Мать она видела последний раз в свои одиннадцать, а отца только на фресках… Всю грусть из нее выбивали спартанские тренировки, а после бои, путешествия. Она никогда не грустила, что чего-то не имела. У нее было копье матери, которое усовершенствовали гномы, был щит отца, который она никому не доверяла. Была дорога под ногами, были скудные знания о мире и свобода. Была ли она счастлива? София никогда не задумывалась об этом.

— Прости, — буркнул Хеймдалль, отчего девушка даже удивленно напряглась, стараясь понять послышалось ли ей это или нет. — Моя семья не идеальна, как ты могла заметить… Всеотец… Отец всегда меня поддерживал и направлял, впрочем, когда я добился реальных успехов, он кажется отстранился от меня, выделив какую-то определенную роль… А мать, то есть матери… Знаешь, это все сложно…

— Знаю, — выдохнула она, снова прикасаясь к его руке и мягко проводя по ней пальцами. — Наши семьи — часть нас самих…

— Ты странная, — выдохнул он ей в макушку. — На твоем месте было бы логично подговаривать меня предать Одина, а ты наоборот уверяешь, что каким бы он ни был, он мой отец…